Юлия Федотова - Герои былых времен

Меридит незаметно погладила брата по рукаву, шепнула тихо:

– Ну что ты мучаешься? Мы ведь и сами шли именно туда. Не станем же менять планы из-за какой-то королевы?

Не стали, разумеется.

– Интересно, почему на нас так взъелась эта Мэб? – рассуждал Рагнар по дороге. – Неужели только за то, что девчонку расколдовали? Мне думается, правящим особам подобная мелочность не к лицу. Представьте, что вышло бы, если бы я, к примеру, приказал у себя в Оттоне заколдовать всех, кто красивее… нет, не красивее, я же не дама!.. всех, кто умнее меня. Это сколько народу ни за что пропало бы!.. Нет, а чего вы смеетесь?! Я правду говорю!

– Ты уж лучше заколдовывай тех, кто сильнее, – посоветовал Хельги, отсмеявшись. – Ущерб меньше будет.

Рагнар взглянул на собеседника с искренним удивлением. Спросил без тени хвастовства, пожалуй, даже с сожалением:

– Кто же это в Оттоне сильнее меня? Где я такого найду? Я с шестнадцати лет ни одного поединка не проиграл.

Дева Эфиселия, шествующая, по своему обыкновению, впереди, но на сей раз не так резво, вдруг обернулась и снизошла до разговора.

– Королевские отпрыски вообще редко проигрывают на поединках своим подданным, – сказала она с неприятной улыбкой, – и дело тут не в силе.

– А в чем? – Рагнар не сразу понял намек. – Ты что, ты думаешь, соперники нарочно поддавались, потому что я принц?! Да если хочешь знать, мой папаша, чтобы держать меня в форме, в свое время обещал тому, кто меня одолеет, такую награду, что можно было бы… сам себя победил бы! Вот! – Рыцарь шумно перевел дух. Не привык он говорить так длинно и красиво.

– Вот и вышел ты ослом! – укорил принца Орвуд. – У тебя что, надежного друга не было?

– Почему не было? Был. Седриком звали. В Кобольдовых Ямах погиб. – Рагнар скорбно вздохнул.

– Вот и надо было, пока не погиб, договориться. Ты бы ему на поединке поддался, он награду получил, потом пополам разделили бы или вместе прогуляли. И тебе, и ему хорошо.

– Хорошо-то хорошо, – усомнился Рагнар, – да как-то не по-рыцарски… Хотя что теперь говорить. Нет его, Седрика.

Орвуд успокаивающе похлопал товарища по плечу.

– Не печалься! Вернемся назад, пойдем в Оттон, и я тебя с удовольствием победю… побежу? Тьфу! Как правильно-то?!

Энка громко всплеснула руками:

– Вы только подумайте! У самого в Оттоне на хранении целая куча драгоценностей из клада, не считая золотой ванны, а ему все мало! Еще и награду подавай!

Но Орвуд не смутился:

– Вы сами собрались весь клад на взятку пускать. Вот я и вынужден заботиться о своем будущем.

Вот так, болтая ни о чем, вошли они во владения фьордингов. Но не в сами фьорды. Береговая линия в здешних местах была еще мало изрезанной, открывался широкий вид на три стороны горизонта.

Ближе к закату им встретилась первая пристань. Длинная, грубой постройки, она была сложена из толстых, свежих, необработанных бревен, испещренных ржавыми пятнами лишайника. В дождь они делались скользкими, будто их облили киселем. Хельги ностальгически вздохнул. Когда-то в детстве он поскользнулся и здорово расшиб затылок на точно такой же пристани в отцовском фьорде. Впрочем, вспоминать об этом вслух при сильфиде не стоило. Она непременно сочинила бы какую-нибудь гадость про последствия удара.

Ни людей, ни драккаров на пристани не было. Еще не вернулись с моря, из дальних походов и ближних набегов. Ловят последние летние дни.

От пристани круто вверх уходила накатанная дорога. По обеим сторонам ее, будто обелиски на кладбище, теснились рунные камни. Одни стояли прямо, другие покосились и повалились от времени.

Те из чужеземцев, кто не умеет разбирать фьордингские руны, думают, что в них сокрыта магическая сила и поставлены они для защиты. На самом деле на них пишут всякие глупости, не имеющие ни малейшего отношения к колдовству. Приходит из похода фьординг и, если ему не лень, ставит камень с письменами о том, какой он молодец: сколько селений разорил, сколько народу перебил, какую добычу привез. Чтоб славилось имя в веках.

Фьордингам не нужна защитная магия. Сила воина в мече и доспехе, в стремительном драккаре и верном соратнике, а не в мертвом камне, вонючем зелье и подлом наговоре. Фьординги привыкли встречать опасность лицом к лицу, а не прятаться под охранными символами. Страх неведом им – королям Севера. Кто осмелится стать поперек их дороги? Робкий цверг? Низкорослый кобольд? Изнеженный южанин? С черных гор приходят тролли. Тролль – это как буря на море, как обвал в горах, как удар молнии – неизбежное зло, посланное судьбой. Но даже тролля можно одолеть силой и отвагой. И значит, не бояться надо, а побеждать.

Такими они были всегда, люди фьордов, гордые, жестокие, бесстрашные…

Они еще узнают свой страх. Когда по злой воле богов, демонов ли двинутся из Утгарда на земли смертных большие льды, оттесняя все дальше на юг границы жизни. Когда замерзнут Большие Острова со всеми, почти со всеми своими обитателями. Страх придет с запада, в облике странных тварей с дурной магией в крови. Он поселится в серых кольцах дольменов. Бесшумной звериной походкой прокрадется в прежде бесстрашные души. У Севера появятся новые короли, жестокие и опасные, не страшащиеся никого и ничего… ну разве что клопов и профессора Перегрина (не в обиду последнему будь сказано).

Наученные горьким опытом, под открытым небом путники решили больше не ночевать. Берег становился все более изрезанным и скалистым, так что найти подходящее укрытие труда не составило. Это был очень удобный, сухой грот – надежная защита от поднявшегося к ночи шквалистого ветра. Вход в него располагался довольно высоко в скале, ни волны прилива, ни потоки дождя, хлынувшего после полуночи, не могли проникнуть внутрь.

– Красота! – радовалась Энка. – В таком и жить можно, никакого дома не надо!

И все-таки в полной безопасности друзья себя больше не чувствовали. Неизвестно, каким именно образом выкрали Бандароха Августуса, на что еще способны его похитители. Чтобы не быть застигнутыми врасплох, распределили дежурства.

Ильзе выпало нести караул последней, под самое утро. Девушка была довольна: Аолен и Энка просыпаются рано, не придется долго скучать в одиночестве.

Однако она просчиталась. И эльф, и сильфида, утомленные предыдущей бессонной ночью, подниматься с первыми лучами солнца на этот раз явно не собирались. Впрочем, и светало здесь, на севере, уж слишком рано. Полярный день в этих широтах длился до середины июля, потом солнце переставало кружить по небу как проклятое сутки напролет и начинало уходить за горизонт. Но ночи все равно оставались очень короткими.

Сменив на рассвете моментально захрапевшего Рагнара, Ильза сперва просто сидела на песке, смотрела на спящего Хельги и думала о том, как же она его любит. И что, может быть, однажды настанет такой день, когда она наберется смелости и решится сказать ему об этом. Конечно, никакой новости она ему не сообщит. Стараниями излишне проницательной и недостаточно тактичной сильфиды трепетные девичьи чувства давно перестали быть секретом. Но, размышляла Ильза, одно дело, когда об этом говорят посторонние, и совсем другое – когда сама признаешься.