Должно быть, никому из людей еще не доводилось слышать, чтобы медведи, волки, рыси, барсуки и росомахи рычали одновременно, в один голос. Казалось, даже листья на деревьях дрогнули от этого невероятного рыка.
Не дрогнула только Лесана. Она чуть пригнула голову и уставилась в глаза медведю. Это был настоящий кодьяк. Огромный, матерый, свирепый. Рослые широкогрудые волки рядом с ним казались простыми дворнягами. Десятки налитых кровью и злобой глаз смотрели на Лесану. Сотни клыков и зубов сверкали в оскаленных пастях.
Лесана медленно подняла левую руку и выставила ее перед собой ладонью к кодьяку. Шерсть на загривке медведя встала дыбом, а волки, рыси и росомахи, зарычав сильнее и громче прежнего, сделали шаг Лесане навстречу.
И тут Лесана заговорила, и язык ее был странен – будто ворковали два голубя, один пониже, другой повыше тоном. Хищники навострили уши. Лесана продолжала говорить, и голос ее стал набирать силу. Звучал он по-прежнему негромко, но в каждом звуке слышались уверенность и сила.
И тут одна из рысей прыгнула на Лесану. Хлопуша подался вперед, но не успел понять, что произошло. Рысь рухнула к ногам Лесаны, обдав ее сапоги фонтаном алой крови. Только тогда Хлопуша заметил, что в правой руке Лесана сжимала кинжал и что странный, изогнутый змейкой клинок кинжала обагрен кровью.
Другие хищники не двинулись с места, но уставились на убитую рысь голодными, злыми глазами. Лесана не остановилась ни на мгновение, голос ее продолжал ворковать на тех же тонах и в том же темпе. И постепенно что-то стало происходить. Сначала звери перестали скалиться, а потом стали один за другим поворачиваться и уходить в лес.
В конце концов на поляне остались лишь три хищника – кодьяк и два матерых волка, один серый, второй – черный. Лесана замолчала лишь на миг, чтобы перевести дух, и в этот миг волки бросились на нее.
Лесана увернулась от клыков черного волка, метнулась в сторону и, взмыв в воздух, запрыгнула на нижнюю ветку огромной ели. Волк прыгнул вверх, пытаясь ухватить ее за ногу, но Лесана, извернувшись, схватила его за шиворот и полоснула кинжалом по морде. Волк, взвыв, рухнул на землю.
– Хлопуша! – крикнула Лесана.
Второй волк уже бежал к здоровяку. Хлопуша в мгновение ока спрыгнул с коня и бросился зверю навстречу. Один удар мечом решил дело – волк отлетел в сторону с разрубленной надвое головой. В ту же секунду Лесана спрыгнула с дерева и точным, быстрым ударом кинжала добила раненого черного волка.
Медведь, все это время стоявший неподвижно, мотнул огромной головой, рыкнул и ринулся на богатыря. Хлопуша отпрыгнул и ударил хозяина леса мечом по хребту. Удар отозвался в руке звенящей болью, будто он рубанул по железу или граниту. Медведь взревел и повернулся к Хлопуше. Но в этот миг Лесана запрыгнула кодьяку на спину и с размаху всадила клинок ему в ухо.
Медведь зарычал, вскинулся было на дыбы, но покачнулся, а потом рухнул на живот и затих. Лесана спрыгнула на землю, перекувыркнулась и мгновенно вскочила на ноги. На поляне лежали четыре звериных трупа. Сражение было закончено.
Восстановив сбитое дыхание, Хлопуша вытер рукавом потное лицо и хрипло спросил:
– Что это было?
– Ты сам видел, – тяжело дыша, ответила ему Лесана.
– Их натравили на нас волхвы?
Она кивнула.
– Да.
Хлопуша взглянул на убитых хищников и спросил:
– Но почему ушли остальные? Как ты сумела с ними справиться?
Девушка не ответила, и тогда Хлопуша, понизив голос почти до шепота, спросил:
– Лесана, ты колдунья?
Она вскинула голову и взглянула ему в глаза. Здоровяк слегка побледнел под этим взглядом. Он готов был сойтись один на один с медведем или волколаком, но, как и все богатыри, привыкшие рассчитывать только на физическую силу, побаивался ведьм с их страшными и необъяснимо действующими чарами.
Лесана заметила, как изменился в лице Хлопуша. Она усмехнулась и спросила:
– Ты боишься колдовства?
– Я его… не люблю, – неохотно признался богатырь.
– Меня тебе бояться не следует, – успокоила его Лесана. – Мы ведь на одной стороне.
– Слава богам, что это так, – с хмурой усмешкой произнес Хлопуша. – Не хотел бы я стать твоим врагом.
– Этого не будет, пока у нас с тобой единая цель, – отчеканила Лесана.
– Верно, – согласился Хлопуша. – Но мне бы больше понравилось, если бы ты сказала, что этого не будет никогда.
Лесана улыбнулась.
– Я не вещунья и не могу заглядывать в будущее, Хлопуша. – Она сорвала пучок травы, тщательно вытерла кинжал и вложила его в ножны.
Богатырь же, чуть передохнув, занялся необходимым делом. Склонившись над медвежьей тушей, Хлопуша вырезал хищнику глаза, размахнулся и зашвырнула их в далекие кусты бузины.
– Лесной дух, прими от нас сей дар и не мсти нам за своего лохматого собрата! – зычно проговорил он.
Потом отрезал кодьяку нос, завернул его в тряпицу и сунул в карман полукафтана.
– Зачем это? – спросила Лесана.
– Душа медведя находится в кончике его носа, – объяснил Хлопуша. – Если бы я его не отрезал, медведь пришел бы ко мне во сне и растерзал меня. – Богатырь вытер нож, отряхнул одежду, огляделся, затем уставился на Лесану и спросил:
– И что дальше? Устроим привал?
Девушка покачала головой.
– Нет. Мы поедем дальше.
– Через полчаса в лесу будет совсем темно, – возразил Хлопуша. – Ночной лес – не место для прогулок. Если нас не разорвут звери, то острые ветки выколют нам глаза.
– Не бойся, – сказала Лесана. – Я пойду вперед.
Хлопуша угрюмо усмехнулся.
– Пойдешь вперед? Уж не хочешь ли ты сказать, что видишь в темноте?
Лесана прищурила глаза и ответила с легкой усмешкой:
– Иногда.
– А как же ночные хищники? Ты сметешь их с пути одним лишь взглядом?
– А разве мы с тобой – не хищники? – ответила Лесана вопросом на вопрос. – Мы те, кого следует бояться. Разве не так?
– Пожалуй, что так. И все же по ночному лесу я не ходок.
Лесана протянула руку и коснулась пальцами ладони Хлопуши.
– Просто доверься мне, – сказала она, глядя ему в глаза.
Они выскочили на тропу внезапно. Два огромных черных волколака. Выглядели они отвратительно и противоестественно. Туловище, лапы, хвост и шея – волчьи. Но к косматым волчьим шеям их были «приделаны» вполне человеческие головы. Лица – черные, будто у африканцев. Лиловые глаза – чуть навыкате. Губы толстые, вывернутые, а между ними видны острые клыки.
Выскочив на тропу, волколаки не медлили, а тут же бросились на Глеба. Однако он успел вскинуть ольстру и дважды нажать на спусковой крючок. Один из волколаков споткнулся и рухнул на землю. Второго пуля сшибла на лету, и Глеб едва увернулся от лап смертельно раненного зверя. Отпрыгнув в сторону, Глеб резко повернулся влево и снова нажал на спуск. Пуля пробила голову третьему волколаку, выпрыгнувшему из кустов.
