– Зачем?! – Только и смогла вымолвить я, когда под рев заполнивших амфитеатр талтаров их правитель спустился на арену. Не посмотрев в сторону сына, которого уносили с арены.
– Если кто и сможет победить ялтара, то только Сэнар.
Спокойно, словно не происходило ничего необычного, заметил Маргилу, вызывая у меня вполне закономерный вопрос. К моему телохранителю.
– А Гадриэль?
Быстрый обмен взглядами, и Сэнар отвечает. И в его голосе мне чудится легкая улыбка.
– Лорду нужна была победа, а мне это ничем не грозило. Да и Вилдор не был против такого представления.
Если бы он только мог знать, какие чувства всколыхнул он в моей душе своими словами! Что открыл, словно придав картинке ярких красок. Что позволил осознать с неукротимой неизбежностью.
Я не могла сжаться в комок, спрятать в ладонях вспыхнувшее лицо, взорваться яростью от пронзившего меня ощущения неправильности того, что все они позволяли себе делать со мной. И это ударило таким чувством одиночества, что даже воспоминания об Олейоре, Вэоне, Амалии, Сашке не остановили меня, давая скатиться в бездну отчаяния. Настолько сильного и всепоглощающего, что за ним могло быть только одно – принятие того, что сил на борьбу у меня больше нет.
Следующий бой прошел для меня как в тумане. Я смотрела и… не видела. Я слышала возбужденный гул, когда противник Вилдора упал на землю и остался лежать там, и… не осознавала этого, равнодушно отменив мелькнувшую в голове мысль о том, что милость моего гостеприимного хозяина закончилась на его сыне.
И я не испытала никаких чувств, когда еще дважды услышала троекратное: «Да», которое еще продолжало звучать в моих ушах, в то время, как те, кто их произнес, уже отдавали свои души Хаосу.
Мой мир сузился до меня самой и дикой тоски, которая жгучим пламенем превратила мое сердце в пепел.
Я, не сказав ни слова, подала руку поднявшемуся ко мне Вилдору и спустилась с ним на арену. Не замечая, как скользящий по земле край моего платья окрашивается в цвет пролившейся здесь крови. Я гордо держала голову, пока Маргилу от имени совета поздравлял своего правителя с победами, подтвердившими его право называть меня своей невестой. И я не сопротивлялась, когда он, сжав своей ладонью кинжал в моей руке, четырьмя резкими движениями вычеркнул имена своих противников из вывешенного здесь же списка желающих бросить ему вызов.
Очнулась я лишь в своих покоях, когда Айлас пытался напоить меня резко пахнущим горьковатым настоем.
Очнулась, но… не для того, чтобы жить. Потому что этого слова для меня больше не существовало.
– Я хочу побыть одна. У озера. – Мой голос не дрогнул, а взгляд был лишь чуточку усталым, не выдавая того, что я уже умерла.
– Ялтар Вилдор просил напомнить, что ваша тренировка начнется сразу, как только он вернется с Совета. – В глазах Айласа было сочувствие, но… оно больше не ранило.
– Я не заставлю его ждать, – не улыбнулась, а только наметила я улыбку, скрываясь за дверью спальни.
Ритуальное платье, обагренное кровью посмевших отобрать у Вилдора его добычу, так и осталось лежать на пушистом ковре, когда я, переодевшись в более привычный мне наряд, вернулась в гостиную.
Взгляд Сэнара скользнул на кинжал в ножнах, подаренный мне Вилдором, который никто так и не выразил стремления у меня отобрать после неудавшегося побега. Но, вопреки моим опасениям, мой тер не потребовал оставить его здесь. Похоже, мысль о том, что эта игрушка может представлять какую-либо опасность, даже не родилась в его голове. Впрочем, после того, что я услышала в амфитеатре, удивляться этому не стоило.
А вот в глазах командира охраны, что пристроилась к нам в коридоре, можно было заметить вопрос, который тут же растаял, как только мое тер кивнул головой, словно подтверждая, что носить эту вещь я имею право.
Сэнар не стал укорачивать наш путь. А я не стала настаивать: когда решение принято, время перестает иметь смысл. Впрочем, все остальное – тоже.
Мое сердце билось ровно и умиротворенно, принимая мою решимость и укрепляя веру в то, что другого выхода у меня просто нет. Утверждая в том, что мой выбор – это выбор между смертью и бесчестьем. Между небытием и той мной, которая больше не могла бороться. И не потому, что сил на борьбу больше не было.
У этой борьбы не было победы. Как у тех, чья кровь застыла на подоле моего платья.
Сэнар привел меня туда, где мы были с Вилдором в тот день, когда я впервые посетила резиденцию правителя Дарианы. На мою просьбу остаться наверху молча отступил назад, позволяя мне пройти мимо него и сделать первый шаг по лестнице вниз, к искрящемуся под лучами солнца зеркалу озера.
Это трудно было объяснить, но мне было легко и беззаботно. Я больше не чувствовала тревоги. Ни в себе, ни в том, что казалось со мной единым. И то, что мое лицо прочерчивают влажные дорожки, я ощутила лишь тогда, когда губами почувствовала соленый привкус застывшей на них слезинке. Но это были не слезы боли. Это были слезы освобождения.
Перед глазами мелькнуло воспоминание – наш разговор с Олейором о чести и долге, начавшийся шутливо и закончившийся весьма странной фразой, объяснять которую он мне отказался. Сказав, что, если, не дай стихии, мне придется стоять перед самым страшным выбором, я сумею понять то, что он хотел мне сказать.
– Я смогу простить тебе все, что ты сама сможешь простить себе.
И теперь я ее понимала. И не винила себя за то, что собиралась сделать.
Я спустилась на последнюю ступеньку, позволяя накатывающим волнам шуршать у своих ног, и замерла, впитывая в себя царившую вокруг гармонию.
В том, чего касался мой взгляд, не было искореженных смертоносными лезвиями тел. В плеске воды, в криках птиц не было боли и ужаса. В воздухе разливался тонкий аромат, ничем не напоминая смрад гари и сладкий запах крови.
Но все это было в том видении, что стояло перед моими глазами. И это видение было ярким и четким. И я знала, что, если я не уйду сейчас, Вилдор заставит меня увидеть все это снова.
Как знала и то, зачем ему нужны были эти десять дней до вторжения. Все было просто и страшно… Для меня.
Эти десять дней нужны были ему лишь для того, чтобы сломить мою волю и сделать то, чего он хотел добиться от моего прадеда. И это было единственное, чего я не могла допустить.
Я не стала поднимать щиты – это могло привлечь ненужное мне сейчас внимание. Я не стала вынимать кинжал из ножен – Сэнар вряд ли бы допустил, чтобы его лезвие коснулось моего тела.
У меня были мои силы, неукротимость и безоговорочность которых мне была известна лучше, чем кому-нибудь другому. А еще было заклинание, которое заставила меня выучить перед походом Асия. Так и сказав: «На всякий случай».
