Святослав Логинов - Земные пути

— Тоже мне сосед нашёлся, — проворчал Хийси. — Друг сердечный, таракан запечный. А впрочем, хватит лясы точить. Собрался за счастьем, так иди, а то к сроку не поспеешь.

Торп молча поклонился и пошёл сквозь лес. Хийси, маленький, старый, сгорбившийся, смотрел ему вслед. Потом дунул три раза. По плечам и спине Торпа потекли ручейки ржавчины.

Торп уходил не оглядываясь, лишь рука нервно ощупывала то место, где прежде был ошейник, но никто не знал, о чём думает в эту минуту нежданно получивший свободу мужик.

Ист ступил на призрачную, ведущую в никуда тропу. Как обычно, после первого же шага по волшебной тропе появилось ощущение, что это и есть единственный возможный путь и ты всегда ходил именно так. Первое время ничто не менялось, тот же мокрый, переполненный москитами лес был вокруг, и дорога шла не по воздуху, а просто в гору, не то чтобы очень крутую, но ломающую дыхание и наполняющую ноги усталостью. Это было для Иста удивительным, с нежного возраста он привык взбегать на высокие прибрежные холмы, ничуть не запыхавшись. Немного погодя Ист заметил ещё одну странность, куда более настораживающую: лес пропал, и теперь по сторонам ничего не было. Словно по трубе идёшь: куда ни глянь, хоть голову к небу задери, всюду тропа под ногами.

Сразу вспомнились рассказы о смерти, будто умирающий человек видит перед собой такую вот трубу и летит сквозь неё, не в силах остановиться или хотя бы замедлить полёт в потусторонний мир. Правда, Ист не летел, а шагал, с трудом переставляя странно непослушные ноги, однако радости ему это не прибавляло. Кому охота вот так, по своей воле, идти на тот свет?

Постепенно подъём прекратился, хотя ноги по-прежнему липли к земле, так что путешествие превратилось в сущую муку. Однако свёрнутая в трубу дорога тоже понемногу расширялась, превращаясь в подобие воронки, хотя Ист так ничего и не мог разглядеть по сторонам. Теперь там ровно горело жемчужное сияние, лишённое теней и движения. Лишь впереди что-то было и, может быть, сзади, но Ист не оглядывался, догадываясь, что не напрасно Хийси послал его одного.

Под ногами вместо гладкого, ни на что не похожего пути снова попадались камни, и это могло означать лишь одно: конец дороги, каков бы он ни был, близок. Неприметно исчезло жемчужное сияние, привычный дневной свет сменил его, и Ист понял, что добрался до цели.

Перед ним лежала небольшая поляна, каких множество в лесах всего мира. Трава, давно отцветшая, но ещё не пожухлая, ручей и дерево неподалёку от него. Странное дерево, не лесное, а будто выкраденное из фруктового сада: покрытое крупными незнакомыми плодами. Краем сознания Ист ещё отметил, что изморози на траве нет, значит, таинственная полянка лежит много южнее родного Снегарда. Но основное внимание Иста привлёк человек, поднявшийся навстречу. Мрачный чернобородый мужчина, голый до пояса, жёсткий и мускулистый, словно свитый из завязанных узлами верёвок. Тяжелый, сыромятной кожи бич, зажатый в кулаке, казался продолжением этих узлов.

— Здравствуй, добрый человек, — поздоровался Ист, хотя вид встречного не обещал ничего доброго.

— Здравствуй и ты, — отозвался тот.

Ист не знал, зачем Хийси послал его сюда, и оттого не понимал, как вести себя с незнакомцем. А самого учителя всё не было.

— Я жду одного человека… — осторожно подобрал слова Ист. — Он должен скоро появиться. Я пока посижу у ручья?

— Сиди, — пожал плечами мускулистый. — Только сначала отдай оружие.

Ист улыбнулся и показал пустые руки.

Как всегда, Ист был наг и бос, хотя теперь призрак одежды окружал его постоянно. Сейчас Ист представлял себя в наряде небогатого школяра из Соломоник. Под куцей студенческой курткой нельзя было бы спрятать и зубочистки. И всё же Ист кривил душой, демонстрируя ладони. Единственное, что он носил с собой всегда, был меч, который вновь обрёл зловещий вороной цвет. Собственно, вместо меча была лишь возможность взять его в любое мгновение. Сам меч покоился в «нигде», зажатый двумя жадными заклинаниями: «Дай!» и «Моё!».

Считать ли оружием меч, которого нет, — проблема, достойная Парплеуса и его коллег, оплешивевших за изучением вариативистики. Ист знал одно: меч с ним, но видеть его нельзя, потому что меча нет. И всё же бородатый страж, сделав неопределённый жест, потребовал:

— Меч отдай.

— Его здесь нет, — честно признался Ист.

— Всё равно отдай.

Ист покачал головой.

— Тогда я не пущу тебя, — постановил мускулистый.

— А если я пройду силой?

Лениво струящийся средь травы бич рванулся, сочный хлопок сотряс воздух.

— Ты не пройдёшь. Я тебя прогоню.

Что-то в позе стража, в его спокойных, беззлобных словах подсказало, что всё так и произойдёт: с оружием дальше пути нет, а кто попытается прорваться, будет позорно отхлёстан кнутом, словно мошенник, не сумевший скрыть своих проделок.

— Ладно, — согласился Ист. — А здесь на камушке посидеть можно?

— Сиди.

Ист уселся, повернувшись вполоборота к стражу. Тропа, по которой он пришёл сюда, исчезла, значит, оставалось ждать.

— Как тебя зовут? — спросил Ист, не слишком надеясь на ответ.

— Гавриил. Имя настоящее, но тебе это всё равно не поможет.

Ист зябко поёжился. Кто же не слышал рассказов о Гаврииле — рыцаре с пылающим мечом, охраняющим врата в царство посмертного блаженства? Души безгрешные он пропускает, преступников гонит вниз, где у ворот ада стоит его брат Кебер. У подножия врат бурлит источник правды, а рядом растёт древо проклятия, плоды которого однажды погубят мир. Жаль, что костолом, загородивший путь, похож на светлого рыцаря не больше, чем его кнут на пылающий меч. А то бы всё сходилось: вот и дерево, и источник…

— А брата твоего зовут Кебер, — проговорил Ист, не зная, что сказать.

— Я давно с ним не виделся.

Ист кивнул головой. Так и должно было оказаться. Легенды врут, но не совсем. Во всякой лжи есть щепотка правды, в любой правде — привкус лжи.

— А где врата, что ты охраняешь?

— Здесь нет ворот. И я ничего не охраняю. Всякий, кто дойдёт сюда, может пройти, если он без оружия.

«Что ж, наверное, это правильно».

Ист поднялся.

— Когда я пойду обратно, ты вернёшь мне меч?

— Вернёт, не бойся, — раздался позади голос Хийси. — Он честный.

Хийси улыбался сквозь разлохмаченную бороду. При взгляде на него нельзя было заметить ни малейшей усталости, словно старик не восходил по небесной тропе, а, как обычно, прошёл известным лишь ему кратким путём.

— Умница, — похвалил он Иста. — Сам добрался. А я побаивался тебя на полпути подобрать.