Маленький мальчик с любопытством уставился на тройку незнакомцев, и Конан окликнул его. Мальчик подошел поближе.
— Ты варвар, да?
Киммериец позволил себе сухо усмехнуться. .
— Да, мальчик, многие люди называют меня так. Знаешь, мы тут ищем кое-кого. — Конан описал внешность Скира, но мальчик отрицательно покачал головой.
— Я не видел его. А что это за шкура у тебя на плече?
— Ока принадлежала волку, который задавал слишком много вопросов, — ответил Конан. — Ты узнал бы человека, которого мы ищем, если бы встретил его на улице?
— Да, господин.
— Отлично. — Конан повернулся к Элаши. — У тебя есть с собой деньги?
— Да, несколько монет.
— Дай одну мальчишке.
Элаши сунула руку в карман и достала монетку. Она бросила ее мальчику, который ловко подхватил ее на лету. Конан сказал:
— А теперь, мальчик, если ты вдруг увидишь этого человека, сразу же найди меня и ты получишь еще две монеты.
— Я прямо сейчас пойду искать его, господин!
— Нет, подожди. Сколько дорог ведут из этого города?
— В городе всего двое ворот, господин. Эти ворота и еще одни, которые ведут в долину, сжатую горами. Это на севере, там на наших полях растут рожь и пшеница.
— Отлично. Оставайся здесь и карауль, когда этот человек захочет уйти из города. Но сначала помоги мне найти купца, которому я мог бы продать эту шкуру.
Мальчик дал Конану замысловатое пояснение (включающее в себя с десяток поворотов), и великан-киммериец кивнул, усвоив направление. Он направился к лавке, Тузнн и Элаши шли следом за ним. Как выяснилось, купец содержал свои товары в основном снаружи давки, под дощатым навесом, выкрашенными голубую полоску. Корда Конан быстрым шагом вошел в эту палатку, перед ним, словно из воздуха, возник худой, невысокий человек и принялся ощупывать мягкую белую шерсть волка.
— Даир-волк, не так ли? Конечно, мех нужно еще доработать, да и головы у него нет, так что шкура далеко не совершенна… но я, пожалуй, смогу дать вам за нее серебряную монету — я сегодня в щедром настроении.
Туэин коснулась рукой плеча Конана — словно ледяные иглы впились в кожу. Он повернулся к ней.
— Не меньше, чем пять серебряных монет, — прошептала она. — Белые даир-волки очень редки, он выручит на перепродаже не меньше десяти монет.
Купец был так занят ощупыванием меха, что не услышал этот совет, произнесенный тихим шепотом. Следующая фраза Конана, однако, вывела его из транса.
— Восемь серебряных монет, — сказал киммериец.
Торговец выглядел так, словно ему только что плюнули в лицо.
— Восемь монет? Восемь? Ты сошел с ума? Может, солнце высушило твои мозги? Даже такой щедрый человек, как я, должен будет вырвать кусок хлеба изо рта своих детей, если предложит больше, чем три серебряные монеты за такую заплесневевшую шкуру!
Конан позволил себе еще одну маленькую улыбку. Купцы остаются купцами, где бы они ни жили. Будут торговаться, пока не помрут. Конан пожал плечами.
— Я не хотел бы, чтобы твои дети из-за меня умерли с голоду. Пожалуй, я соглашусь на семь монет и сам буду есть поменьше.
Купец подпрыгнул на месте — он наслаждался этой интеллектуальной беседой.
— Четыре. Четыре монеты — и то мне придется взять деньги из тех, что отложены на мои похороны. Неужели ты допустишь, чтобы человек остался валяться на земле без похорон из-за каких-то серебряных монет?
Конан потер ладонью подбородок.
— Это серьезное дело, купец. И все же, если я возьму меньше, чем шесть монет, подобная судьба будет ожидать меня самого.
Торговец провел пальцами по меху и хитро глянул на Конана. Незаметно для него Конан слегка повернул голову и быстро глянул назад. Несколько мужчин весьма мрачного вида направлялись к лавке купца. У троих за поясом виднелись кинжалы, но мечей или пик не было ни у одного.
— Ты прикидываешься варваром — это хитро придумано, — сказал торговец, — но меня ты не проведешь. Торговца я узнаю всегда. Пять монет — и это мое последнее слово.
Конан кивнул.
— Ты слишком скользок для меня, господин купец. Я согласен.
Маленький человечек довольно улыбнулся. Он хлопнул Конана по могучему плечу, явно подивившись его мышцам, и тоже кивнул. Сделка состоялась. Но когда пять серебряных монет сверкнули в тусклых лучах заходящего солнца, Конан не забыл о пятерых мрачных людях — они наблюдали за сделкой с повышенным интересом, слишком откровенно для простых прохожих. Похоже, что Элаши и Туэнн тоже заметили их пристальный интерес. Элаши хотела было что-то сказать, но Конан жестом остановил ее.
— Эй, господин купец, — позвал киммериец, — похоже, что эта наковальня лежит явно не на месте.
Купец кивнул.
— Ага. Двое моих ленивых подручных дотащили ее досюда и рухнули. Им понадобится еще несколько дней, чтобы собраться с .вилами и отнести ее на место.
— А где ты хочешь ее поставить?
— Вон там, у бочки с гвоздями.
— Я передвину ее для тебя.
Произнеся эти слова, Конан подошел к большой наковальне — толстому железному брусу, практически равному ему по весу. Присев на корточки, он обхватил руками брус и встал. Держа наковальню у груди, он повернулся к купцу.
— Кажется, твоя наковальня внутри пустая?
— Пустая? Нет-нет, друг, это сплошное железо, самой лучшей ковки.
Конан на вытянутых руках поднял наковальню над головой. Он трижды повторил это упражнение, прежде чем снова опустил свою ношу на уровень груди.
— Ты уверен в этом? А мне-то кажется, что она внутри имеет дырку, наполненную… ну, скажем, перышками.
Эта демонстрация силы не прошла незамеченной для бандитов. Внезапно зашевелившись, они сделали вид, что у них есть срочное дело совсем в другом месте. До Конана донеслись обрывки их разговора:
— …клянусь Безымянным, я никогда не видел такой силы…
— …с этим варваром лучше не связываться…
— …клянусь Сэтом, вы как хотите, а я своей шкурой рисковать не стану!..
И все пятеро исчезли в одном из переулков так же быстро, как и пришли. Конан подошел к месту, указанному купцом, и поставил наковальню на пол так же мягко, как цепь положила бы спящего ребенка.
— Я прогоню своих ленивых слуг, если ты захочешь занять их место.
— Спасибо, добрый купец, но это не по мне. У меня в кошельке лежат сейчас пять серебряных монет, и, значит, работа мне не нужна.
Когда Конан вновь повернулся к Туэнн и Элаши, он увидел, что они ошеломленно глядят на него.
— Клянусь левой ноздрей Митры! — воскликнула Элаши. — Я никогда не видела человека такой силы! Как ты смог передвинуть эту штуку с такой легкостью?
Туэнн не сказала ни слова, но кивнула, соглашаясь со словами Элаши. Конан был страшно доволен собой.
