— То есть ты не поведешь нас в битву? — вырвалось у меня.
— Разумеется, поведу. Пока не замечу губернатора, который пусть и злодей до мозга костей, но далеко не трус. Мы с ним скрестим мечи на крепостной стене, на виду у всех, и когда я убью его, армия потеряет боевой дух, оставшиеся в живых тут же сложат оружие и принесут клятву верности тому, кого освобожденный народ назовет своим новым лидером.
Я мог привести восемьдесят три причины, по которым его план должен был провалиться, но не смог заставить себя в третий раз подряд высказать сомнения в его правоте. Поэтому оставил их при себе и приготовился наутро отдать жизнь за благое дело.
Все вы читали исторические книги или видели документальные голофильмы о битве на Пиастре VII, поэтому знаете, что все вышло, как и предсказывал Ланс Стерлинг. Он убил губернатора, а менее чем через минуту армия прекратила сопротивление.
Его репутация еще больше упрочилась, и мы не испытывали недостатка в добровольцах. Несколько лет спустя, когда мы освободили Гасиенду III, на нашей стороне сражались более двух тысяч мужчин и женщин.
Разумеется, успехи не изменили подхода Ланса Стерлинга к ведению боевых действий. В результате шесть победоносных революций унесли жизни сорока двух его самых близких соратников. А я начал думать, что убить его можно лишь пронзив сердце серебряной пулей или заостренной палкой.
Я до сих пор помню день, когда он изложил свой план вторжения на Гасиенду. Нам предстояло, высадившись в пяти милях от императорского замка, отвлечь на себя армию, а он намеревался войти в ворота, проложить путь в личные покои императора и, пощекотав острием меча адамово яблоко последнего, потребовать немедленной сдачи.
Я спросил, не будет ли он чувствовать себя более уверенно, если его будут сопровождать несколько телохранителей.
— Зачем? — в удивлении спросил он.
— Мне кажется, логично предположить, что императора тщательно охраняют, даже в стенах замка.
— Разумеется, охраняют, — беззаботно ответил он. — Но тем веселее все пройдет.
— Ты думаешь, это весело, идти с одним мечом против шестидесяти человек?
— Я — Ланс Стерлинг, — ответил он, будто других объяснений и не требовалось. — А кроме того, мне доподлинно известно, что охранников всего пятьдесят пять.
— Очевидно, меня опять подвела математика. — В моем голосе зазвучали нотки извинения.
Он положил мне на плечо героическую руку.
— Ты — верный и порядочный человек, Никодемий, друг мой. Никто не требует, чтобы ты был еще и умным.
— Благодарю, блистательный лидер.
— Ну ладно, ладно, достаточно и Ланса. А если уж совсем официально, называй меня Ланселот.
Что ж, как всем известно, мы высадились на Гасиенде и Ланс Стерлинг убедил императора согласиться на его условия… но мы потеряли девяносто процентов личного состава.
— Они погибли за правое дело, — сказал Ланс Стерлинг на похоронах. — Их матери могут ими гордиться.
Я ожидал, что он продолжит речь, но Ланс, похоже, полагал, что все уже сказано. К тому же ему не терпелось вернуться на корабль и лететь на другие планеты, освобождать угнетенных.
За следующие два года мы освободили Меланхолию III, Зеленый Луг, Пшеничное Поле, Пия XIV и Новое Таити. Задержались на университетской планете Сорбонна, чтобы помочь студентам захватить Административный корпус… а потом пришел черед Брукмандора II.
Как вам известно, эту планету захватил маньяк, который называл себя Александром Великим. Он боялся восстаний населения, поэтому не держал армию в одном месте, а разделил на маленькие гарнизоны, стоящие во всех стратегически важных городах и районах.
Ланс Стерлинг решил, что желаемый результат принесет удар по штабу Александра. Действительно, уничтожение верхушки режима привело бы к обрушению всей структуры.
— Его окружает более двухсот охранников, — сказал я. — Мне бы очень хотелось, чтобы на этот раз ты взял с собой кого-нибудь из нас.
Он добродушно улыбнулся.
— Опять математика, Никодемий? — потом пожал плечами и согласился. — Хорошо. Ты и Занзибар Макшайн можете составить мне компанию. Теперь ты доволен?
Я заверил его, что да, и на следующее утро, до рассвета, мы втроем проникли в штаб Александра. Залезли на верхний этаж и миновали уже половину пути к его личным апартаментам, когда в коридоре, по которому мы шли, появился Александр и нацелил лучевик меж глаз Лансу Стерлингу.
— Я ждал тебя. — Александр злобно улыбнулся. — Мои люди сообщили мне, что ты готовишь полномасштабное нападение на планету, но я знал, что такой эгоист, как ты, не захочет делить славу со своим пушечным мясом. А теперь брось свой меч.
Меч Ланса Стерлинга упал, загремев по каменным плитам. Александр Великий подошел к нему, развернул так, чтобы видеть нас, приставил лучевик к его уху.
— Прикажи своим людям бросить оружие.
— Делайте, что он говорит. — Ланс Стерлинг не выказывал страха. — Сила на его стороне… на текущий момент.
Занзибар Макшайн бросил пульсовик и глушак. Я же достал лучевик из кобуры, но не бросил.
— Брось его, а не то я убью вашего главаря, — предупредил Александр.
— Ты все равно его убьешь. — Я нацелил лучевик на Александра. — Если я брошу его, ты убьешь нас обоих.
— Я не шучу! — крикнул Александр. — Бросай, а не то ваш босс — труп!
— Это глупо, — ответил я. — Если я брошу лучевик, мы все — трупы.
— Считаю до трех! — взревел Александр.
— Считай хоть до пятисот, мне плевать, — ответил я. — Лучевик я не брошу… если ты убьешь его, я убью тебя.
— Тогда я убью и твоего друга. — Он указал на Занзибара Макшайна.
— Он мне не друг. Я его практически не знаю.
— Черт побери, Мейфлауэр! — не выдержал Ланс Стерлинг. — Брось этот чертов лучевик!
— Он застрелит тебя, если я брошу.
— Он застрелит меня, если ты не бросишь! — рявкнул Ланс Стерлинг.
— Пока лучевик у меня в руке, он может убить только одного из нас, — объяснил я, руководствуясь законами логики. — Как только брошу, он убьет двоих, а то и всех троих.
— Как же я ненавижу тебя и твою чертову математику! — успел сказать Ланс до того, как Александр Великий прострелил ему голову.
Я выстрелил мгновением позже. Александр повалился на пол, а Брукмандор II еще до полудня обрел свободу. Занзибар Макшайн остался там, заняв пост губернатора, а я отвез тело Ланса Стерлинга на его родную планету и похоронил на семейном кладбище.
* * *
— Так вот почему никто так и не нашел его могилы! — воскликнул Макс Три Ствола. — Ни у кого и мысли не возникло искать Мортимера Смарча.
— Я удивлен, что из всех вас только Мейфлауэр встал под его знамена, — заметил Ставлю-Планету О’Грейди. — Я хочу сказать, в свое время он был самым популярным революционером.
