— Я отдал должное революционной борьбе, — ответил Макс. — Но так уж вышло, что наши пути с Лансом Стерлингом не пересеклись.
— Я думаю, посражаться удалось каждому из нас, — согласился Могильщик.
— Да, но не только в войнах и революциях, — уточнил Катастрофа Бейкер.
— Ты никогда не воевал? — спросил Макс.
— Я — волк-одиночка, ни в какие организации не вступаю.
— Иногда вступать и не приходится, — сказал Макс, — Иногда война незаметно подкрадывается к тебе. Вроде той, что приближается к «Аванпосту».
— Она и на войну-то не похожа, — покачал головой Могильщик. — Несколько десятков вражеских кораблей. Если вы хотите поговорить о настоящей войне, я могу рассказать вам о Пелопоннесской. Более сильного противника я не встречал.
— Ты в ней участвовал? — спросил Макс.
— Да.
— Я, черт побери, тоже!
— И ты? — воскликнул Никодемий Мейфлауэр. — Именно там я впервые понюхал пороха, до того, как присоединился к Лансу Стерлингу.
— Вы, парни, часом, не ошибаетесь? — спросил Бард.
— Разумеется, нет, — ответил за всех Макс.
— Но Пелопоннесская война шла на Земле, почти десять тысяч лет тому назад.
— Мы говорим не о той Пелопоннесской войне, — усмехнулся Макс.
— А была другая? — спросил Бард.
— Конечно. Пятнадцать, может, шестнадцать лет тому назад. В звездном скоплении Альбион.
— Мне бы хотелось о ней услышать. — Бард приготовился записывать.
— Как будто у тебя есть выбор, — фыркнул Катастрофа Бейкер.
— Кто начнет? — спросил Могильщик Гейнс.
— У кого-нибудь есть трехсторонняя монета? — полюбопытствовал Макс.
— У меня, кстати, есть, — откликнулся Ставлю-Планету О’Грейди.
— Почему я не удивлен? — пробормотал Макс.
О’Грейди положил монету на ладонь, поднял руку, чтобы все могли ее видеть.
— Это орел, это решка, а это кулак.
— Кулак?
О’Грейди пожал плечами.
— Должен я как-то назвать третью сторону. — Он подбросил монету в воздух. — Выбирайте.
Все трое выбрали кулак. Выпала решка.
— Похоже, тебе придется рассказывать историю, — хмыкнул Бейкер.
— Нет, я лишь установлю порядок. Никодемий Мейфлауэр, ты начинаешь.
— Почему он? — пожелал знать Макс.
— Потому что Могильщик из вежливости готов подождать, а тебя я слушать устал, — ответил О’Грейди.
Макс на мгновение задумался, потом кивнул.
— Хорошо, это веская причина.
ГЕНЕРАЛ, КОТОРЫЙ НЕНАВИДЕЛ СВОЕГО РЯДОВОГО
Я полагаю, войну назвали Пелопоннесской (начал Мейфлауэр), потому что противостояли людям инопланетяне, которые называли себя пелопоннесами.
Я служил в штабе ПЭКСа, то есть Пелопоннесского экспедиционного корпуса Содружества. Фактически был шофером, пилотом, денщиком и мальчиком на побегушках генерала Байглоу.
Байглоу производил впечатление, особенно если надевал парадный мундир. Медалями мог увешаться от груди до колен, так что всякий раз у него возникала одна и та же проблема: какие надеть и какие оставить в чемодане.
Войне на Пелопонне V предстояло стать лебединой песней генерала Байглоу: после ее победоносного завершения он намеревался выйти в отставку. Командовал генерал несколькими тысячами человек и ему поставили задачу навести на планете порядок. Но после того как добрая половина солдат и офицеров перешла на сторону противника, он понял, что с победой могут возникнуть проблемы.
— Что же, черт побери, происходит? — вопрошал он меня. — Люди не должны дезертировать! Ты бы дезертировал, если б я послал тебя на передовую?
— Думаю, что нет, сэр, — отвечал я. — Но ничего не могу сказать за остальных, сэр.
Он продолжал бушевать, потом открывал бутылку, выпивал ее, засыпал, а наутро выяснялось, что еще двадцать или тридцать человек ушли к врагам.
Наконец он решил, что неординарная ситуация требует неординарного решения, и связался с Ураганом Смитом. Уже тогда Ураган числился среди разыскиваемых преступников на пятидесяти мирах, за его голову назначили огромное вознаграждение, но генерал Байглоу обещал полностью амнистировать его, если тот прилетит на Пелопонн V и внесет перелом в ход войны. Ураган обдумал предложение генерала, попросил четверть миллиона кредиток вдобавок к амнистии и записался в армию, когда Байглоу согласился на его условия. Генерал послал за ним, как только Ураган ступил на землю Пелопонна, и он явился в штаб в своей обычной одежде, сшитой из шкур полярных животных различных планет.
— Почему ты не в форме? — спросил генерал.
— Я в форме, — ответил Ураган.
— Я хочу, чтобы ты надел военную форму.
— Вы наняли Урагана Смита. Это моя форма. По ней меня все узнают.
— В моей армии все носят военную форму.
Ураган повернулся и направился к двери.
— Рад нашему знакомству и удачи в войне.
Дверь охраняли шестеро вооруженных солдат, но ни один не попытался остановить его. Понятное дело, кому охота заступать дорогу Урагану Смиту.
— Подожди! — вскричал Байглоу.
Ураган обернулся.
— Хорошо. — Байглоу вздохнул. — Носи что хочешь.
— Благодарю, — ответил Смит. — Как скажете, так и будет.
— Я хочу, чтобы ты завтра утром отправился на фронт.
— И начал крушить инопланетян. Я знаю.
— Нет, я хочу, чтобы ты выяснил, почему мои люди дезертируют и переходят на сторону врага.
Ураган пожал плечами.
— Вы — босс. Но, будь моя воля, я бы сначала убил всех плохишей.
— Делай, что тебе говорят, — рявкнул генерал.
Ураган кивнул и шагнул к двери.
— Один момент, рядовой.
— Что теперь?
— Ты должен отдать честь.
— Я этого не делаю, — ответил Ураган. — Глупый обычай. — И вышел из кабинета.
— Наверное, я не все продумал, приглашая его, — сказал мне Байглоу. — Не думаю, что мне понравился этот человек.
— Он — один из лучших бойцов, сэр, — ответил я.
— Он умеет только грабить и убивать.
— Это армия, сэр. Здесь ему самое место.
Два дня мы его не видели. Большинство из нас склонялись к мысли, что армейская жизнь ему не понравилась и он покинул планету, но некоторые полагали, что он присоединился к перешедшим на сторону пелопоннесов. Но на рассвете третьего дня он появился в штабе.
— Я выяснил, почему дезертируют ваши люди, — объявил он. — Помимо очевидной, есть и другая причина.
— Очевидной? — повторил Байглоу.
— Они вас не любят, — пояснил Ураган. — И я их не виню. Но вторая причина более экзотичная. — Он выдержал паузу. — Вы когда-нибудь видели Пелопоннеса?
— Я видел их голографии. Большие, отвратительные насекомоподобные.
— Да и нет.
— Что ты хочешь этим сказать? — пожелал знать Байглоу.
