Мефистофель хмыкнул.
— Я расскажу вам только что-то одно. Как убить Кессона Рела или как найти убийцу вашей матери. Какой ответ желаете получить?
Бреннус проглотил свою злость, своё раздражение, переборол себя и наконец сказал:
— Как убить Кессона Рела.
Архидьявол улыбнулся и начал говорить.
Привычки, которых придерживался всю жизнь, умирают медленно и с трудом. Абеляр проснулся перед рассветом, как делал это последние десять лет. Он лежал на шерстяных одеялах, брошенных на холодную, твёрдую землю, в своей палатке. Элден спал в люльке рядом с ним, и звук лёгкого дыхания сына успокаивал беспокойную душу Абеляра. Полежав немного, он натянул штаны, плащ, сапоги, поцеловал сына в лоб и вышел из палатки.
Дождь ослабел, и неверный свет ложной зари разрисовал промокший лагерь оттенками серого. Там и тут среди палаток раздавался кашель и тихие разговоры. Откуда-то доносился запах табачного дыма.
Он посмотрел на восток, на встающее солнце, но увидел там только бурлящие тёмные тучи волшебной бури, чёрную рану, поразившую небо. Она пришла за ними, за всей Сембией.
С вершины возвышавшегося над лагерем холма он увидел мужчин и женщин своего отряда, слуг Латандера, собравшихся на ритуал Встречи Рассвета. Ему было больно от чувства разделённости. Теперь он был их предводителем только в поле, но не в вере. Они смотрели на восток, спинами к Абеляру, глядя на небо, где тени закрывали встающее солнце. В утренней тишине раздались их голоса.
— Рассвет прогоняет ночь и даёт миру новое рождение.
Слова звучали и в голове Абеляра, эхо тысячи рассветных ритуалов, во время которых он говорил их своему богу. Он вспомнил первый раз — тогда он был всего лишь мальчишкой — когда аббат Денрил впервые научил его литургии. Перед лицом Бури Теней слова казались пустыми.
— Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость, — говорили его товарищи, их голоса доносились до него в утренней мгле. Его собственные губы беззвучно повторяли эти слова, но он не произносил их вслух, больше не будет произносить их вслух — никогда.
— Ты должен быть среди них, — раздался голос его отца, заставив Абеляра обернуться.
На Эндрене была надета кольчуга и накидка с лошадью и солнцем Корринталей. Меч тоже был при нём. Абеляру отец казался худым, и под тяжестью недавних событий его волосы полностью поседели. Его всклокоченная борода, которую не подстригали уже много дней, делала Эндрена похожим на пророка или безумца.
Абеляр покачал головой.
— Больше я не один из них.
— Одним из них тебя делал не символ, который ты носил.
Мягкие слова Эндрена удивили Абеляра.
— Раньше ты не высказывал такого уважения к моей вере, отец.
Эндрен положил свою целую руку Абеляру на плечо.
— Я не высказываю уважение к твоей вере. Я высказываю уважение своему сыну. Свет в тебе, Абеляр. Так вы говорите?
Абеляр почувствовал, что краснеет, кивнул.
— Не Латандер поместил его туда, — сказал Эндрен. — И не Латандер сделал то, что было в тебе, ярче. Видят боги, даже не я поместил его туда. Но свет в тебе.
Абеляр не был так в этом уверен, но ответил только:
— Спасибо, отец.
Эндрен хлопнул его по плечу. Латандериты завершили Встречу Рассвета.
— Элден в порядке? — спросил отец.
— Да. Спит.
— Хорошо.
Какое-то время отец и сын стояли рядом в молчании, глядя, как свет солнца воюет с штормом тени, глядя, как серый рассвет уступает место холодному, полному сумрака дню.
— Нужно будет как можно быстрее собрать лагерь, — сказал Абеляр. — Уходить на запад. Эта буря с каждым часом становится всё хуже.
— На западе Оползень. Засуха уменьшила его, но это небо… — Эндрен указал на тучи, — готово наполнить его заново.
Абеляр кивнул.
— Перейдём у Стоунбриджа, обогнём южные отроги Грозовых пиков, направимся к Дэрлуну. Может даже, до самого Кормира. Там мы сможем реорганизоваться, возможно, получить помощь от Алусейр или западного дворянства.
Эндрен смерил взглядом далёкую бурю. Прогремел гром.
— Для этих людей это будет долгое, трудное путешествие. Они — не солдаты, которые приыкли к марш-броскам. И, подозреваю, число беженцев в наших рядах по дороге будет расти. За границами защищённых городов никто не отважится остаться на пути этой бури, какая бы магия её не призвала.
— Что нам известно о местонахождении войска главной правительницы? — спросил Абеляр. — Если нам нужно оставить людей, чтобы задержать их…
Абеляр почти вызвался сам возглавить этот арьергард, но вовремя сжал зубы. Он не оставит сына снова.
— Их поведёт Регг.
Эндрен кивнул. Наверное, он понял, с чем связана заминка сына.
— Разведчики в поле. Этим утром я ещё не получал отчёт. Я начну готовить людей. Потребуется день или два, чтобы привести всё в порядок.
Крик из палатки Абеляра вложил меч ему в руку и придал прыти его ногам.
— Элден!
Абеляр и Эндрен бросились к палатке и обнаружили Элдена сидящим на своей постели, карие глаза широко распахнуты от страха, слёзы чертят дорожку по чумазому лицу. Завидев Абеляра, он протянул к нему руки.
— Папа!
Абеляр обшарил взглядом палатку и тени, но ничего не увидел. Его отец сделал то же самое. Абеляр вложил меч в ножны, поспешил к сыну и взял его на руки.
— Что такое, Элден? Что случилось?
— Плиснились плохие люди, папа. Плохие.
Абеляр обхватил Элдена своими руками. Его сын зарылся лицом в отцовский плащ. Маленькое тельце Элдена сотрясалось от рыданий, и облегчение Абеляра от того, что он не обнаружил никакой настоящей угрозы сыну, сменилось неожиданным приступом ярости, который заставил его пожалеть, что он не заставил Форрина пострадать чуть подольше. Из-за того, что Форрин приказал сделать, его сыну годами будут сниться кошмары.
— Всё хорошо, — сказал Абеляр, гладя сына по волосам, разговаривая одновременно с ним и с самим собой. — Всё будет хорошо.
Эндрен положил руку на Элдена и свой обрубок — на Абеляра. Спустя какое-то время Элден перестал рыдать. Он поднял взгляд, и Абеляр вытер его слёзы и сопли рукавом.
— Ты холоший, папа?
Вопрос застал Абеляра врасплох, отобрал у него дар речи и заставил сердце бешено колотиться. Он посмотрел в карие глаза сына, не в силах найти слова.
— Папа? Ты холоший?
Спас его Эндрен.
— Он хороший человек, Элден. Всегда был хорошим человеком.
Элден улыбнулся дедушке и снова обнял отца.
Абеляр благодарно кивнул Эндрену, покрепче обхватил сына и задумался.
Бреннус поел, отдохнул какое-то время, затем прогулялся по укрытым тенью залам своего особняка в анклаве шейдов. Предстоящий разговор его не радовал, но он всё равно потянулся к Ривалену через кольцо.
