Вместо этого его всевышество остановился перед камином, разглядывая портрет жены. Тени вокруг него почернели, потянулись, чтобы погладить портрет. Сияющие сферы поблекли ещё больше.
Голос справа от Бреннуса произнёс:
— Леди Алашар была необыкновенной женщиной.
Из темноты выступил Хадрун, главный советник его всевышества. В обеих руках он держал тёмный посох, а вокруг вышитых на его мантии рун плясали тени.
— Хадрун, — сказал Бреннус, не в силах скрыть неприязнь в голосе. Его гомункулы показали советнику неприличные жесты. Хадрун не подал виду, что что-то заметил.
— Принц Бреннус, — сказал советник, наклонив голову.
Бреннус подчёркнуто не предложил советнику сесть.
Его всевышество отвернулся от портрета. В глазах на его узком лице виднелась печаль. Бреннусу редко доводилось такое видеть.
— Она была не просто необыкновенной, Хадрун. Она была моей жизнью.
— Конечно, ваше всевышество, — ответил Хадрун, склонив голову.
— Я часто думаю о матери, — сказал Бреннус.
При его словах Теламонт и Хадрун переглянулись. Оба подошли к нему, и Бреннус не смог отогнать чувство, что вокруг него сжимаются стены.
— Тебе интересно, зачем мы пришли, — сказал его всевышество, будто прочитав мысли сына.
Гомункулы синхронно кивнули.
— Да, — ответил Бреннус. — Это непохоже на простой светский визит.
Его всевышество встал с другой стороны стола напротив Бреннуса, портрет жены виднелся над его плечом. Хадрун остановился во главе стола, его взгляд переходил от его всевышества к Бреннусу.
— Ты обсуждал с принцем Риваленом способ, которым можно убить Кессона Рела и забрать его божественную силу, — сказал Теламонт.
Бреннус не слишком удивился, что отец знал о его разговоре с братом. Его всевышество, в конце концов, был его всевышеством. Но тени и пот всё равно обильно струились по его коже. Гомункулы стояли на столе неподвижно, как статуи, держа на весу грибы.
— Да, — признал Бреннус и рассказал всё, что знал. — Судя по всему, освобожденную силу может забрать лишь Избранный Маска, но Ривален хочет взять её себе. Я должен найти способ это осуществить.
Бреннус ожидал, что его всевышество продемонстрирует гнев, или хотя бы беспокойство, из-за того, что Ривален захотел присвоить божественность себе. Но Теламонт казался безмятежым.
— Ваше всевышество, это возможно? — спросил Бреннус.
— Я считаю, что да, но вскоре мы узнаем наверняка. Ты должен вернуться в свою палату призыва и снова вызвать Мефистофеля.
И снова Бреннуса не удивила глубина познаний его отца. Он хотел было спросить, почему его всевышество не призовёт архидьявола сам, но угадал ответ, не успев озвучить вопрос — Мефистофель ответит Бреннусу, но может не захотеть отозваться на призыв его всевышества.
— Пойдём, — сказал Теламонт. — Давайте зададим владыке Кании второй вопрос.
4 найтала, год Грозовых Штормов
Ривален всесторонне обдумал полученную от Бреннуса информацию, и под каким углом он бы на неё ни смотрел, выглядело всё одинаково. Времени у него не было. Буря Теней росла. Он должен был остановить Бурю, или от Сембии не останется ничего, что можно было бы аннексировать. И должен был остановить её как можно скорее, иначе вмешаются Избранные Мистры.
Он принял решение, шагнул сквозь тени в углу своего зала в вестибюль Штормового Предела, семейного особняка хулорна. Сквозь высокие окна сочился послеполуденный свет, расчертив укрытый ковром пол чередующимися полосами света и тени.
В ответ на неожиданное прибытие Ривалена раздался испуганный возглас. В двух шагах от принца стоял мажордом, Ирвил, широко распахнув свои пустые глаза. Он сжимал в руках средних размеров деревянный сундук.
— Мне необходимо встретиться с хулорном, — сообщил Ривален.
Долговязый, посеревший Ирвил замер неподвижно, как будто прирос к полу — он был похож на скрипучий дуб в ладно скроенной сорочке с закатанными до локтей рукавами.
Ривален шагнул к нему. Судя по виду Ирвила, тот готов был пуститься наутёк. В сундуке громко затряслось содержимое, каким бы оно ни было.
Ирвил уставился в точку где-то у Ривалена на подбородке.
— Я очищал кабинет.
Он поднял перед собой сундук в доказательство своих слов — а может, как барьер между собой и Риваленом.
— Рабочие ещё не пришли, но я подумал, что нужно убрать мелкие ценности перед тем, как они приступят.
От раздражения вокруг Ривалена закипели тени.
— Где хулорн?
Ирвил потряс головой.
— Кажется, он вернулся во дворец в карете. Он был будто сам не свой. Он был…
Ривален шагнул сквозь тень через весь город, в вестибюль дворца хулорна. Стражники в шлемах и с копьями, казалось, испугались его внезапного появления, но лишь на секунду. После того, как хулорн разрешил Ривалену свободно передвигаться по всему городу, они привыкли к его появлениям и исчезновениям.
— Принц Ривален, — поприветствовал его бородатый сержант, склонив голову.
Сержант и стражники с плохо скрываемым интересом глазели на окружавшие его тени.
— Где хулорн? — спросил Ривален.
— Хулорн вас ожидает? — спросил голос из противоположного конца зала.
Из своей берлоги появился Тристиин и скупо улыбнулся Ривалену. Его редкие седые волосы были аккуратно расчёсаны, а его одежда казалась свежевыстираной и выглаженой до самых манжет.
— Не ожидает, — ответил Ривален и прошел по вымощенному плиткой полу к Тристиину. — Вы считаете, из-за этого он откажется со мной встретиться?
Тристиин попытался найти место для своего взгляда, которое не включало бы в себя лицо Ривалена.
— Конечно нет, принц. Он в комнате с картами. Могу ли я сопровождать вас, чтобы объявить о вашем приходе?
Тристиин повёл Ривалена широкими, погружёнными в приятный сумрак коридорами дворца. Полы были укрыты тэянскими и чессентскими коврами. На стенах висели гобелены.
— Принц Ривален из анклава шейдов, — провозгласил Тристиин, открывая дверь в комнату с картами.
Тамлин стоял, скрестив на груди руки, над большим прямоугольным столом из дуба, где лежала развёрнутая карта Сембии, Долин и Кормира. На пергаменте тут и там стояли шахматные фигуры, принадлежавшие к набору из кабинета в Штормовом Пределе, отмечая различные локации. Ривален улыбнулся, увидев, что белый король стоит рядом с Селгонтом. Тамлину по-прежнему необходимо было считать себя чистым.
— Принц, — сказал Тамлин. — Не ожидал увидеть вас раньше вашей обычной послезакатной трапезы.
