Поставив поднос на стол, женщина улыбнулась.
— Ты смотри, деньжатами тут не свети, отберут поди, будешь весь месяц опять морошкой питаться да водой запивать. Что я, не помню, что ли, как осенью дело было?
— Пф-ф-ф! — другой мужчина, немного помоложе, хлопнул своего друга по плечу. — Так тебя что, обокрали, что ли? А нам, старый пень, втирал, что все на девок просадил, хрыч ты языкастый!
— Ха! — встрял третий. — Так это он это, чтоб мы не насмехались. Небось, и в постели он то же полено, которых каждый день в своем лесу наблюдает.
Они втроем расхохотались еще громче, да и она не сдержалась, а вот Патаг обиженно надул губы и покраснел, от чего стал похож на настоящий раскаленный чугунок с бородой.
— Это я полено? Это я полено? Да я тебе это полено знаешь куда засуну?
— Не прокатит, старикан, силенок-то не хватит! — буркнул второй, и теперь уже вся таверна залилась смехом, заставляя лесничего краснеть все больше и больше.
— Да я!.. Да я!.. — он задохнулся. Бросив взгляд на все еще стоящую рядом женщину, он вдруг размахнулся и хлопнул ее ладонью чуть ниже поясницы, на что незамедлительно получил ответ в виде перевернутой пинты с элем на голове.
— Так уж и быть. Если извинишься, принесу вторую.
Патаг ошеломленно вытер глаза и выдавил:
— Прошу прощения, сударыня, сдурил.
Она довольно хмыкнула и пошла за еще одной кружкой спиртного.
— Э, а хоть за твой счет?
— Мечтай!
Примерно вот так вот проходили все ее дни. Эта таверна на самом краю света стала ее новым домом, и люди, живущие и работающие здесь, в отличие от населения других городов, отличались на редкость бескорыстным дружелюбием, хоть и грешили тоже… мягко сказать, нередко. Но это так, по мелочам.
Может быть, именно скудность обстановки и малая численность обитающих здесь людей делала это место таким прекрасным? Здесь каждый знал друг друга и готов был помочь, несмотря на часто вспыхивающие ссоры, которые, впрочем, почти всегда кончались здесь, в этом приятном месте, за кружечкой-другой ароматного спиртного, ходившего только здесь и в нескольких городах поблизости.
За столько лет гонений и испытаний, выпавших на ее душу, Селеста, наконец, нашла свой дом и была бесконечно счастлива, пусть и разносила целыми днями подносы, а потом драила полы и посуду, когда их кухарка отпрашивалась из-за болезни одного из шести ее сыновей.
Но женщина не жаловалась, даже наоборот: без таверны на краю света ей было некуда деваться. Именно из этого захудалого места, обдуваемого всеми северными ветрами, и состояла вся ее жизнь, а без него она казалась ей на редкость пустынной и пустой.
Без хвастовства, Селеста являлась самой красивой женщиной в этой небольшой деревушке и пользовалась большой популярностью среди мужчин, но каждый раз она отвергала их предложения стать парой. Почему? Ей уже почти тридцать, пора заводить семью, детей…
Селеста не раз думала об этом. Она понимала, что пора начинать к чему-то стремиться, однако не могла заставить себя полюбить, а мысль найти просто надежного мужчину и жить с ним без всяких чувств внушала ей невообразимый ужас.
В конце концов, она решила просто жить сегодняшним днем, и будь что будет. Она поняла, что это лучший выход, если не единственный возможный.
Вот уже пятый месяц она жила здесь. На свои сбережения купила небольшой домик у окраины деревни, подружилась с соседями. Все бы ничего, если бы однажды ее прошлое не дало о себе знать.
Вот почему так? Почему человек не может начать жизнь с чистого листа? Наверное, потому что бесконечная паутина связей, что опутывает его с самого рождения, никогда не пропадет. Наверное, единственный способ разорвать все отношения с прошлой жизнью — уничтожить все, что ты в ней приобрел, и плохое, и хорошее.
В то морозное утро женщина, как обычно, расставляла стулья и протирала мокрой тряпкой столы, заготавливая таверну к открытию и готовясь принять первого посетителя. Гедин, хозяин этого заведения, еще даже не проснулся, а Селеста уже топила огромный камин в зале и натаскала к нему дров. Она всегда любила побыть в одиночестве перед началом очередного тяжелого рабочего дня.
Закончив с поленьями, она умылась и причесалась, простояв несколько минут у небольшого зеркала, повешенного у стены, а потом выглянула на улицу.
Глаза мгновенно стали слезиться от жесткого холодного воздуха, и в волосах застряли снежинки. Сильный ветер ворвался в таверну, принося с собой свежесть, и когда она попыталась закрыть дверь, возмущенно толкнул ее в живот, распахивая ту настежь.
Едва захлопнув дверь, Селеста вздохнула. Погода становилась все хуже, и, судя по всему, сегодня наступил Долгий Очаг, означавший начало холодов и предвещавший суровую «зиму». В такое время редко кто вылезал из своего дома, и весь скот загоняли в специальные амбары, соединенные с жилищами или подземными ходами, или деревянными коридорами, по которым можно было спокойно пройти и не оказаться снесенным ураганным ветром.
А еще Долгий Очаг наводил на мысли о том, что сама таверна тоже закроется на долгое время, и почти все ее работники останутся здесь. Нет, не по принуждению, а по собственному желанию, так как в одиночестве сидеть дома тоже не так уж и весело. Пожалуй, только кухарка отправится домой, а это значит, что готовить и заботиться обо всем тоже придется ей, Селесте, да еще нескольким служанками-официанткам, которых заботливые отцы отправляли сюда поумерить девичий пыл.
Нередко в такие дни сюда стягивались и путники, волею судеб попавшие на край света в такое неудобное для походов время, да и некоторые жители тоже не отказывались от хорошей компании на следующий месяц (примерно столько длились здесь самые жестокие и смертельные холода) и пинтой-другой эля перед камином.
Осталось только заготовить запасы, иначе здесь просто не выжить.
На то время, что провела здесь Селеста, Долгий Очаг начинался уже в третий раз. Нет, он не зависел от времени года, и только проклятые боги Скадина решали, когда насылать свои бури на землю.
Ступеньки тихо заскрипели.
Селеста обернулась и тепло улыбнулась спускающемуся вниз хромому Гедину, старику в уже достаточно преклонном возрасте: в семьдесят лет жители куда более теплых мест уже собирались в мир иной, а уж что говорить про край света, где даже слюна мерзла во рту в особо «прекрасные» дни?
— А, девочка, ты уже на ногах, — хмыкнул он. — Могла бы и выспаться, Долгий Очаг — не время для уставших. Ха! А если так, я могу тебя и отпустить, ты хорошо потрудилась за эти несколько месяцев. Эх, еще б все такие были, как ты, цены б вам не было! Ну как, идешь домой?
