— ОХУ*ТЬ, КАК КРУТО!
Ничем, кроме тупого детского желания «позырить», это не было.
Если смотреть со стороны, и приглядываться внимательно, можно заметить, что Гарет хочет не столько уничтожить лагерь, сколько посмотреть на это. Сейчас, находясь под магической, не побоюсь этого слова, наркотой, он осознавать что-то, кроме привычной структуры заклинаний не способен.
Чем он отличается от наркомана, укурившегося нужной травки, сказать сложно. Зато можно попытаться угадать, зная, что вместо рассветного солнца он видит вовсе не круг, а светящуюся красно-желтым светом лошадь.
Запрокинув голову и расставив руки, параллельно щелкая пальцами, он взорвал еще три палатки впереди.
— Линнеточка, дорогая… где ты, родимая? Я хочу… чтобы ты увидела это своими, мать твою, глазами!!!
Изо рта этого ненормального уже пошла пена, а зрение пыталось пошутить настолько, что начало показывать мозгу разноцветные картинки того, что впереди. То зеленым все светится, то постепенно наполняется синим, а когда наполнится, резко переходит в желтый и бардовый.
Подбежав к одной из таких палаток, которую он счел более подходящей по цветовой палитре, он одернул ее штору. В тот же момент отлетел на несколько метров назад, чувствуя дикий жар.
Наспех осмотрев свои горящие руки, он принялся сбивать огонь ладонями.
И, надо сказать, сбил.
Но появилась другая проблема.
Такая, как горящие ладони.
Принимать решение нужно было быстро, но Гарет не нашел ничего лучше, чем плюнуть на них пеной изо рта (слюной, как показалось лично ему). его глаза перестали видеть огонь, однако лицо все еще жгло, и он умылся своей собственной, как ему показалось, харчей. На самом же деле лицо рыцаря приобрело крайне глупый вид и жесточайший запах, пробивающий даже его самого.
Вновь почувствовав на руке неприятное ощущение, Гарет решил глянуть. Не зря, так как обнаружил змею, вцепившуюся в его раздвоенную кисть. Зеленую, с желто-коричневыми овалами на спине; сколь прекрасную, столь же и опасную змею.
Он резко выдрал ее из своей кисти. Кровь из двух маленьких ранок хлынула на замлю, а змея в тот же миг осталась без головы.
Сжав оторванную голову существа в ладони, Гарет умилился. Как же он раньше не замечал, что убийство столь малых созданий доставляет ему радость?
Возможно потому, что раньше он этих маленьких существ не убивал.
Взмахнув рукой, в которых находилась оставшаяся туша пресмыкающегося, рыцарь использовал ее, как веревку, чтобы зацепиться за купол главной, самой разукрашенной палатке. Поскольку там преобладали не только цвета, навязанные сознанием Гарета, но и родные, палатка была важная для кого-то.
А поскольку важность объекта всегда добавляет удовольствия в его снос…
Не совсем понятным образом змея превратилась в веревку, и таки обвилась вокруг небольшого заострения шатра. Одного резкого движения хватило, чтобы шатер этот упал, взорвался, и взрывом отбросил Гарета назад.
Тот даже не выпустил из рук веревку, за что и поплатился вновь загоревшимися руками.
Ну а дальше все по отработанной схеме: плюнул-потушил-умылся-завонял-доволен.
Дальше — лучше.
Поскольку он лежал на земле спиной вниз, сверху мог наброситься кто угодно. И этим «кто угодно» стал тот, кого Гарет ну никак не ожидал увидеть.
На нем уселся карлик Мелот. Его маленькие, но сильные руки легли Гарету на шею и начали душить. Буквально вдавливая кадык, карлик старался сделать так, чтобы вздох, который был совершен пару секунд назад, стал последним.
Вены на лице Гарета вспухли, глаза уже вылезали из орбит, а кожа стала красной. С трудом ему удалось справится с Мелотом, откинув его вправо.
Перевернувшись на правый же бок, рыцарь тяжело дышал. Он хотел убедиться, что карлик не собирается атаковать, и как же удивился, когда даже не увидел Мелота.
Вместо этого он уже обнаженный стоял на коленях, держа за ноги коричневолосую юную деву.
Не сразу признав в ней Борс, Гарет уже начал мужское дело. Он поцеловал ее в губы, забыв абсолютно обо всем. Ее губы источали приятный вкус, и были мягкими… такой мягкости Гарет еще никогда не ощущал.
Жанна дотронулась до его груди, проводя руку ниже, к паху. В этот же момент Гарет проявил чуть больший напор, и опустил губы чуть ниже, к ее груди.
Когда он поцеловал ее сосок, глаза намеренно закрыл, надеясь после резко войти в нее. Рыцаря остановило лишь неприятное ощущение на губах. Резко подняв веки, он обнаружил, что под ним и не девушка вовсе, а никто иной, как Рено де Даммартен. Отпрыгнув от мужчины, Гарет спешно осмотрелся, стараясь увидеть хоть что-то помимо ублюдка и кровати.
Однако, он даже ублюдка-то и не увидел. Вместо мужчины рядом лежало бревно. Обычное, грубо обработанное бревно.
— Какого х*я!? Верните БОРС!
С кровати он не слез и не встал, а упал. Причем падал-то вроде на мягкий неосязаемый пол, а оказался на каменном полу какой-то церквушки, которую он, несомненно, видел раньше.
Зеленая часовня, не иначе.
Тяжело поднявшись, Гарет обнаружил себя уже в одежде. В той самой, в которой был ранее.
Перед ним был алтарь, около которого стоял Аргавейн, разминая шею. Непонятно, было ли это призывом сразиться, или нет, но рыцарь твердо решил добраться до своего старого знакомого. Потерев шрам на лбу, напоминающий о прошлой встрече этих двух, Гарет побежал вперед.
Зря.
Алтарь, вместе с большей частью церкви отдалился от него, оставив рыцаря стоять на небольшой платформе. Следующая платформа была большой, и занимала все остальное место часовни.
Хмыкнув носом, рыцарь перепрыгнул через довольно-таки длинный обрыв. Приземлился крайне неудачно, из-за чего прочертил носом каменный пол.
В этот же момент он остался на платформе еще меньше предыдущей, а вся остальная церковь отодвинулась еще дальше, на несколько футов. Перепрыгнуть их не представлялось возможным…
Однако дуракам везет.
Прыгнув, Гарет даже подумал, что его бережет кто-то, раз он прыгает на такие длинные дистанции.
Мысль верная, пусть и не совсем точная. Ни один человек, будь он хоть трижды прыгуном, не преодолеет расстояние в несколько футов. Это невозможно чисто физически.
А Гарет прыгает.
Да еще как. Только окажется на одной, сразу же пытается перескочить на другую, мгновенно отдалившуюся.
Кажется, что небольшая ранее церковь становится бесконечной, играя с рыцарем в свою необычную игру. По другому и не назовешь. Внизу темнота и неизвестно, что скрывается за ней. А впереди Аргавейн, ждущий сера Гарета, с каждым прыжком последнего обнажая клинки. Причем рыцарю-попрыгунчику кажется, что раз за разом обнажается новый клинок.
