Тереза невольно прыснула. И в один прыжок преодолел расстояние от своего бортика к тому, где пыталась сдержать унизительный крик боли Лира. Боль — это чувство распространилось по всему ее телу, разум роптал единственное слово — терпи. Подол платья Терезы трепетал, словно где-то было открыто окно, но она ведь всего лишь голограмма, верно? А здесь повсюду царит невыносимая жара, настоящий пожар, пожар, поглощающий ее всю без остатка. Ее голова откинулась на бортик купальни, когда она почувствовала, что иглы вводят раствор в ее организм и громко вздохнула, обретя вновь возможность наполнить свои легкие спасительным кислородом.
Когда Тереза положила руку на край купальни, Лира краем глаза посмотрела на ее самодовольную улыбку.
— Теперь, ты собственность моих Господ.
Лира закрыла глаза, но все же смогла еле выдавить из себя:
— Почему ты так считаешь?
Девочка искоса поглядела на своего оппонента:
— Почему? Потому что ты всего лишь человек. Люди так ничтожны, словно мошки, застывшие в янтаре.
Лира пронзила ее убийственным взглядом и потребовала:
— Убирайся! Ты просто завистница, которая прожив слишком долго на этом свете, так и не прониклась в истинное значение смысла жизни. Ты завидуешь людям, потому что, несмотря на все их недостатки, грехи и пороки в их сердцах есть свет, свет, силы, которой тебе никогда не достигнуть.
Тень сомненья мелькнуло на ее лице, но она тут же равнодушно прокрутилась на одной ноге вокруг себя и ее подхватили невидимые силы, опустившие ее в самый центр бассейна. Ее ноги коснулись глади воды, но от него не пошло разводов и Тереза печально пожала плечами.
— У меня только один вопрос, человек, — сказала девочка. — Каждые сто лет я задаю вам этот вопрос, всем пятидесяти четырем участникам турнира.
Лира насторожилась.
— Почему ты здесь? — спросила Тереза, и глаза ее светились огнем.
Лира на секунду задумалась и похолодела в горячей купальне, но все же ответила:
— Потому что так предрешено.
Глаза Терезы потухли так же естественно, как и зажгли внутри себя игривое пламя.
— Я ожидала другого ответа от тебя, — честно призналась она.
Лира промолчала, стараясь не замечать на себе ее пристального взгляда, поскольку иглы выходили из ее тела, и она сосредоточила все свое внимание именно на этом.
— Я знаю, что ты лжешь, — продолжила она. — Я знаю все о тебе — ритм сердца, кровь, что бежит по твоим венам, каждую деталь твоего тела, даже ход мыслей. Не пойму одного — что делает на турнире человек вроде тебя?
Лира поморщилась и представила себя вдали от этого места, постаралась взбудоражить в себе все те эмоции, которые так часто успокаивали ее, когда она пряталась от насильников или низших классов детей ночи, когда клочком свернулась от страха в пещере, отдаленной от ближайшего поселка на несколько сот километров. В месте, где обитал холод и страх; в месте, где ее ждали заботливые объятья и теплый плащ, в который он укутывал ее на ночь, в то время как снаружи шла снежная буря. Серебряные осколки снега падали на землю, растворяясь в ярком сиянии чистоты. На черном небосводе пробивались сквозь тьму пестрые звезды, блеск которых успокаивал бьющееся в унисон сердце. Его запах обволакивал ее, и даже спустя столько лет она старалась припомнить себе его последний поцелуй. Но как ни старалась она воскресить в себе эти воспоминания, они всегда ускользали из-под ее пальцев, словно все было дурманом, который наслал на нее одно из тех омерзительных существ. Растворенная дымка мечты, что накрыла беспроглядная ночная тишь.
— Прости…
За что он извинялся? Почему печаль и одиночество никогда не покидали его прекрасное лицо? Почему он плакал, когда она спала на его коленях, а его рука заботливо покоилась на ее голове или пропускала через пальцы ее грязные волосы так, как будто это было самая величайшая драгоценность? Почему бросил ее одну посреди снежной пустыни и скрылся в ночи, как призрак? Это было похоже на проклятье — электрический разряд, исходивший от потока света, в котором стояла его одинокая фигура. Свет разрастался с каждой секундой все больше, застилая слепящую пелену ледяных кристаллов снега и голубые руны, окружающие его, взметнулись вверх. Всего на миг маленькая девочка закрыла лицо руками — смерть, казалось, дышала ей прямо в лицо и она не могла пошевелить ни единым мускулом. Открыв глаза, она увидела все тот же рассеянный свет лунного диска, что парил в черноте неба и падающие наискосок снежинки, образуя мелкие капли воды на ее лице, что так походили на слезы. Сумрак ночи пропитался им, но его не было. И тогда она кричала, раскрывая свои истинные чувства всему миру. Но он навечно замолчал и ничего с тех пор не изменилось. Даже сейчас, обнимая себя за плечи, Лира хотела напомнить хоть на миг его сильные руки.
Лицо девушки скривилось не то от поступающей от ног боли, не то от нахлынувших чувств.
— У тебя самый низкий уровень, — протянула Тереза, смотря на нее с подобием любопытства. — Почему серьга досталась кому-то вроде тебя?
Лира едва не улыбнулась, она была так далека от этих мыслей, что совсем не слушала того, что говорит ей эта маленькая девочка.
— Должно быть здорово, делать выводы на основании собственных представлений, — с легкой улыбкой сказала девушка, выходя из бассейна.
В этот момент каменные плиты с грохотом отодвинулись, и вошел ее проводник с белоснежной одеждой в руках. Лира не пошевелилась и попыталась сохранить в себе дуновение ветра, что заставил замереть ее. Она прикрыла глаза, наслаждаясь этим моментом, а когда пришла в себя от минутного забвенья, то не проронила ни слова. Мужчина не смутился ее наготы и решил сразу перейти к делу, произнося слова своим холодным голосом, как и то дыхание морского бриза, что он принес с собой:
— Через час всех будут готовить к ознакомлению с ареной. Должен признать, — сказал он, расхаживаясь по комнате взад-вперед, — что место битвы порой назначается в самом неожиданном для всех месте.
Лира улыбнулась и вздохнула, принимая одежду из его рук, словно самое тяжелое осталось позади. Крохотные ранки все еще покалывали и кровоточили, поэтому, когда она полностью оделась, то заметила на полу алеющие разводы, смешанные с молочными каплями воды. Благородный, невинный и непорочный белый цвет окрасился в кровавый оттенок греха.
— Например, в гнезде крыс? — насмешливо спросила девушка, застегивая последнюю золотую пуговицу на куртке с выгравированным на ней символом объединенных наций — парящего сокола. Вещь была выполнена из уникального материала похожего на кожу и идеально подходила к ее фигуре, делая акцент на ее округлостях и не стесняя движения тела.
