Какая-то милосердная женщина привела Амадею в чувство, дала ей воды. Человек в рясе опустился рядом с ней на колени.
— Дитя мое, — начал он, — ты должна исповедаться в своих грехах. Проси и да простится тебе.
Амадея подняла голову и с ужасом поглядела на него.
— Простится что? Что я сделала?
Толпа снова затихла и Девлин снова обратился к ним.
— Тиран мертв! — выкрикнул он. — Но ведьма еще жива! Что делать с ней? Каково ваше решение?
— На костер ее! — завопил кто-то из приятелей Девлина.
— На костер! На костер! — завыла в ответ толпа.
Человек в черном что-то еще говорил Амадее, но я не слышал слов из-за непрекращавшихся воплей. Я только видел, как из ее голубых глаз, расширенных от ужаса, катятся слезы.
Стражники поволокли Амадею вниз по ступеням, сквозь толпу, к костру. В кучу дров уже наскоро поставили столб, к которому они сейчас привязывали Амадею. Человек в черной рясе шел за ними следом и теперь стоял рядом с костром, шевеля губами.
— Как все это могло случиться? — пробормотал Дженкинс. — Как мы допустили, чтобы это случилось?
— На костер ведьму! — бесновалась толпа.
К дровам были поднесены пылающие факелы. Сначала огня не было видно, и на мгновение я с надеждой подумал, что чудо все-таки произойдет и костер не зажжется. Но вот к небу потянулся дымок, затем языки огня. Даже с верхних ступеней я слышал, как дрова начинают потрескивать в огне.
Девлин повернулся к своим приятелям.
— Ну вот. Амадея превратится в золу — и там ей самое место.
Языки огня поднимались все выше и выше, она пыталась убежать от них, и когда пламя коснулось ее тела, Амадея жалобно вскрикнула.
— Спаси же ее! — молил я. — Ну пожалуйста, спаси!
И тут случилось чудо. Языки пламени яростно плясали вокруг столба и вдруг среди них возникла женщина. Она была окружена мягким белым сиянием, и даже издалека я видел, как ошеломительно она красива. Она коснулась головы Амадеи и ее извивающееся тело неожиданно обмякло. А потом… как объяснить это? Словно Амадея шагнула вперед и вышла из своего тела. Леди Света взяла ее за руку и вместе они вышли из огня, словно паря над костром и телом Амадеи.
— Смотрите! — зашептал я Дженкинсу. — Смотрите, там! Леди Света!
— Где?
— Там, за костром!
— Я не вижу никакой Леди Света, — удивился Дженкинс.
Толпа все кричала и улюлюкала. Они тоже ничего не видели.
— Она была в огне, — настаивал я, — и она забрала живую Амадею из мертвой Амадеи. А сейчас они уходят. Смотрите! Как же вы их не видите, вон же они, над толпой, в воздухе! Они идут к аллее! А сейчас и принц с ними! Я вижу и принца!
— Беги к ним! — неожиданно сказал Дженкинс. — Спасай свою жизнь, пока можешь!
До этой минуты я даже не замечал, что меня держат только руки Дженкинса. Он разжал их, я прыгнул наземь и покатился вниз по ступеням. Все глаза были прикованы к пылающему костру, и никто не заметил, как я пробежал сквозь этот лес ног через площадь перед дворцом на аллею.
— Амадея! — закричал я. — Амадея! Амадея!
Да, она была там, рука об руку с Леди Света и с принцем.
— Постойте! Постойте! — кричал я на бегу.
И они остановились. Я подбежал к ним и окунулся в это мягкое неземное сияние. Меня снова наполнило тепло и покой, и так хотелось слиться с ними, остаться в них…
— Это же Роберт! — воскликнула Амадея. — Мой бедный храбрый Роберт!
— Возьмите меня с собой! — взмолился я. — Позвольте мне служить вам!
— Нет, что ты, тебе нельзя! — удивленно ответила Леди Света голосом, ласковее которого не было в мире. — Тебе еще не время уходить.
— Милая Мара, — попросила Амадея, — это Роберт, которого ты превратила в моего кучера. Он так много вынес. Не могла бы ты превратить его обратно в человека — он так хочет им стать!
— Ты хочешь этого, Роберт? — посмотрела на меня Леди Света.
— Да, — пролепетал я, слишком ошеломленный, чтобы говорить.
— Значит, так тому и быть.
Она наклонилась ко мне и коснулась моей головы. Я почувствовал, как я раздуваюсь во все стороны и расту. Моя кожа, казалось, лопнула, и я выскочил из нее, становясь все больше и больше, пока, наконец, не стал человеком.
— Ну, теперь ты кучер, — улыбнулась Леди Света.
Я опустил голову, чтобы полюбоваться своим камзолом с золотыми пуговицами. На ногах у меня были блестящие сапожки, а в руке — кнут. Я был высоким.
— Мара, — шепнула Амадея, — у кучера должна быть карета.
— И у него будет карета, — кивнула Леди Света. — Принеси мне желудь и двух муравьев, Роберт. Твоя карета на этот раз должна быть простой повозкой.
Я бросился в дворцовый сад, где прятался до этого. На траве лежало предостаточно желудей, а кругом бегали муравьи. Я поднял желудь, поймал в ладошку двух муравьев и понес все это Леди Света.
— Положи их на землю, — сказала она.
Она коснулась их своей волшебной палочкой, и они тоже стали расти и раздуваться, пока не превратились в повозку, запряженную парой вороных.
— Теперь ты получил то, чего так хотел, — улыбнулась она. — А мы должны уходить.
— Прощай, мой храбрый Роберт, — сказала Амадея. — Счастья тебе.
Мне так много хотелось сказать им, но ни одно слово не могло сорваться с губ. Я только и мог, что стоять и смотреть, как они скользят прочь от меня, все дальше и дальше, пока они наконец не превратились в пятнышко света, которое становилось все меньше и меньше, стало сначала просто огоньком, потом звездочкой, а потом — ничего.
Не знаю, долго ли я стоял так. Только потом я повернулся к моим вороным, уткнулся лицом в лошадиную гриву и заплакал.
А толпа все орала.
— В темницу! В темницу, в темницу!
Издалека я видел, как стража уводит с верхних ступеней прочь мажордома и других верных слуг принца, и Дженкинса, который дал мне мою жизнь. Что эта толпа могла знать о Дженкинсе? Что они все могли знать о Дженкинсе? А они знай кричали и радостно улюлюкали, видя, как исполняются их желания.
Я вскарабкался на повозку, и стегнул лошадей, покатил к толпе. Люди понемногу стали расступаться.
— А теперь, — в последний раз крикнул Девлин, — давайте все вместе войдем во Дворец Народа!
Он и его приятели прошли через золоченые двери, и люди рванулись за ними следом, топоча по лестнице, толкаясь в дверях. Скоро они расползутся по всем залам, коридорам, комнатам и кладовым, хватая все кругом, топча все кругом, ломая все кругом. Я медленно продолжал продвигаться на повозке вперед, пока не доехал до подножия лестницы. Затем я подождал, пока людской поток не утихнет.
