Может, он обиделся? Может, кто-то из его родственников точно так же мёл дорожки, только в другом ресторане?..
После утреннего фиаско Юрик корчился на сидении рядом с микрофоном. Автобус неуклонно шёл на запад, а, как известно, чем западнее, тем больше мыслей о загранице. Водитель Славик начал вспоминать о поездках с нашими группами за границу. При этом вспомнил много нехорошего.
– Жрут колбасу, ножки куриные гложут… чесноком воняют… Гранёными стаканами трясут, как чукчи!
– Стаканы вещь полезная! – хохотнул Юрик.
Славик не слушал, ему было до крайности обидно.
– Поубивал бы нафиг…
Юрик страшно веселился. Сердце млело в предчувствии реванша.
– И, что самое противное, кости за подлокотники суют, а я потом их выгребай!
– Славочка, это потому, что им не платят… – мурлыкнул Юрик, зажмурившись от удовольствия.
Водитель Славик мог сколь угодно ноздри раздувать, мечтая о возмездии. Он ещё не знал, что Юрик насовсем перебирался в Питер, и, стало быть, отомстить не получится.
– Мы тут с Валентином посоветовались… Покупай-ка ты, братец, билет на поезд, а то автобус, кажись, испортился…
Валентин поддержал коллегу:
– Да! "Интурист" тебе все расходы вернёт! А мы со Славиком в поле заночуем, машину чинить будем!
– Так и я бы мог в поле… помочь чем-нибудь… – отозвался Юрик.
Валентина аж перекосило:
– Не-не-не-не-не! – затараторил он, будто за ним только что гнались гибэдэдэшники. – В поле ночью холодрыга, а у тебя курточка тонкая!
Юрик вздохнул и погладил курточку.
– Вы правы…тонкая, зараза… убедили…
– Да ты не обижайся, автобус очень старый, Икарус, мать его… Славка правду говорит!
– Да я всё понимаю… Не обиделся!
Юрик ещё дважды горестно вздохнул, один раз носом шмыгнул и отвернулся к окну.
Чтобы, всё-таки, подумали, что обиделся. Пускай позлорадствуют напоследок. Тем слаще будет месть.
Никакой ремонт водилы делать не собирались, это и коню понятно. В Питере пойдут по бабам на всю ночь. Юрик и раньше слыхал про такие фокусы – другие переводчики рассказывали. Провинившиеся у водил гиды домой в Москву сами добирались.
Непровинившиеся тоже часто сами добирались, предварительно выстояв очередь в кассах…
Поломался автобус или нет – момент недоказуемый, а значит можно гульнуть за счёт родной автобазы. База и солярочку, и суточки лишние оплатит. Ну, в крайнем случае, начальничку на лапу придётся дать.
"Реванш, облом и маргиналы в перьях"
Подъехали к "Астории".
Славик с Валентином выскочили из автобуса, метнулись к багажнику.
– Слышь, ты, группа маленькая, всего десять человек, а чемоданов до фигища! Что у них там в этот раз, а?!
– Не знаю, сам всю дорогу удивляюсь. Вроде бы, итальянцы народ культурный…
Прям в первый раз такое вижу!
Юрику стоило больших усилий, чтобы не заржать. Половина чемоданов были его собственные…
Из гостиницы выкатились носильщики, но кто ж им отдаст свой кусок? В надежде на "солидный чай" (всё-таки, конец большого путешествия!), Славик с Валентином лично выбросили весь багаж на асфальт и вопросительно уставились на Юрика. Мол, тряси клиентов.
Юрик собрал итальянцев в кучу, сделал вид, что трясёт. Даже руками начал махать.
Водилы итальянского не понимали, а то бы сразу чокнулись от горя: вместо выколачивания чаевых, Юрик сообщил туристам, во сколько завтрак и когда на экскурсию строиться. По номерам на этот раз их должен был рассовать Витторио, пожилой турлидер.
Юрик втихаря планировал взять такси и смыться на ночь в свою коммуналку, так как время было позднее. Пожелав спокойной ночи группе, он победно глянул на водил и махнул пятисотенной купюрой. Жест предназначался не водилам, а совершенно чужому таксисту. У "Астории" всегда много такси.
Вдохновлённый купюрой таксист бросился к чемоданам, и половина кучи от автобуса перекочевала в "волгу".
Остальную часть кучи, итальянскую, погрузили на золочёную тележку заждавшиеся гостиничные лакеи и повезли в вестибюль…
Юрик плюхнулся на сидение рядом с таксистом, хлопнул дверцей и помчал к себе на Розенштейна. Завтра предстоял тяжёлый день: Петропавловка, Исакий, Невский и, конечно же, "Онегин".
К дичайшему восторгу тёть-Марины и пьяненькому удивлению Харитоныча, Юрик с мешками-котулями ввалился на ночь глядя в прихожую. Два пакета с харчами и бухлом отнёс на кухню – праздник праздновать, а остальное забросил в свою комнату.
У него теперь в полной собственности оставалась одна комнатёнка. Вторая стала молельней, а третья Лялиным будуаром. Правда, Ляля там почти не появлялась, но это дело времени. Как убедится, что Дуремар её бросил, так и прискачет…
Взять у Ляли адрес Дуремара ничего не стоило. Для этого пришлось, всего-то навсего, съездить в деревню, чаю семейно попить, детство вспомнить.
После чаепития Ляля взяла со стола непочатую бутылку конька и потащила его в спальню. Чисто поприкалываться, так как над её кроватью висело фото белобрысого.
Юрик возмутился такому беспределу:
– Слушай, накой тебе этот прыщ? Даже писать перестал… Сколько лет уже прошло, а?
– Неважно. Не пишет, значит работой занят. Как только освободится, сразу напишет.
Зато розы регулярно шлёт…
Ляля, словно ненормальная, метнулась в угол комнаты. Там "вниз головой" висели сухие букеты. Знала бы она, от кого эти розы! Она сняла со стены один и, закатив от блаженства глаза, понюхала.
– Вон уже сколько наслал!
– А что ж ты их по всей комнате не развесишь, как веники в бане? Прикольно будет…
– Ой! Хорошая идея!
Ляля с воплем ринулась к письменному столу за ножницами и скотчем.
Юрика от этих танцев затошнило, и он завыл ей в тон, как плакальщица на кладбище:
– Ой, щас начнём цветочками портретик украшать!
– Ты не юродствуй, а лучше помоги! Подавать букеты будешь, а то я одна не справлюсь!
Сбросив тапочки, Ляля полезла на кровать и стала прикреплять сухие розовые веники вокруг портрета. Прицепив последний, театрально подбоченилась.
– Ну, как?
– Отлично! Не хватает чёрной ленточки с золотыми буковками: "От друзей, от жены, от сотрудников по работе… Помним, скорбим…" – Хватит ревновать! Помним, но не скорбим, а просто – ждём и всё. Между прочим, расстояние только укрепляет чувства…
– Или проверяет… настоящие ли они…
– Вот и поезжай! Проверишь лично! Зайди к нему на амстердамскую квартиру, привет от меня передай, ладно? Только не обмани! Ты ведь обещал!
– Ну, и садистка же ты…
Ляля его не слушала, мурлыкала своё. На какую-то секунду в ней проснулось любопытство.
