Ляля выслушала молча, подумала, что он из ревности наговаривает.
Оставался крайний вариант: взять измором.
Как-то вечером, в самом в начале декабря, Юрик позвонил Ляле и попытался вытащил её в театр.
– Давай сходим куда-нибудь, а?
– Зачем?..
– Как это зачем?! Ты же никуда не ходишь, как монашка!..
Мероприятие несколько подняло Лялино настроение, но не надолго.
Выйдя на Невский, они немного прошлись пешком на пионерском расстоянии. Юрик нёс тяжёлую Лялину сумку. Это ж надо, в театр – и с таким мешком!
То кафе он выбрал сам. На свою голову.
В забегаловке тусовалась уйма народу. Народ позволял себе многое.
Юрик подвёл Лялю к свободному столику, усадил, а сам пошёл к стойке, где бармен вытирал бокалы…
Вернувшись с двумя коктейлями, он заметил в Ляле большие перемены. Подруга восторженно глядела куда-то в угол и энергично хлопала ресницами.
Юрик быстренько глянул туда же.
В углу веселились четверо парней лет по двадцать. Один из них был копия Мичурин, пугающе похож!
Допив коктейль, Ляля вдруг вскочила и, как сумасшедшая, помчалась к белобрысому подонку.
Юрик бросился за ней, но было поздно.
– Ха! Ну и встреча! Я как раз такую хотел!
Белобрысый плебей был сильно пьян или недостаточно наколот. Его дружки тоже стали в стойку.
– Вернись на место…- выдавил Юрик безо всякой надежды.
Ляля издевательски молчала, а квази-Мичурин издевался вслух:
– Э-э-э, нет! Сначала потанцуем… всего один танец… медленный… близко-близко…
Правда, киска?
– А в морду? – не унимался Юрик.
От барной стойки отделился вышибала и пошёл на них. Заметив его, Ляля взмолилась.
– Юра, я немного потанцую, ладно? Танец закончится, и я сразу приду, хорошо?
Но назад никто не пришёл…
Юрик весь вечер просидел один, как никому не нужная старая дева.
Ляля, меж тем, вела себя неприлично. Она всем телом прижималась к молокососу, виляла задом, кусала за ухо, чуть совсем не откусила. Потом ширинку этому дебиллу стала расстёгивать.
Белобрысый такого нахрапа явно не ожидал, но ему было приятно.
Юрик, наконец, не вытерпел и помчался. Грубо, почти спортивными приёмами, водворил её на место. Разве что только под дых не давал.
Белобрысый в ту минуту спопить был не расположен. Ляля его замотала. Буркнул только: "Выпьем – и продолжим!" Устал в натуре…
Сев на место, Ляля нагло, даже как-то подло, ухмыльнулась.
– Юра, ты меня, конечно, извини, но я с тобой больше никуда не пойду…
– Да?! Это почему же?
– С тобой скучно! Даже потанцевать не даёшь!
Она бросила взгляд в угол, где тусовался молодняк, и перепуганно застыла: дружки Мичурина доставали из карманов сверкающие железяки. Шла разработка плана мести, не иначе.
Тут Ляля, наконец, смягчила тон.
– Ой! Вот ты что сейчас думаешь? Что ты себе возомнил? Что ты меня защищаешь от пьяных нахалов, да? А ведь всё наоборот! Это мне тебя сейчас спасать придётся!
Да-да, мне тебя сейчас придётся вы-во-дить…
Она вскочила и, схватив Юрика за руку, и потащила к выходу. Ладонь её была влажной.
Юрику вдруг вспомнилась история двадцатилетней давности: Ляля в мокром купальнике мокрой ладошкой хватает его за запястье и тащит в раздевалку…
Квази-Дуремар передохнул, очухался и снова вырос перед ними:
– Куда мы так быстренько чешем?!
Ляля деланно зевнула, икнула, отрыгнула в кулачок и не своим голосом затараторила:
– Куда идём мы с Пятачком, большой-большой секрет… Ой! Хотя, нет, не секрет…
Блевать мы идём… Вот куда… Ой, мне плохо…
Сделав блевательное движение в сторону белобрысого, Ляля побежала к туалетам.
Юрик, не оглядываясь, дёрнул следом…
*****
В коридорчике, прямо рядом с туалетами, виднелся вход на кухню, занавешенный плюшевой шторой.
Из-за шторы вышла толстая официантка. Ляля бросилась к ней.
– Девушка, пончичек, пупсичек, выручайте! За нами гонятся бандиты. Они, там, в зале, ножиками машут! Выведите нас на улицу через кухню, умоляю!
Ляля сунула официантке тысячу рублей и номерки от гардероба.
Юрик оглянулся, с облегчением вздохнул. Погони почему-то не было…
Толстуха самолично поймала им такси, велела сидеть в машине и ждать.
Через двадцать минут, когда Лялю, Юрика, а заодно и таксиста, стали мучить неприятные сомнения, она снова появилась, таща в охапке дублёнку и кожаное пальто.
Отбыли без приключений.
Ляля положила голову Юрику на грудь, затихла.
По дороге таксист не выдержал и проявил любопытство.
– Вы всегда так из ресторанов сматываетесь?
Ляля задёргалась:
– Нет! В первый и в последний раз. Больше я с этим монстром никуда не пойду…
– А деньги-то хоть есть? Со мной расплатиться сможете?
Тут задёргался и Юрик.
– Обижаете, начальник!
Он гордо вынул из кармана пятьсот рублей, хотя ехать-то было всего пять минут.
Таксист возликовал:
– Ой, а сдачи-то, пожалуй, не найдётся!
– А и не надо… Здесь остановите…
Перед ними тусклыми огнями мерцал трёхзвёздочный отель "Мир".
Ляля пару раз хлопнула ресницами.
– Ну, и куда теперь? Электрички-то уже не ходят, а маршрутки и подавно!
Юрику хотелось врезать ей по роже. Перед чужими мужиками, значит, можно задом вилять, ширинки расстёгивать можно, уши кусать можно, в лицо блевать можно, наконец. Она что всю жизнь собирается его мурыжить?
Пока Ляля обжималась с белобрысым, Юрик времени не терял, наяривал по мобильнику в знакомую гостиницу. В итоге заказал дешёвый номер с окнами на север, чтобы было похолоднее. Пускай помёрзнет, гадина, может, поумнеет.
Войдя в холодный номер, он уложит Лялю в ещё более холодную постель. Она, конечно же, заснёт – коктейль подействует, но во сне будет вся трястись от холода. Тогда он осторожно ляжет рядом, согреет её телом и трахнет!
Веди она себя нормально, он на такое не отважился бы. Но теперь обратной дороги нет, сама напросилась…
Номер получили в точности такой, как заказывал Юрик: похолоднее. Причём, совершенно бесплатно. Деньги ему тайком вернула дамочка из рисэпшен, которую, он одно время о-о-очень близко знал.
Войдя в этот мышатник, Юрик начал мямлить извинения, мол, неудобно получается: просил два одноместных номера, а дали один, да и тот не самый лучший, скорее всего, с клопами. Вот.
Ляля сказала, что клопов любит и претензий к ним не имеет.
Она вдруг как-то странно протрезвела. Заснёт ли в нужный момент?
Короче, легли. Ляля на кровати, а Юрик одетым на коврике.
В довершение пыток, устроенных ею накануне, Ляля разразилась словесным поносом.
– Юр, слушай, я тут подумала…
Юрик вскочил, будто ему прищемило. Во взгляде мелькнула надежда.
