– Но почему именно ее, Джерри? – спросила Ариадна. – Что такого было в этой девочке?
– Не имею понятия, – ответил он. – Я даже не узнал, как ее зовут.
Просто девочка, одна из тысяч таких же.
– Это ты здесь, Джерри? – окликнул Тиг из-за двери.
– Ни слова! – скомандовал он, в ужасе вскакивая на ноги. На его глазах все как один повернулись к двери и уже открывали рты. Он с грохотом прижал жезл к двери и еще раз выкликнул заклинание. – Ни слова! – повторил он. Дрожащей рукой он придвинул четвертый стул к двери, смахнул пот со лба и сел. На этот раз они оказались близко, слишком близко.
Даже он чуть не ответил.
– Ну, – произнес он, чуть отдышавшись, – давайте по одному. Мистер Гиллис, кого вы услышали?
Здоровяк сузил глаза.
– Это Джо из офиса.
– Нет, это не Джо. Миссис Гиллис?
– Это… это похоже на маму, – ответила она нерешительно, она боялась противоречить мужу, удивленно покосившемуся на нее.
– Карло?
Парень упрямо молчал, но его губы безмолвно шевелились: видимо, еще одно ругательство в адрес Джерри. За всю ночь парень не произнес и шести слов, хоть не производил впечатления идиота. Возможно, он старше, чем показалось на первый взгляд.
– А ты, Лейси, кого услышала?
– Бабушку, – ответила она, чуть не плача.
– Ариадна?
Она прикусила губу.
– Во всяком случае, не их.
– Киллер?
– Клио, – ответил Киллер; даже он казался удивленным.
– Мне послышался голос Тига, – сказал Джерри. Киллер заржал.
Хоть это их убедило?
– Вот так, леди и джентльмены. Мы все услышали очень хорошо знакомые голоса. Лично меня спросили, здесь ли я. И ответь я утвердительно, это означало бы приглашение. Теперь это дошло до ваших твердокаменных голов?
Гиллис внимательно посмотрел на него.
– Вы озадачили меня, Говард. Я могу догадаться, как вы делали все остальные штучки, но решительно не понимаю, как вам удалось проделать этот трюк с четырьмя или пятью разными голосами…
– Благодарю вас, – сказал Джерри. – Вы честны передо мной и самим собой. А теперь продолжать ли мне свой рассказ? Маньяк я или действительно прибыл из сказочного мира, в любом случае готовы ли вы слушать меня?
На этот раз он получил в ответ кивок от Гиллиса и пожатие плечами от Карло. Он охрип, рассказывая, и ослаб от постоянного напряжения; они некоторое время сидели молча.
– Мистер Говард, – осторожно спросила Мейзи, – задумывались ли вы о своей бессмертной душе?
Ага. Вот еще ведро со змеями.
Он решил придерживаться тонкой грани между правдой и ложью.
– Вчера утром, миссис Гиллис, я ходил на рыбалку с отцом Юлиусом, моим добрым другом, и он прожил в Мере больше тысячи лет. Он уже пожилой человек, он кажется слабым, хотя без труда обгонит меня, поднимаясь на холмы, и он истово предан Господу. Он был аббатом в Бургундии, в двенадцатом веке. Вам не найти более образованного священника, исполненного любви к Богу и ближним. Мы часто и подолгу беседуем с ним о моей и его душе, и о душах всех обитателей Меры.
Она облегченно улыбнулась и кивнула.
Впрочем, он умолчал о точке зрения отца Юлиуса, и по крайней мере Ариадна заметила это.
– И как вы собираетесь уехать отсюда, Говард? – поинтересовался Гиллис.
– И как сделать это нам?
– У нас есть лошадь и повозка, – ответил Джерри. – Путь в Меру никогда не бывает долгим. Ты ведь хочешь прокатиться в повозке, правда, Лейси?
Девочка кивнула. Когда родители начали ссориться, она сунула палец в рот и так и не вынула до сих пор – слабое утешение для ребенка, разорванного распавшимся браком.
– А мы? – не успокаивался Гиллис.
– Я предложу вам выждать двадцать минут после нашего отъезда и выйти.
Местность к тому времени должна будет уже измениться. Вряд ли отсюда далеко до какого-нибудь жилья. Демоны почти никогда не нападают днем, к тому же они охотятся не за вами. И потом у них будет еще куча возможностей поймать вас, – добавил он, улыбнувшись Мейзи.
– Джерри? – слабо окликнул его Киллер. – В комнате темнеет.
Джерри поднял глаза. И правда, лампочка светилась теперь оранжевым светом. Свет угасал, а он и не заметил.
Он пробормотал слова благодарности и вскочил зажечь керосиновые лампы.
Одна и так уже горела несколько часов в углу. Он открутил фитиль, и лампа засветилась ярче, чем электрическая. Он поставил ее на стол, зажег вторую и водрузил на пианино. Потом отворил холодильник – там все таяло.
– Говард?
Снова Гиллис. Он начал выказывать признаки усталости – его синяки потемнели, а под глазами проявились круги, и все же он держался лучше остальных. Сильный человек. Даже непроницаемый Карло начинал нервничать.
Джерри вернулся на стул у двери.
– Вы собираетесь забрать мою бывшую жену, – продолжал адвокат, – и по мне так скатертью дорожка. Но вы собираетесь забрать и моих детей, против чего я категорически возражаю. Почему?
Прежде чем ответить, Джерри посмотрел на Ариадну и увидел страх в ее глазах.
– Потому что, вне зависимости от того, как решил суд вашего мира, я не могу разлучать мать с детьми.
– Но вы ведь не знаете ее историю?
– Меня это не волнует. Она их мать.
Он видел, что Киллер дрожит, и взгляд его блуждает. Или у него шок от боли, или он получил еще и внутренние повреждения. Джерри мог полагаться только на себя.
– Очень жаль, – оскалился Гиллис. – Ко всему прочему она неизлечимая алкоголичка. Я ухлопал на ее лечение несколько тысяч, и все коту под хвост. Я пытался отобрать у нее спиртное – она покупала еще и прятала. Я отобрал у нее деньги – она продала драгоценности, включая те, что достались нам от моей матери. Мое ранчо далеко от города; я вывел из строя ее машину – все бесполезно.
Мысль о том, что от алкоголизма можно вылечиться, как от болезни, была внове для Джерри; впрочем, с сороковых годов медицина, должно быть, ушла далеко вперед.
Гиллис продолжал свое выступление перед присяжными.
– Суд не только признал законность моих родительских прав, мистер Говард, но он также ограничил ее доступ к детям. Она может навещать Алана и Лейси только тогда, когда я не сомневаюсь в ее трезвости. В противном случае она пугает их, валясь с ног и пуская над ними слюни…
– Меня это не интересует, – заявил Джерри, не осмеливаясь взглянуть на Ариадну. – Мне не положено знать, почему тех или иных людей выбирают для спасения. Это известно только Оракулу, а он не говорит этого. Возможно, спасти меня было проще всего…
– Мы говорим сейчас о моей бывшей жене, – перебил его Гиллис. – И о моих детях. Говорю вам: она не может оставаться трезвой больше месяца или двух. Она будет красть, лгать, делать что угодно. Она пропадала в запоях целыми днями, даже неделями. Несколько раз она просыпалась чуть не на помойках, не зная, где была и что делала. И вы готовы доверить ей детей?
