— Кен» Хизгэн, — сказал он, повернувшись к Кессе. — Кто ещё мог оседлать летучую гиену… Прошу прощения за это досадное недоразумение, иногда у анкехьо хвост обгоняет мысли.
Нингорс фыркнул, но тише, и его грива перестала топорщиться. Он взглянул на опухшую ногу Венгэта и хмыкнул.
— Тоже хвост анкехьо?
— Да, он, — Венгэт прикоснулся к повязкам и, вскрикнув, отдёрнул руку. — У тебя прочные кости, Алгана. Мои — тоньше.
— Помочь тебе встать? — Кесса протянула ему руки. — Ты можешь на меня опереться… И тут, наверное, есть палки! Погоди, я найду тебе посох.
— Хшш, — хохолок ящера качнулся. — Лучше помоги Тулхуру. Он не умеет летать.
Венгэт протяжно скрипнул, щёлкнул зубами. Из ямы коротко рявкнул анкехьо. Ему удалось встать на задние лапы и опереться на хвост, и его голова показалась над краем провала. Кесса умоляюще посмотрела на Нингорса, хеск, недоверчиво фыркнув, шагнул к яме. Туша анкехьо качнулась и взметнулась вверх по склону, и секунду спустя ящер на брюхе выкатился на мостовую. Нингорс попятился. Смерив его настороженным взглядом, анкехьо встряхнулся — грязь и каменное крошево полетели во все стороны — и потрусил к раненому Венгэту.
— А Тулхур умеет летать, — изумлённо мигнула Кесса. — Тебя подсадить?
Анкехьо стоял смирно, громко сопел, принюхиваясь к чужакам, и тихонько рычал, когда Нингорс подходил слишком близко, но хвостом больше не махал. Кесса подставила Венгэту плечо, и он, ухватившись свободной рукой за шипы Тулхура, ловко взобрался на его спину. Панцирный ящер зафыркал, слегка толкая Речницу боком. Она легонько похлопала его по бронированной макушке. Шкура анкехьо проросла изнутри стальными щитками, но они не холодили руку — весь ящер был живым и тёплым.
— Кен» Хизгэн, — качнул головой Венгэт. — Прямо как по свиткам…
Анкехьо, потёршись лбом о ладонь Речницы, вдруг насторожился, зафыркал, его хвост закачался. Венгэт, пригладив пыльный хохолок, испустил протяжный крик. Нингорс с глухим рычанием обернулся на шорох, Кесса заметила тень среди камней, — а мгновение спустя вокруг путников вдесятером собрались панцирные ящеры. Огромные тяжёлые анкехьо и узкотелые мергесты с шипастыми боками, — все без ошейников и сбруи, и ни одного боевого.
— Тулхур спрашивает, кто вы и что тут делаете, — сказал Венгэт.
— Разве не ты тут главный? — настороженно шевельнул ухом Нингорс.
— Я только говорю от их имени. Сами они не умеют, — без тени усмешки ответил хеск. — Так кто вы, и что вы забыли в мёртвом городе?
— Мы искали живых, — сказала Кесса. — Тех, кому нужна помощь. Мы увидели, что здесь прошла Волна… Я — Кесса, Чёрная Речница, Нингорс — мой друг, благородный воин-Алгана. А кто ты, глашатай ящеров?
— Называй меня Улсу, — хеск шевельнул хохолком. — Ты нравишься ящерам, твой друг — не очень. Но Тулхур думает, что вы не враги. Можете оставаться тут, в Элоке, пока не надумаете уйти. Если найдёте причину задержаться.
Кесса мигнула. Со всех сторон её разглядывали и обнюхивали ящеры, время от времени шипя друг на друга и покачивая хвостами, и ей чудилось, что они говорят между собой — и, если бы она чуть внимательнее слушала Иллингаэна, она поняла бы их разговор.
— Значит, ты, Улсу, и эти могучие существа, — все, кто остался в живых? — осторожно спросила она. — Но что случилось тут? Город будто изнутри взорвался…
— Не все, есть и другие, — ответил хеск, устраивая поудобнее раненую ногу. — Но руки — только у меня. Не знаю, что тут было. Говорить никто не хочет. Меня принесла Волна. Тулхур вытащил из неё. Жаль, кости этого не выдержали…
Анкехьо виновато фыркнул, опустив хвост, остальные ящеры зашипели.
— Ты был в Волне? — встрепенулась Кесса. — Тебя принесло из самой Венгэтэйи? Но как… ты ведь не лесной поселенец? Ты жил в городе? Как ты попал в Волну?
— Вы, эльфы, наблюдательны, — склонил голову Венгэт. — Я из Хеша. Служитель Тзарага. И это всё, что я помню.
Кесса открыла рот, но спросить ни о чём не успела — Нингорс опустил тяжёлую ладонь ей на плечо.
— Тебе повезло очнуться, — буркнул он себе в усы, глядя на пернатого ящера. Тот склонил голову ещё ниже. Повисшую тишину нарушало лишь негромкое шипение анкехьо.
— Не знаю, к чему тебя принудил Агаль, — нерешительно сказала Кесса. — Но ты остался тут, в разрушенном городе, и помогаешь его жителям. Это очень благородное деяние.
На дне провала негромко булькала вода. Одна из мергест заглянула в него и зашипела, к ней повернулся Тулхур и гулко зарычал. Кесса, осторожно обогнув чей-то колючий хвост, подошла к яме.
— Нуску Лучистый! Всю воду засыпало, — поцокала языком она. — Нингорс, помоги мне расчистить русло! Ящерам там не развернуться…
Хеск, оттеснив от ямы двух мергест, подошёл, заглянул в провал и кивнул.
— Стой тут, Шинн, — велел он. — Я сам разберусь.
Он спрыгнул на дно, и слежавшиеся обломки захрустели под его тяжестью. Склонившиеся над провалом ящеры взволнованно зафыркали, кто-то из них попытался спуститься следом, но лапа заскользила по жидкой грязи, и существо растянулось на брюхе. Нингорс вытолкнул большой обломок стены из ямы, и ближайшая мергеста боком навалилась на глыбу и покатила её к разрушенной башне. Следом хеск выбросил груду камней помельче, один из ящеров поддел её мордой, но щебёнка лишь раскатилась по мостовой. Анкехьо озадаченно фыркнул.
— Да, это толково, — кивнул Венгэт, глядя на засыпанное русло. — Будь у нас побольше существ с руками, мы заделали бы этот пролом. Из-за него в воде полно грязи, и течёт она плохо.
— У меня есть руки, — сказала Кесса. — Но я никогда не чинила такие большие трубы… Улсу! Кто перевязывал тебе ногу? Без рук он не управился бы! Где он сейчас?
— Я сам собирал свои кости, — угрюмо проскрипел Венгэт. — Не могу дождаться, когда они срастутся.
Кесса заглянула в прореху на штанине. Нога хеска заметно распухла, и соломенные жгуты, которыми она была прикручена к обломку жерди, врезались в кожу.
— Улсу, тут есть ещё палки, — сказала Речница. — И ремешки, и верёвки. И сюда надо приложить холодное. Повернись боком, я сделаю хорошую повязку…
Когда вода свободно потекла по дну жёлоба, и Нингорс, отряхнувшись, вылез из ямы, повязка была уже готова — не такая хорошая, как хотелось бы Кессе, но жгуты не врезались больше в ногу, и кожа под перьями не наливалась багрянцем — даже опухоль как будто спала. Улсу наклонил голову, разглядывая палки и верёвочки, поправил задравшийся край штанины и качнул хохолком в знак благодарности.
Тулхур негромко рыкнул, переступил с лапы на лапу. Другие анкехьо и мергесты давно разошлись по переулкам, но на зов выглянули. Кто-то держал в пасти клок соломы с растёрзанной крыши, кто-то лапой гонял по мостовой разбитую чашку, кто-то пытался влезть на груду камней, но оскальзывался и недовольно шипел. Тулхур повернул голову к путникам, шумно засопел. Венгэт на его спине издал протяжный скрипучий звук.
