Мы шагаем быстро, как можем. Лошадей ни я, ни отряд Неккары не запасли (точнее, они как раз запасли, но достались кобылки отцу Сиагрию, а с мертвого что возьмешь?), а на своих двоих пройти за день даже двадцать миль нелегко. Лишь глубокой ночью, когда шатется и спотыкается даже двужильный Крейтон, видим над лесом едва заметный столб дыма.
— Криворучье, — узнает Неккара деревню. — В смысле, тут есть Кривой ручей, а не криворукие живут. Поздравляю, мы прошли почти пятьдесят миль. Еще один такой переход — и будем в Ритхэасе. Аэ, завтра вечером увидишь родные места.
— Угу, — ворчит танцовщица. Она уже перешагнула порог усталости, за которым можно хоть что-то воспринимается.
Единственная улочка, по бокам — древние, почерневшие от непогод избы, заиндевелые плетни, черные, скрюченные ветви яблонь и вишен, голые и пустынные грядки огородов. Есть у местных и поле, засеянное рожью (ничего другого тут не растет), но оно с тракта не видно, прячется на небольшой заимке посреди угрюмого моря тайги. Впрочем, мытарей все равно не обманешь, а драконов тем более…
Народу в деревне немного — хорошо, если человек тридцать с ребятишками и дряхлыми стариками. Работы в поле, садах и огородах закончены, деревня казалась бы вымершей, если б не лай собак да идущий из печных труб дым. Только вечный скиталец, морозный ветер неуютно гудит в печных трубах, яростно треплет столбы дыма, скребутся в крыши ветки старых яблонь, словно упрашивая селян пустить погреться…
Деревенька уснула в преддверии зимы. Только в одном месте жизнь бьет ключом (порой и по голове) — в уютном придорожном трактире. Спасаясь от зимней скуки, тут коротают долгие зимние вечера местные мужики и, если сильно повезет, путники. Порой они рассказывают такое, о чем селяне судачат месяцами.
Тяжелая дверь «У Жако» открывается со скрипом. Еще недавно трактир знавал лучшие времена: тут останавливались все, шедшие по Марддарскому тракту, в заведении яблоку было негде упасть. Соответственно и платили: других трактиров нет миль на тридцать и к северу, и к югу. О былом достатке заведения свидетельствуют и добротная черепичная крыша, и крепкие, на века сделанные столы и стулья, чистота и симпатичные служанки (по сути, с «У Жако» кормится полдеревни), сам Жако — отставной сержант, рассудительный и радушный хозяин.
Увы, последний год трактир почти разорил. Творящееся в Поле Последнего Дня сделало Марддарский тракт почти безлюдным. Теперь по нему ходят лишь войска, порой ездят гонцы. Действительно, две трети нынешних немногочисленных постояльцев в форменных плащах. Вокруг одного, судя по нашивкам, капитана войск связи, вьюном вьется сам Жако, расспрашивает и так, и эдак, и все об одном: когда на тракте будет нормальное движение?
Но что может ответить немолодой уже, усатый офицер на вопрос, над которым ломает голову Император Симплициан? Капитан произносит привычные фразы типа: «Скоро все образуется, правительство держит ситуацию под контролем, пострадавшим будет выплачена компенсация…» Хотя понимает, не может не понимать, что никто не знает, что делать, а Империя одной ногой в могиле. Еще один такой год, и Васт с Вейвером будут потеряны, как прошлой зимой — Поле Последнего Дня. Да и Юг, наводненный беженцами, сотрясаемый голодными бунтами и мятежами, погрузится в хаос. Без налогов государство рухнет, как без пищи. Прежде всего развалится армия, а уж тогда к прочим неприятностям добавятся выбравшиеся из тюрем разбойники и банды вооруженных дезертиров…
Наверняка задумывается о таком и капитан — на вид неглупый человек. Но ведет себя с трактирщиком, как доктор рядом со смертельно больным: «Потерпите, пожалуйста, совсем немного — болезнь скоро исчезнет…», привычно не договаривая, что исчезнет она вместе с пациентом.
— А я слышал, с юга идет целая армия с наследным принцем во главе, — пытается выручить офицера Крейтон. — Девять полков! Уж она-то наведет порядок! А у вас, почтеннейший, постояльцев будет больше, чем когда-либо. Вы знаете — на своей земле наша армия ничего не берет, не заплатив.
Расчет Воителя оправдывается: здесь еще не знают о разгроме на Императорской гати. Трактирщик аж краснеет от радостного предчувствия. Офицер, враз утратив кажущееся спокойствие, заинтересованно поворачивается к постояльцам.
— Откуда знаете?
— Мы же с юга идем, вот и довелось обогнать армию. Это нетрудно — они еле тащатся, но к Междугодью тут будут. А вы — если не секрет, не от Валианда ли?
— Я от наместника Вастского, — отвечает, не без колебаний, капитан. — Ехал в Салванг, сообщить, что в Нехавенде мор и мятеж, теперь возвращаюсь. Бунт нужно подавить в зародыше, иначе мы лишимся провинций еще раньше, чем будет прорван Рубеж.
— Рубеж? — поднимает бровь Крейтон.
— Да. Он создан еще летом. По приказу наместника. В него входят крепости на перевалах через Стылые Холмы. Когда-то их строили для защиты Поля от орков, теперь они защищают южные земли от тварей с Севера. И защитят, клянусь справедливостью Аргишти!
— Скажите, почтенный, — произносит Крейтон. — Что сейчас на севере провинций Васт и Вейвер?
— Почему вас это интересует?
— Мы идем на север, — почти честно отвечает Крейтон. — На Рубеж.
— Добровольцы? С юга? — радостно изумляется капитан. По изумлению Воитель безошибочно определяет, что за века мира народишко обленился и основательно отвык от военной службы. — Солдаты нужны позарез.
— В некотором роде — да, добровольцы, — добавляет Крейтон. — Нам надо в Салванг. Так что у Холмов?
— Война, самая настоящая. Через Холмы переваливают целые стаи Тварей Ночи — мы их так называем, они из Поля ползут. Крепости Рубежа слишком редки, мы не можем наглухо закрыть границу. Целые деревни вырезают — везде ведь по баталии не поставишь, а меньшее количество солдат не отобьется. Хорошо, во многих деревнях было оружие припрятано со старых времен, да и частоколы поставили. Они продержатся какое-то время, гонца пошлют, и, если доберется, а мы успеем, поможем. Иные деревни уже по три штурма отбили. Но в половине случаев мы не успеваем, — вздыхает капитан. — Было бы больше войск — не было бы так трудно. А то порой и на крепости нападают, раз уничтожили форт с целой ротой. Скорее бы эта армия пришла…
— А драконы? — вставляет слово Аэлла.
— О них и говорить не стоит. Нет от них ни защиты, ни спасения, но они чаще на города нападают, жгут, людей убивают и едят… Ничто их не берет…
— Далеко чудовища продвинулись?
— Драконов, говорят, и в Геккароне можно увидеть. Я-то уж двадцать лет тут служу, а здесь они, если за облаками не прячутся, видны каждый день. А наземные… В эту деревню еще не заходили. Но дальше к северу — Ритхэас тот же, Шален, Сюлли, Пятиизб — уже подверглись нападениям. Там держите ухо востро, и упаси вас Отец Богов в лесу ночевать. Лучше в деревнях, имеющих частокол. И днем лучше двигаться не в одиночку, только с кем-нибудь вооруженным… Считайте, что вы на вражеской земле, где везде враги.
