— В чем же смысл столь странного правила?
— В том, чтобы учиться скромности. Красивые наряды, большие деньги, большая свобода — для тех, у кого меньше могущества. Все эти вещи сами по себе не заслуживают уважения. Молодые люди должны понять, что главное — их дар, а не внешние соблазны.
— Тогда для меня эти наряды — вроде понижения. Я уже и так одевался скромно.
— Тебе еще не положены скромные одежды. Иногда, если пожелаешь, ты можешь носить свою старую одежду. Но только не балахон! Горожане всегда определяют силу и возможности волшебников по их одежде. Волшебникам в простой одежде не дозволено появляться в городе. — Она улыбнулась. — Когда-нибудь, когда ты достигнешь больших успехов, тебе позволят носить балахон, как настоящему волшебнику.
— Мне больше по душе моя собственная одежда, — огрызнулся Ричард.
— Когда с тебя снимут ошейник и ты уйдешь из Дворца, ты сможешь и одеваться, как пожелаешь. Но большинство предпочитают одеяния, присущие их занятию, и носят их всю жизнь.
Ричард решил сменить тему.
— Я хочу увидеться с Уорреном. Скажи мне, как его найти?
— Сейчас? На ночь глядя? — удивилась Паша. — Ричард, сегодня был долгий день, а я еще должна дать тебе первый урок.
— Скажи, как спуститься вниз. Смогу ли я найти там в столь поздний час Уоррена?
— Труднее сказать, бывает ли он в других местах. Он, кажется, и спит среди книг. Удивительно, что он сегодня поднялся наверх. Об этом будут сплетничать еще неделю.
— Я не хочу, чтобы он думал, будто я забыл о нем, — пояснил Ричард. — Как мне туда пройти?
— Ну хорошо, — сдалась Паша. — Пойдем, раз уж ты так настаиваешь. Я должна повсюду сопровождать тебя. Пока, разумеется.
Паша и Ричард спускались по черной лестнице в скрипториум. Не в пример парадной дворцовой лестнице эта была самая обычная, очень древняя, местами нуждавшаяся в починке. В отличие от верхних покоев здесь нигде не было видно прислуги.
Стены из грубого камня. Вместо масляных ламп — чадящие факелы. И мертвая тишина.
Кое-где сквозь камень сочилась вода.
— Что хранится в этих подвалах? — спросил Ричард.
— Книги пророчеств, а еще — исторические хроники и дворцовые документы, — ответила Паша.
— Но почему здесь?
— Для людей неподготовленных пророчества опасны. Общий обзор пророчеств изучают все послушницы, но лишь некоторым сестрам дозволено читать и изучать их. Эти сестры обучают волшебников, которые проявляют способности к работе с пророческими книгами. Здесь работают несколько молодых людей, и среди них Уоррен — то же, что Джедидия среди остальных. У каждого волшебника — свой дар. Так и у тебя. Мы должны раскрыть твой дар, должны понять, какая область магии — твоя. Иначе трудно будет обучить тебя как следует.
— Сестра Верна мне об этом немного рассказывала. Так к чему же у меня, по-твоему, склонности?
— Обычно мы выясняем это, изучая личность ученика. Одни любят работать руками. Такие создают потом всякие разные волшебные вещи. Другим нравится помогать больным и раненым. Из таких как раз вырастают целители.
— А я?
— Знаешь, мы никогда еще не видели таких, как ты, — призналась Паша, и лицо ее стало серьезным. Впрочем, улыбка вернулась к ней почти мгновенно. — Не расстраивайся, мы обязательно это поймем.
Они дошли до тяжелой каменной двери. За дверью виднелся темный коридор, ведущий в комнаты, вырубленные в скале, которая служила фундаментом всему Дворцу. Лампы едва освещали эти искусственные пещеры. На столах повсюду валялись книги и пергаменты. На стенах были высокие стеллажи. За столами в ближайшей ко входу комнате сидели две женщины и делали при свечах какие-то записи.
Одна из них подняла голову.
— Что ты здесь делаешь, дочь моя? — спросила она Пашу.
Паша присела.
— Мы пришли к Уоррену, сестра.
— К Уоррену? Зачем?
Но тут из темного коридора вышел Уоррен.
— Все верно, сестра Бекки. Я сам их просил прийти.
— В следующий раз, пожалуйста, предупреждайте заранее.
— Да-да, конечно, сестра.
Уоррен стал между Ричардом и Пашей, взял их за руки и повел по книгохранилищу. Не пройдя и двух шагов, он страшно смутился, поглядел на Пашу, разжал руку и покраснел.
— Ты выглядишь… потрясающе, Паша, — пробормотал он.
— Ну, спасибо тебе, Крот… — Она сама залилась краской. — Извини, Уоррен, я не хотела тебя обидеть.
Он улыбнулся:
— Не беспокойся, Паша. Я знаю, что меня прозвали Кротом. Некоторые хотят меня обидеть, но для меня это звучит как похвала. Кроты ведь обладают способностью находить дорогу в темноте. Там, где не найдет дороги никто. Я тоже нахожу пути там, где другие ничего не видят.
Паша облегченно вздохнула:
— Я рада, Уоррен. Да, Крот, ты слышал? Джедидия упал с лестницы и сломал ногу.
— Вот как? — Он посмотрел ей в глаза. — Может быть, Творец преподал ему урок? Если слишком задирать нос, можешь и не разглядеть, что под ногами.
— Не думаю, чтобы уроки Творца пошли Джедидии впрок, — заметила Паша. — Я слышала, он так разозлился, что испепелил дорогой ковер.
— Это ты должна сердиться, а не он, — возмутился Уоррен. — Он так грубо с тобой разговаривал!
— Обычно он бывает любезен, но, наверно, сегодня я ужасно выглядела.
— Среди этих книг есть такие, на которые люди и смотреть не хотят, — сказал он, — но важно содержание, а не то, есть пыль на обложках или нет.
Паша снова покраснела.
— Ну… спасибо тебе, Крот.
Уоррен повернулся к Ричарду:
— Я и не надеялся, что ты придешь. Почти все обещают, что придут, но немногие выполняют обещания. Я очень рад, что ты не такой. Пойдем вон туда. Паша, боюсь, тебе придется подождать здесь.
Паша так резко наклонилась, что Ричард испугался: если она сейчас не выпрямится, платье соскользнет с ее пышного бюста.
— Что? — переспросила она. — Я тоже пойду!
Уоррен смутился:
— Но я должен проводить его в одну из дальних комнат. Ты ведь послушница, а послушницам туда нельзя.
Паша улыбнулась и выпрямилась.
— Крот, если туда нельзя даже послушницам, то как же ты можешь вести туда новичка?
— Он упоминается в пророчестве. Если пророки сочли его достойным упоминания, вряд ли они полагали, что он не должен этого знать.
Здесь, в подземелье, Уоррен, по-видимому, чувствовал себя куда более уверенно, чем во Дворце. Здесь он был в своей стихии.
— Уоррен, ты ведь Крот, — сказала Паша. — Ты показываешь людям дорогу. А я отвечаю за Ричарда и тоже должна быть его проводником. Как я смогу пренебречь своими обязанностями? Я надеюсь, для меня ты сделаешь исключение. Ведь это важно. Я должна помочь Ричарду понять пророчество, чтобы он мог послужить Создателю. Разве не это самое главное?
