Ричиус кусал губы. Его жизнь ускользала от него, и он ничего не мог поделать. Тарн жив. Дьяна потеряна для него навсегда.
– Вы правы, – сказал он. – Мне надо над этим подумать. Не говорите ничего Джарре и Наджир, пока я не объявлю вам свое решение. Я должен поразмыслить.
– Думай, сколько нужно. Прими во внимание все – и знай: для нас в Таттераке ты – герой.
– Чудесно. – Ричиус встал с пола. – Но если б вы спросили жителей Арамура, то, уверен, услышали бы нечто иное.
– Ричиус, еще одно…
Искусник опустил глаза, дабы не встретиться с ним взглядом.
– Мне трудно об этом говорить. Но ты и Дьяна… – Тарн вздохнул. – Она не нарушила данную мне клятву. Я это чувствую. Мне следует тебя поблагодарить.
– Не надо, Тарн! – взмолился Ричиус. – Я не могу говорить об этом. Вы вернулись. Я ее лишился. Я это понимаю.
Тарн улыбнулся.
– Я не доверял тебе, уезжая в Чандаккар. Я рад, что ты оказался лучше, чем я мог думать.
На балконе, откуда открывался вид на столицу Нара, на прохладном северном ветерке, возвещавшем утро, граф Ренато Бьяджио сидел один в окружении цветов. Раннее солнце было ярко-желтым, и он наблюдал, как оно упорно пробивается сквозь пелену дыма военных лабораторий. Перед ним лежала священная книга – редкое издание, доставшееся ему в наследство от отца. Ее листы были истрепаны многими поколениями верующих. Он провел здесь целую ночь в молитвах, прижимаясь лбом к книге и обливая ее бессильными слезами. А его император умирал.
Бьяджио никогда не был верующим. Хотя Аркус призвал всех членов Железного Круга посвятить себя единому Богу – Богу епископа Эррита – Бьяджио так и не обрел глубокой веры. Он был человеком непокорным, как солнце, за которым теперь наблюдал, и намеревался рассеять тьму силой собственного ума. Но порой, когда впадал в отчаяние или ощущал себя ничтожным, он взывал к Небесам. Этой ночью он вложил в молитву все силы своей души – однако интуитивно чувствовал, что его мольбы оказались напрасными. Бовейдин не пришел к нему с сообщением о чуде, и сердце подсказало графу, что самый любимый человек гибнет.
Аркус не переживет этого дня. Так сказал Бовейдин. Разум старика уже погас: он даже не улавливал дружеского голоса. Даже голоса Бьяджио! Граф закрыл глаза. Наконец его слезы иссякли. Он вдруг понял, что больше не испытывает скорби – один только гнев. Возникло осознание покинутости, и это новое ощущение его удивило. Он сердился на старого императора за то, что тот его оставляет. В конце концов, что он такое без Аркуса? Он был главой Рошанна, он имел союзников, но он посвятил свою жизнь идеалам Нара, и сейчас эти идеалы испускали последний вздох, харкая кровью. Пройдут считанные часы – и империя станет совершенно иной.
И виноват в этом будет сам Аркус – хотя бы отчасти. Оставаясь упрямым до конца, император отказался поверить в неизбежность собственной кончины. И члены Железного Круга уже кружили над головой подобно стервятникам. Эррит и сейчас сидел с Аркусом, декларируя всякую чушь о Небесах. Начнется борьба за трон – возможно, кровавая. И несмотря на кажущуюся мудрость, Аркус сам довел дело до крайности. Бьяджио содрогнулся: ему тошно было думать о молитвах епископа Эррита. Он молится Богу, которого не существует.
– Проклятие!
В пылу ярости Бьяджио вскочил со стула и, схватив книгу, с силой швырнул ее прочь. После этого Бьяджио взялся за стул и разбил его о скульптуру женщины. Не выдержав удара о мрамор, стул раскололся. Бьяджио рухнул на колени, дрожа и рыдая. Он поднял лицо к небу и плюнул, представляя, как его плевок летит прямо в лицо Бога.
– Ненавижу! – завопил он. – Глухое чудовище, я тебя ненавижу!
Бог подвел его – как он сам подвел Аркуса. В Люсел-Лоре не оказалось магии. Там были только смерть, одиночество и месть. Он обещал Аркусу жизнь, а дал гибель. Он даже не сумел взять в плен Вентрана. Вентран! Бьяджио кипел гневом. Когда-нибудь этот мальчишка ему заплатит!
– Ты меня слышишь, Бог? – крикнул он. – Можешь взять Аркуса, но Вентрана тебе ни за что не спасти! Я сожгу все церкви, я убью всех священников, если это понадобится для того, чтобы его заполучить! Я знаю, ты его защищаешь. Но тебе его не спасти!
– Ренато!
Резко обернувшись, Бьяджио увидел Бовейдина. Главный ученый императора стоял в дверях балкона в невероятном потрясении.
– Что ты делаешь?
Он торопливо подошел к графу и протянул ему руку. Бьяджио зарычал и, оттолкнув его руку, поднялся на ноги сам.
– Оставь меня! – закричал он. – Я же говорил тебе, что не нуждаюсь ни в чьем обществе!
– Слушай, дурень, Аркус тебя зовет! Уходи отсюда, побудь с ним.
– Он зовет призраков, Бовейдин. Он даже не узнает меня.
– Он умирает, – огрызнулся главный ученый. Схватив Бьяджио за плащ, он заставил его обернуться. – Ты меня слышишь? Он умирает!
– Знаю! – возопил граф сквозь рыдания. – И пусть умирает. Пусть оставляет нас воевать. – Злобно отвернувшись, он отошел к краю балкона. – Если ад существует, то я готов поклясться, что он окажется там. А после него – и мы все. Все, кроме Эррита.
Карлик проковылял к Бьяджио и ласково прикоснулся к его спине крошечной ручкой.
– Ренато, – увещевал он его, – ты об этом пожалеешь. Пожалуйста, пойдем со мной. Пока не поздно…
– Поздно. Он уже мертв.
– Но с ним Эррит. Может быть, Аркус скажет – и Эррит его услышит…
Бьяджио мрачно рассмеялся.
– Аркус этого не скажет. Даже сейчас он не может признать, что умирает. Он ни за что не передаст свой трон мне.
– Тогда ты должен заставить его это сделать, – не сдавался Бовейдин. – Если ты этого потребуешь, он может согласиться. Пожалуйста, Ренато! Ради нас всех. Может, ты попытаешься?
– Ничего не получится. Ты знаешь его не хуже меня. Он никогда не откажется от трона. Нам предстоит за него бороться. – Граф упал на колено, положил руки на узкие плечи главного ученого и заглянул в его уродливое личико. – Мне нужна твоя поддержка, – прошептал он. – Я уже разговаривал с Никабаром и еще кое с кем. Они согласились быть со мной. А что решишь ты?
– Не заставляй меня делать выбор! Пока не надо. Еще есть шанс.
– Со мной или против меня, Бовейдин. Что ты выберешь?
Ясные глаза Бовейдина встретились со взглядом Бьяджио.
– С тобой. При условии, что ты попытаешься поговорить с Аркусом.
– Бовейдин, это бесполезно…
– Попытайся, – настаивал ученый. – Или я присоединюсь к Эрриту.
Бьяджио угрожающе навис над карликом.
– Присоединись к Эрриту – и я тебя убью. Ты знаешь, я могу это сделать.
– Поговори с Аркусом или больше не получишь снадобий! – парировал Бовейдин.
Бьяджио был опытен в ведении допросов. Быстро взглянув на Бовейдина, он пришел к выводу, что ученый не лжет. А без снадобий, поддерживающих жизненную силу, все они быстро зачахнут.
