Прежде чем принять решение, что делать дальше, следовало допросить пленников. Лёгкость, с которой мы одолели два корабля соперника, стимулировала совершить нападение на порт и перестрелять экипажи кораблей на рейде. Несколько лет назад я так бы и поступил, но сейчас предпочитал тщательно все взвесить и лишь потом действовать. Проходя мимо тюков с тканью, попросил матросов развернуть их, чтобы оценить количество материи, который оказалось не так много: примерно метров по десять шуршащего полотна.
Когда развернули третий тюк, внутри оказался небольшой кожаный мешочек вместимостью около литра. Движимый любопытством развязал тесемку и высыпал содержимое на ладонь, ожидая появления золотого песка, но смущенный малым весом, однако это оказались зерна на первый взгляд показавшиеся мне ячменем. Уже собираясь бросить мешочек к остальной добыче, машинально разжевал пару зернышек и сразу понял, что это не ячмень. Вкус, словно в рот попал крахмал, внимательно осмотрев зерна чуть не закричал от радости: пшеница! Зерна мелкие и невзрачные, но это точно пшеница.
Пленники сидели в углу трюма, с ужасом взирая на наши действия. Захватив с собой Алолихеп, подошел к ним и первый вопрос задал о пшенице:
— Что это такое? — Все четверо промолчали. Словно не слышали вопроса Алолихеп, хотя девушка, обратившаяся к ним на родном языке, их поразила. Присмотревшись, заметил, что двое пленников очень похожи друг на друга. Разница лишь в возрасте, возможно, братья или отец с сыном. Схватив пленника помоложе, поднял его на ноги и демонстративно вытащил катану. Крутанув меч в руке, приставил его к горлу посеревшего от страха пленника.
— Повторяю вопрос, что это такое?
Мужчина, разительно похожий на юношу в моих руках, не выдержал. Встав на четвереньки, он пополз в мою сторону, бормоча что-то непонятное.
— Он просит не убивать его сына, говорит, что все расскажет, — перевела Алолихеп, с брезгливой миной наблюдая за мужчиной в серой тунике.
— Пусть расскажет, что это такое, почему везли, спрятав в ткани? Какова численность воинов Зикура.
Алолихеп послушно перевела, я тем временем убрал катану в ножны. Прежде чем мужчина успел ответить, один из пленников зло бросил фразу, обращенную к Алолихеп, от которой моя жена отшатнулась, побледнев, словно увидела привидение.
— Что он сказал? — Не отвечая, девушка заплакала, кинувшись мне на грудь. Много ума не требовалась, чтобы понять, что фраза крайне оскорбительна. Катана застыла на полпути, это слишком легкая смерть для негодяя, оскорбившего мою жену. — Санчо, — от моего оклика неандерталец подобрался, — раздави его, словно медведь, давит оленя. Но не быстро!
Затем, сконцентрировавшись, послал мысленное видение, как огромный медведь душит оленя, сжимая его в объятьях, ломая кости.
«Ты можешь, Макш, ты один из нас», — меня словно огрели обухом топора, такую боль причинил радостный посыл Санчо, ворвавшись мне в мозг.
«Не ори так», — успел мысленно ответить, прежде чем небо закружилось, и не подхвати меня Бер, грохнулся бы на дно трюма.
Секунд десять я барахтался в прострации, но постепенно мироощущение вернулось. Санчо, увидев, что я в порядке, рывком поднял пленника, оскорбившего Алолихеп. Словно в замедленной съемке я видел, как стальными тисками сдавливается грудная клетка пленника. Вначале он кричал, но чем сильнее Санчо давил, тем меньше воздуха оставалось в легких. Пленник засипел, лицо стало приобретать синюшный оттенок, и Санчо ослабил хватку. Дав пленнику подышать с полминуты, снова начал его сдавливать. Это продолжалось три раза: глаза пленника молили о пощаде, такую ужасную смерть он не мог даже предположить. В четвертый раз, когда объятия богатыря начали превращать его в червяка, я послал короткий импульс: «не останавливайся» и сразу отключился, чтобы не испытать боли при ответе Санчо.
Неумолимое давление рук неандертальца не остановилось: за казнью наблюдал весь экипаж «Варяга» и сами пленные. В абсолютной тишине, прерываемой только плеском волн за бортом, прозвучал отчетливо хруст ломаемых ребер, но Санчо не остановился и сдавливал грудную клетку пленника до тех пор, пока обломок ребра не проткнул мышцы и кожу несчастного и не вышел наружу. С тихим стоном Алолихеп осела на палубу, потеряв сознание, а под тремя оставшимися пленниками растекались лужи.
Глава 12. Пшеница как стратегическое оружие
Жестокая казнь пленника, посмевшего оскорбить Алолихеп, развязала не только поперечнополосатую, но и всю гладкую мускулатуру оставшихся в живых Амонахес. Теперь говорить они желали перебивая друг друга. Мне их гвалт ни о чем не говорил, привел в чувство жену. Санчо по-прежнему нависал над пленниками, злорадно скаля зубы. Нагнать страха неандерталец умел, даже мне стало не по себе от этого.
— Тебе лучше? — Алолихеп слабо кивнула, и я осторожно поднял ее на ноги, — мне нужна твоя помощь, они все говорят, но я не понимаю ни единого слова. Прежде всего, попроси их заткнуться и скажи кто ты, чтобы люди понимали, что настоящая наследница рода Кахрамон Аталанта жива и претендует на Священное ложе Ондона.
Девушка начала говорить, пленники заткнулись моментально, впитывая каждое ее слово. Прозвучало знакомое мне «Алолихеп Атонахеп Кахрамон Аталанта», после чего изумленные пленники выпучили глаза. Молчание длилось несколько секунд, после чего заговорил отец парня, готовый на все, чтобы спасти сына. Алолихеп выслушала его и повернулась ко мне:
— Им сказали, что мы с Келадонхепом убили своего отца, а в наказание Ра превратил нас в змей.
— Ты не сказала им, что Келадонхеп мертв?
— Нет.
— Не говори, пусть Зикур думает, что он жив, мы используем это против него, — попросил жену. Когда она поняла, что у меня есть план, продолжил: — спроси, что это такое, где есть еще и почему вывозили тайком? — Алолихеп говорила почти минуту и заметно дольше выслушивала ответы. Воин в красно-белой тунике отвечал быстро, опасливо поглядывая на Санчо. Когда он замолкал, в дело вступали двое других.
— Они говорят, что это Ка, его перетирают большими камнями и потом из него делают лепешки-олг. Олг я ела много раз, но не знала, что его делают из этого, — Алолихеп внимательно рассматривала зерна, взяв их из моей руки. Насмотревшись, продолжила рассказ: — Ка нельзя выносить из Ондона, его выращивают специальные люди и только на отдельном поле. Олг, сделанный из Ка, едят только в доме правителя Ондона и служители культа Ра. Этот человек живет не в Ондоне, а в двух днях пути от него, — палец Алолихеп указал на отца парня, тот даже съежился под указующим перстом. — Он хотел посадить Ка, чтобы его семья могла есть Олг, поэтому устроил своего сына работать на поле, где сажают Ка. Этот человек, — палец девушки указывал теперь на воина в красно-белой тунике, его брат, который и помог устроить сына. Он также возит хорошую землю, чтобы на поле хорошо рос Ка. Он собирался отвезти Ка им, когда его пошлют за землей. За это старик ему отдавал бы половину Ка, что вырастит на своем поле. Прятали Ка потому, что охрана проверяет всех, чтобы Ка оставался в Ондоне, — закончила Алолихеп.
Ее утомил длинный рассказ, ей приходилось подбирать слова, знания языка Русов пока не хватало для свободного общения.
— А где хранят Ка, который сняли с поля? Спроси, — сейчас уже осень, логично, что уборка урожая закончена, и у Зикура достаточно большой запас пшеницы. Если мне удастся разжиться парой мешков пшеницы, Нел и Миа будут кушать нормальные лепешки, а не ячменную пародию на хлеб.
Алолихеп на этот раз разговаривала дольше: несколько раз перебивала рассказчиков, задавая встречные вопросы. Ее лицо несколько раз меняло выражение по ходу ответов. Когда те замолчали, я узнал следующее:
— Сразу за Ондоном есть поля, которые находятся ближе к Бегущей Воде, мы называем ее Ямби. У края поля стоит большой дом, — Алолихеп запнулась на этом слове, видимо не найдя в своем багаже слова склад или хранилище, — где хранят Ка. Но там много воинов охраняющих Ка.
