Тётушка, к слову, очень удачно задерживалась, а потому Питер успел приготовить для Негги небольшую порцию — маленькие порции ведь быстрее готовятся, — и фейка радостно принялась за еду, удерживая кусочки картошки, как целые куски пиццы, двумя руками.
Что ж, подумал Питер, фейка накормлена (скоро точно будет), можно готовить для куда более габаритных едоков. Ну и заодно подумать, что так тётушку могло задержать.
Глава 17. Три Великих Дома
Поскольку разговора не клеилось, вот так вот, в молчании, они дождались возвращения тётушки.
— Всё в порядке? — зачем-то спросила она.
— Насколько возможно, — сообщил Питер, на миг призадумавшись, и поинтересовался: — А вы куда ходили?
Наверное, люди любят, когда в их дела лезут. Эльза не любила. Ни лезть, ни оказываться в роли несчастной жертвы, к которой лезут. Но люди любят! Святая Лола им судья.
Совсем внаглую Эльза утащила со сковороды полупрожаренную картошечку — вилкой, конечно, а не руками, она же не какая-нибудь там! — утащила и съела. И вдруг явилась тётя. Она — вопрос! Питер — ответ и сразу вопрос! Следующим этапом итерации — обязательно ответ, но будет как-то глупо, если ответит Эльза. Эльза же с Питером стоит, а тётка только пришла — вот ей и задали вопрос. Не Эльзе задали. Поэтому Эльза молчала.
— Помимо всего прочего, к соседям, — вздохнула Оливия. — Кроме того, надо было домашних успокоить… да и мистер Корфут был крайне ошарашен, увидев нечто… такое.
— Только собаку или?.. — уточнил Питер.
— Ну… а чем же мы можем ещё помочь? — спросила Эльза.
Сказать что-то было нужно. Не то чтобы Эльзе хотелось помочь, но иначе — нет, не нельзя. Иначе — очень трудно. Если отлынивать от дела достаточно долго, плохое обязательно случится. И тогда не поздоровится! Закон жизни.
— Собаку уже все видели… а вот карлика-мутанта — нет, — Оливия нахмурилась. — Учитывая множество тёмных легенд об этом месте… я в них никогда не верила, но, получив подтверждение, уже мысленно перебираю в голове каждую.
Вправду, наверное, тёмные легенды, раз тётка хмурится. А может, перебирать сложно. Ну, мысленно-то! Такое напряжение. Напряг… ещё напряг… мы её теряем!.. Сестра!..
— А эти легенды… кто лучше знает? — поинтересовался Питер.
— Главы Великих Домов, плюс библиотекарь наш, — ответила Оливия. — Ну и старики, фактически.
— Великих Домов? — недоумённо поинтересовался Питер и проверил картошку: готово на всех или нет? Пожалуй, стоило обождать картошечки ещё немного.
От работы кони дохнут, от работы ухи глохнут. А вот от того, что слушаешь — ничего не бывает, решила Эльза и навострила уши.
— По легенде, этот город основали три рода, — ответила Питеру тётя. — Спринги, Прескотты и Эйдолоны. Религия, промышленники… и… не совсем законные ребята.
— Легенде? — несколько недоумённо поинтересовался Питер, но затем замолчал.
Может, официально город был создан другими и по другим причинам, но… Официально гоблины и феи живут только в чьём-то воображении. Только вот сегодня вся семья думает, куда закопать тело гоблина, а фея притаилась в шкафу. В общем, легенду стоит послушать. Так же считала и Эльза.
— Что было на самом деле, никому не известно, — пожала Оливия плечами. — В любом случае, правды уже никто не знает, а эти три семьи получили название «Три Великих Дома» и до сих пор решают судьбы местных людей.
Она перевела взгляд в коридор.
— Я думала, что осиротевшая Лола уж точно не может представлять Великий Дом… но… чёрт… тот уродец…
— А что про её… Дом говорили? Ну, и почему она одна осталась? — спросил Питер, поглядывая за картошкой.
Ему ещё с этой наследницей разговаривать… или с её опекуном? Ну не могут такие люди быть просто предоставленными самим себе при такой трагедии!
— И часто случаются «уродцы»? — поинтересовалась Эльза не мимоходом, не лениво, а с почти комсомольским интересом. — Похоже, вы, тётя Оливия, знали заранее, что нужно делать и кого искать. Я про Лолу.
На момент представилась деревня — как её, Харбор-Пайнс? — где по улицам гоблины бродят с водкой, баяны, балалайки играют — и проливные дожди, навечно проливные, с пьяным туманом. Мимо гоблинов люди бегают. Гоблины-то — им чего, они народ праздный. А люди — кто рыбак, кто охотник. Кто домохозяйка.
— Сколько здесь живу — в первый раз вижу, — ответила Эльзе Оливия, после чего повернулась в сторону Питера. — Там мутная история. Как говорят полицейские: «бытовуха». Как говорят местные: «проклятье». Девочка чудом не была дома, когда там началась поножовщина.
— Да… странно всё там… — помрачнел Питер.
Наверное, вряд ли полицейские были правы. Точнее, совсем не правы. Только правда об этой истории зачем Карфу? Может, и понадобится это узнать… но об этом лучше спрашивать или у остальных местных, или… в библиотеке? Как-нибудь стоит туда сходить.
— Не то слово… однако с тех пор Лола живёт одна. Местные монашки не согласились её брать к себе, так как Лола не отказалась от своих верований, — Оливия зябко повела плечами. — В любом случае… лучше перестраховаться… да… уже не знаешь, чему верить.
Ладно, чего уж. Хотя вот Эльза, впервые увидавшая гоблина, ни за что бы не подумала переться к Лоле. Сама тётя, может, и впервые видела, но откуда-то же выплыла традиция: при появлении всяких странностей идти на поклон к Лоле. Или не выплыла. Ой, чёрт с ними, с традициями. Не пора ли уже выходить? Честное слово, ощущение такое, что со вчерашнего вечера со звездой, с ночными прогулками, прошло месяцев восемь. Или девять. Или год! Хорошо, что не семь лет, хорошо, что история про Харбор-Пайнс и Эльзу — это не история про феодальную Германию и Карлика Носа. Ох уж эта феодальная Германия!
Питер помолчал, сосредотачиваясь на готовке завтрака. После него и видно будет многое… А интересный вопрос: может ли ребёнок сознательно принимать либо отвергать христианскую веру? В христианской вере столько нюансов, христианская вера — это почти физическая наука. Тоже очень сложная.
* * *
Завтрак прошёл в обстановке крайне напряжённой. Никто особо и не говорил. Все только по делу. «Передайте соль» и «можно добавки?» Затем была процедура закапывания гоблина (всё-таки гоблина!) силами «главных виновников», пока тётушка готовила подношения. Ну и вот, наконец…
— Все готовы? — спросила женщина, выходя во двор с тяжёлой корзиной, прикрытой тряпицей.
— Да. Да, я готов, — несколько напряжённо откликнулся Питер.
Не каждый день ему приходится ходить и просить помощи против гоблинов от потомка какого-то странного Дома. Странным было именно название рода. Как много что ещё.
Всё-таки закопали. Эльза поделилась:
— Всё-таки закопали.
Вот интересно — Эльза совершила убийство. Не человека — гоблина, но и гоблины — люди. То есть не люди, конечно, но и не звери. Хотя с точки зрения науки и люди — звери. Скажем проще. Не собаку. Убивать собак — нормально, в Южной Корее собак едят, а в Северной съели бы, завидев хоть одну. Потому что в Северной Корее собаки кончились. Дефицит. Социализм же, а социализм не способен толково организовать хозяйство страны: ни собак, ни слонов при социализме не бывает! Видели советских слонов? Что и требовалось доказать. А касательно советских собак, так в Советском Союзе собак не выращивают, они сами плодятся. По законам природы, по конкуренции.
Ну вот. Убила, поела, закопала. Угрызения совести? Никаких. Ой, при такой-то динамике совесть может и отвалиться! Атрофируется, отсохнет — и отвалится.
— Идём, — сказала Эльза.
— Смотрите… не оскорбите её случайно. Сразу говорю, Лолита ещё маленькая, а потому может быть капризной, — ответила им тётя, взвешивая корзинку в руке поухватистей перед тем, как пойти в сторону холмов.
— Хорошо, учтём, — сказал Питер. Других вариантов не было.
— Может, помочь корзинку донести? — спросила Эльза.
— Я «за» то, чтобы наказание отрабатывали физическим трудом, но ты ранена, — огрызнулась — именно так это воспринималось — Оливия. — Нам всего-то пройти до вершины холма, к храмам-близнецам.
