— Ты о чем? Да какая разница, теперь-то, — он зарылся лицом в руки и до меня донеслось — такую девчонку проморгал!
— Что ты сказал? — лицо Эрика вытянулось, очевидно, парень не ожидал, что я услышу
— Э-э-э… да… ничего, нет, ничего — я вдруг обнаружила что он выше меня на голову и сейчас я смотрю на него снизу-вверх, как будто того маленького расстояния между нами недостаточно для дрожи в кончиках пальцев и красных щек.
О чем ты думаешь?! — вопило сознание, стучалось в закрытую дверь и крушило все внутри — прекращай так смотреть на Охотника! Прекращай!
— Я слышала — я закусила губу и чуть наклонила голову в сторону.
Между плеч все еще летели осколки и обломки, но от этого только сильнее хотелось — Прекращай! — прикоснуться к его ладони.
Эрик усмехнулся и вдруг толкнул меня в грудь так, что я оперлась на расходящиеся в разные стороны ветки молодого дуба и шагнул следом, хватаясь одной рукой за ветку над головой, изображая, что сейчас упадет. Я рассмеялась и пихнула Эрика кулаком, сомневаясь, что он вообще почувствовал; но тот наморщился и потер место удара:
— Больно, — такое комичное выражение лица оказалось слишком близко с моим.
— Я думала, ты непробиваемый, прости. — я положила свою руку поверх его.
Положила свою руку поверх его — Лисса, что происходит? — и ощутила как будто знакомую уже сеточку шрамов:
— Что ты…? — Эрик, на этот раз по-настоящему, покачнулся и с ужасом посмотрел на мои пальцы, движущиеся по его руке вверх, к локтю — что ты творишь?
— П-прости, — я, заикнувшись, выскользнула из-под молодой дубовой кроны и припустила к спасительной аллее, ведущей на параллельную улицу. Только бы хватило дыхания, которое мозг так отчаянно забирал на мысли вроде:
Что это было, Лисса? Что? Это? Было? — а сердце отстукивало эти слова, впечатывая в черепную коробку каждый раз с новой силой. Калитка, чуть приоткрытая Микой, которая, наверно, вернулась пару часов назад, казалось, не приближалась. Из мысленной агонии меня выдернул чей-то голос:
— Привет, сосед! Эй? Все в порядке? — я затормозила, на лету чуть не врезавшись в чью-то живую изгородь:
— Д-да. Да, все хорошо
— Ладно, — парень с кудрявыми волосами, чуть смуглой кожей, отливавшей в предрассветной дымке чем-то голубо-серым, и зелеными глазами, дошел до начала парка и добавил — ты как будто с привидением там встретилась — заглянул на аллею и усмехнулся, а я подумала, что Эрик в мятой футболке действительно был похож на приведение. Уж не выдумала ли я все? — Кстати. Ты тут белую и пушистую нечисть не встречала?
— А ты уверен, что нечисть белая и пушистая?
— Во всяком случае, наш кот альбинос до последнего волоска, а в душе эта живность тот еще чертяка. Только его хозяйка страшно расстроится, если узнает, что он еще не вернулся со своих ночных похождений; видите ли, сегодня по какому-то французскому календарю День Кошачьих Улыбок. Клянусь этим чудищем иноземным, она все выдумала, — парень почесал в затылке, еще больше продемонстрировав мне кудрявую шевелюру, и с тихим вздохом направился к парку, вдруг вскрикнув и попятившись.
Мимо него, приняв самый независимый вид, продефилировал белоснежный кот, зажавший в зубах мышь.
— Ну конечно, — пробормотал паренек и скрылся вслед за котом на ближайшем перекрестке. Я усмехнулась и закончила свой путь, развернув по дороге клочок бумаги.
На нем, отвечая сами за себя, значились только три слова:
«Беги и спасайся».
Продолжение следует…
С этой главы публикации будут каждые две недели по понедельникам. Спасибо за терпение
Без названия
Выглянув в окно, я наконец обнаружил источники этого несносного звука — весело переговариваясь, по улицам, не выбирая дороги, струились ручьи, сложившиеся из бесконечных луж. Собирался уже было захлопнуть створку и вернуться к книге, как заметил чей-то силуэт, упорно продирающийся сквозь пелену дождя, и распахнул окно по шире — по тротуару брела Василиса, прекратив бороться с дождем и только провожая ручьи взглядом.
Распахнув калитку, девушка заметно оживилась; чуть слышно хлопнула дверью, опрометью кинувшись к парадному входу и, переступая с ноги на ногу, принялась стучать в дверь с такой силой, словно хотела выбить ее за то время, в которое я спускался по лестнице. Только успев распахнуть несчастную створку, получил в лицо:
— И что это было?! Черт тебя подери, что это было? — приподняв брови, я отошел и впустил девчонку внутрь. Дверной проем с оглушительным грохотом закрылся, и я отступил назад еще раз, обдумывая ответ:
— Прости… я напугал тебя? Честно, прости, прости, пожалуйста. Я не должен был. Знаю, этого мало, но я не могу ничего доказать. По крайней мере сейчас, — кажется, девушка смягчилась:
— Я не про это, Эрик, — пауза повисла в воздухе и мне захотелось поскорее ее заполнить:
— Да, я понял. И за это прости, — и пробурчал себе в ладони что-то, что должно было заставить ее покраснеть. Сработало
— Мы так и будем здесь стоять? — обычно дальше подобного не заходило и я, немного растерявшись, направил девчонку сразу в отцовский кабинет.
Вместе с ней оглядывая стены, я старался смотреть ее глазами, как учил отец. В этой комнате все было пропитано им. В моей жизни все пахло его запахом — сигарет, металла и огня.
На простых коричневых обоях висело только то оружие, которое папа особенно ценил. Все остальное, второсортное, я знал, лежало между книг, в больших картонных коробках для переездов. Все пространство заполняли книги в кое-где истрепанных и рваных обложках, с помятыми листами; он любил старину.
— Вы были близки с ним? — девчонка медленно поворачивалась, оглядывая кабинет, приподнимая взглядом то патроны, то стопку книг, то единственные семь листов документов с отцовской работы
— Больше, чем близки, — я скривился, надеясь, что девушка не заметила. А как еще назвать совместные набеги на город? Здесь все провоняло Охотниками. Я посильнее натянул на запястье рукав водолазки и тут же одернул себя — никогда не показывать ей, что мне есть, что скрывать — так что? Хочешь кофе? Сок? Шоколад? — девушка тихо рассмеялась и покачала головой
— Ничего не нужно. Я ценю, что ты доверил мне это место. Здесь просто невероятно.
— Любишь оружие? — хотел пошутить, но в голове воцарилась звонкая пустота
— Не особо. Но, ручаюсь, в этом кабинете готова полюбить, — я вдруг осознал, что она подошла ближе, гораздо ближе чем вчера. Теперь ее плечо касалось моей руки неожиданно низко, подкупающе демонстрируя ее маленький рост. Черные кудряшки покачивались от далекого сквозняка, щекотно пробегая по спине, словно трогая сквозь ткань. Она закусила губу, с интересом скользя взглядом по книжным полкам.
— Пойдем покажу, — неожиданно, чуть не заставив себя самого подпрыгнуть, обратился к ней. И направился к ножам в каменных, костяных и кожаных ножнах.
— Это метательные?
— Нет. Не все, — достал самое изящное и отметил, как загорелись ее глаза
— Дашь мне? — ее рука и теплые пальцы, на миг введя меня в ступор, забрали оружие. Девушка любовно повертела его в руке и, немного отступив, сделала то, чего я не ждал. Не в отцовском кабинете.
Василиса нарисовала волну, еще одну, подчеркнула — и кончик, загоревшийся в самом начале, с готовностью окатил ее рукав волной. Девушка нахмурилась и снова вскинула руку:
— Ч-что ты делаешь? — я подскочил и, прежде, чем она успела высвободить свою силу снова, забрал нож
— Напугала тебя? — она улыбнулась и, не дав мне опомниться, нарисовала влажной рукой руну огня. Край рукава в миг высох, забрав воду и из остальной ткани. Загасив руну, она обернулась, чуть не врезавшись в меня лбом — не волнуйся.
Я открыл было рот, но решил, что она все равно не расскажет мне, откуда у простой колдуньи такой запас энергии, и вместо этого сменил тему:
— Так зачем ты пришла? — она помолчала, поведя плечами и, вдруг опустившись до шепота, пробормотала:
