— Это странно, — посмотрела вниз, оглядывая носы кроссовок.
— Что такое?
— Пришла просто увидеть тебя… — девушка подняла глаза ко мне, словно ища доказательства тому, что ведет себя неожиданно. И я с неприязнью подумал, что даю ей это и тут же велел лицу принять выражение потеплее. В конце концов, она пришла ко мне сама.
— Нет, все в порядке, правда. Это здорово, что ты пришла, если честно, — ее рука на моей ладони сжалась, посылая вверх теплые мурашки.
Точнее, так показалось. Глянув на водолазку, я удивлением заметил капельку, упорно взбирающуюся по ткани вверх, игнорирующую все законы физики. За ней поднялись еще несколько, оставляя за собой мокрый след улитки. Я выпустил руку Василисы и указал ей на мою влажную одежду:
— Ты чего делаешь?
— Ой, прости, — она рассмеялась и, выглянув за дверь, уточнила — у вас фен есть?
— А как же твой фокус с руной огня?
— Боюсь тебя поджечь — девушка снова хихикнула — а так безопаснее будет.
Когда она ушла, я не вернулся в отцовскую обитель, а заперся у себя. Комната по соседству казалась испорченной, протухшей. Я, поморщившись, подумал о лужице, которая может испортить паркет, но вытирать не стал. Просто не мог снова зайти туда и увидеть папино оружие, побывавшее у нее в руках. Но и думать о внезапных потоках на моей одежде тоже не мог — неожиданно высвободившаяся энергия «отметила» меня. Значит, сказал бы отец, девчонка не равнодушна к тебе. Я снова скривился.
А если бы твоей стихии было бы так много, что она бы высвобождалась от переизбытка чувств, подпалил бы ты краешек ее рубашки?
***
Самой частой его фразой стала «мы что-нибудь придумаем». Только и верить оказалось сложнее всего ей.
Он приходил с моим любимым чаем с кухни в те дни, когда я «болела» у себя в комнате, не высовывая лишний раз носа за дверь. Не прикасался, разве что случайно, словно соблюдал дистанцию, которую я предложила сама; и тяжелее всего было как раз из-за этого расстояния.
Мы много говорили, много про камень, много про бесконечные дожди; ая больше думала про Василису. За несколько ее дней в Астроводе я успела доверится новому другу и на все робкие предложения внутреннего неусыпного противного голоска написать девушке теперь продолжала заявлять, что верю в нее. Не хочу беспокоить подругу, которой и без того несладко. Если бы я только смогла оказаться рядом!
С этими мыслями выглянула в окно, на песок, который больше не держал в себе воду, а отпускал ее в ручейки, заполонившие все пространство внизу. Только догадываясь, как там холодно, я вывела руну огня. Огонь — совсем не моя стихия, но еле заметный рисунок дарил тепло хотя бы для озябших ладоней. Небольшой запас энергии, которым поделилась со мной Лили, почти иссяк, оставив только воспоминания о своей обладательнице. Последнее время девушка ведет себя, словно марионетка, как будто во сне завтракая, работая, занимаясь. Мы не разу не пересекались и, думаю, это заслуга моей матери. Они что-то знают, но не за что не поделятся, в этом можно быть уверенной. Я вздохнула, потушила руну и, поплотнее укутавшись в шаль? подошла к двери, прислушалась к пустующему коридору. Там действительно никого не было.
Уже пару недель мои вылазки из комнаты ограничивались помещением, до которого вел пустой, все время поворачивающий влево коридор. Комнатка находилась с противоположной стороны башни и ее окна, на мое счастье, выходили на дорожку между рядом деревьев и полем, ведущую к Аарону. В надежде, что сегодня он наведается в замок, я просиживала здесь часами, захватив книгу, или травы, которых он принес до начала дождей несколько корзин. Пахучие листья надо было аккуратно засушить целиком, или измельчить и отправить на кухню, или втиснуть в переполненную их сородичами книгу, если растение оказывалось достаточно редки, чтобы стать гербарием.
Здесь это совершенно ненормальное спокойствие наконец улетучивалось, оставляя грусть, и волнение, и страх. В моей же комнате, несмотря на то, что злополучный камень я спрятала под матрасом, на ночь перекладывая его в кипу старых платьев в шкафу, я была абсолютно умиротворенной, готовой пойти и сделать то, что мне повелит голос. Я не понимала, откуда знаю про голос, который появится, когда придет время, и от этого жуткий холодок внутри становился только сильнее.
Облегченно выдохнув, я следила за медленными движениями Аарона, бредущего по дороге. Но скоро спокойствие, пришедшее от его появления, сменилось на странное чувство — словно я ждала его ежеминутных зевков, словно сонных движений и мелких шажков. Только через двадцать минут скользнув в двери замка, парень заставил меня несколько раз подскакивать и приниматься мерить шагами комнату, невероятно медленно поднимаясь по бесконечным лестницам. Минут через тридцать с его первого шага по дорожке, в дверь постучали — условные три, один и два удара.
— Да, да, Аарон, пожалуйста, пожалуйста, входи! — я, дрожащими пальцами поднимая щеколду, шептала это, зная, что он не слышит. Но на голос по громче не хватало сил
— Привет, — с порога, еще не прикрыв створку, он взял меня за руку, другой оперевшись на каменную стену, возвращая посеревшему лицу более бодрое выражение. Руша те несколько десятков сантиметров между нами, которые уже стали чем-то вечным.
— Что-то случилось? — да, черт, да, Тереза что-то случилось. Но Аарон ответил неожиданно мягко:
— Уже гораздо лучше. Смотри, что у меня есть, — он протянул мне толстый фолиант, исписанный изящным почерком переписчика — это все, что мне удалось найти про город и его хранителей
— Что, прости? — я приняла том, заметив, как парень оживился от моего прикосновения
— Я не хотел говорить, пока сам во всем не разберусь, — так на него похоже — это все — про Обитель страха, — я вздрогнула, вспоминая название на карте, которую Лисса показала только мне. Обитель страха. Будь она здесь, позволила бы рассказать ему? Наверно, да. Нет, нет, не в коем случае. Это ее дело.
Ты действительно веришь, что она справится сама? Какой бы сильной Василиса не была, что она может? И все же, она рассказала только мне.
— Я знаю, о чем ты
— Что? Мы же…мы не говорили, я не говорил тебе, — он помялся и добавил — до последнего не хотелось верить.
— Я понимаю, но Василиса уже рассказала мне. Она моя подруга и она знает, что меня не нужно беречь от потрясений, — и тут же пожалела о сказанном, заметив его прикушенную губу — прости. Прости, я не в том смысле, правда
— Так вот, — холодно напомнил Аарон
— Да, так вот. Она нашла в подземельях карту с координатами и старается… — я поперхнулась, закашлялась от какого-то резкого запаха, тут же почувствовав руку Аарона на своем плече, тоже кашляющего. Запах, похожий на смесь тухлятины и старого помета, неожиданно исчез, позволив мне закончить — …старается все разузнать из своего времени. Ох, что это было?!
— Уснули.
— Что прости? — но Аарон только вращал глазами, потом спохватился, выглянул в коридор и охнул, заметив небольшую тень у нашего порога:
— Уснули. Посмотри сама, — он указал на груду чего-то непонятного, лежащую сразу за дверью. При ближайшем рассмотрении груда оказалась спящим мальчиком — его послали удостовериться, что ты все еще больна. Тереза, ты понимаешь, что происходит?
— Ну, если кроме того, что мальчишку отрубило прямо у нашего порога
— Да, если кроме этого. Василиса тебе не рассказывала?
— Боюсь, она сама не знает, если ты про то, что выписал сюда, — я кивнула на беспризорную книгу, оставленную на кушетке у окна
— Да, очень похоже на правду. С ней рядом есть кто-нибудь, кто в курсе?
— Думаю да. Но, думаю, он не настроен помогать, — я поежилась, вспомнив Охотника — скорее, он настроен ее убить.
— О Боже, Боже, Боже, помилуй! — Аарон завертелся на месте, зарывшись в ладони носом
— Почему тебя так волнует ее судьба? Она же даже в другом времени?
