выстрелил Полидект. Ему повезло даже больше — он прикончил сразу четырех летающих пришельцев.
Сражение пошло полным ходом, и Полидект сосредоточился исключительно на убийстве; причем, убивать он старался с максимальным эффектом, как и подобало правителю варваров.
С одного из ковров метнулся вниз сгусток огня — то пустили в ход еще одно оружие. И вся группа олимпийцев исчезла — укрылась за горой.
Теперь у врага было преимущество. Длинный пурпурный конус, выпущенный из лучемета, прошелся по одному из ковров, и тот вспыхнул. Потом загорелся и второй. Жрицы подняли свои аппараты выше, за пределы действия лучеметов.
— Не получится, — хрипло сказал Полидект; он проговорил это таким тоном, как будто только и делал, что давал Перси советы по военному делу по крайней мере в течение последних пяти кампаний. — Они теперь будут взлетать по одному и поджигать нас. Чем бы ни были эти штуки, на которых мы летаем, но лучше не кружить тут, а идти на сближение с олимпийцами, прямо за их гору.
Это было разумно, и Перси не мог не согласиться. Он дал Афине знак, та передала его другим жрицам и быстро повернула колесико в углу ковра. Они стремительно помчались вниз; за ними длинной дугой расположились остальные ковры.
«Возьми меня, сын мой! — уловил Перси слабеющую мысль Горгоны. — Пора!»
Ухватившись за нечто, напоминавшее волосы, он вытащил из сумки голову Горгоны — она была похожа на голову ящерицы — и выставил ее перед собой. И тут же выхватил свой гарп.
Пурпурные лучи погасли. Снизу, из-за горы донеслись крики ужаса — там поднялась паника.
— Горгона! Горгона!
— Да! — Перси не чувствовал жалости. — Все, что осталось от той, которую я убил, поддавшись вашим уговорам. Теперь она возвращается вместе с неудачником, сделавшим свое дело!
Ковер коснулся земли, и Перси спрыгнул с него, включив ударом каблуков сапоги. С мечом в руке да со способностью так стремительно перемещаться он сможет противостоять любому лучемету!
Однако из зева огромной пещеры появилось около дюжины золотокожих в таких же сапогах. Перед ними вспыхивали пурпурные конусы. Эти олимпийцы двигались гораздо проворнее Перси — очевидно их сапоги были основательнее заряжены или добротнее изготовлены.
Но и Полидект позади Перси не дремал — он тут же сбил одного из противников. А сгусток огня, упавший с ближайшего ковра, уничтожил половину оставшихся.
Перси бросился к пещере, отчаянно уворачиваясь от смертоносных лучей.
Перед ним неожиданно возник олимпиец. Перси в досаде выругался — он уже не успеет достать его своим гарпом. Противник поднял лучемет.
В этот момент ударила Медуза.
Перси, мысленно почувствовав ее агонию, понял, чего ей стоило это усилие. Но олимпиец рухнул, рассыпавшись на куски: куски мгновенно превратились в камни!
Значит, еще одна деталь легенды оказалась правдой! Да, Медуза была способна...
Он находился уже в пещере, и времени на размышление не оставалось. Перед ним стоял ряд непреклонных,надежно вооруженных пришельцев — человек шестьдесят-семьдесят. А выше, над их головами, он увидел замысловатую путаницу проводов и странные, сверкающие приборы, и к ним, в глубине пещеры, с каменного свода шел красный, вихрящийся поток.
Они прорвались! Конечно! — как раз в этот момент к ним с той стороны поступало подкрепление!
Перси лихорадочно кинулся в атаку — он рубил врагов направо и налево, словно рыбьи головы на разделочном столе ресторана. Сзади слышался рев Полидекта и воинов с Серифа, ворвавшихся в пещеру.
«Бросай меня, Перси!» — молнией пронесся в его мозгу вопль Горгоны.
Он размахнулся и швырнул голову прямо в алый круг над головой. В его сознании прозвучала последняя безгласная инструкция и затем — пронзительный ужас агонии, когда голова Медузы коснулась красного энергетического вихря и взорвалась.
Олимпийцы отчаянно закричали.
И вот пыль осела, и стало ясно, что проход через «барьер» исчез. Перси был убежден, что — исчез навсегда. Назойливые и коварные пришельцы больше никогда не смогут восстановить его.
Люди с Серифа завершали бойню. Нескольким олимпийцам удалось все же вырваться из пещеры и улететь. А оставшиеся были, разумеется, обречены.
Перси устало вспоминал: какие это последние инструкции дала ему Горгона? «Стихи! Стихи!»
Что за стихи? Уж не те ли, что начинаются словами: «Смелостью дыша, это в их счастливые сборища шагнул, предводимый Афиною, сын Данаи...»?
Он стоял на залитой солнцем вершине холма, в северной части небольшого острова. Вокруг никого не было.
Перси утомленно осмотрелся. Что было?..
Потом, когда мысли его прояснились и он вспомнил последний телепатический совет Медузы, он понял. Понятое не очень обрадовало его, но все-таки была ясность.
Теперь, когда линия Персея в конкретной пространственно-временной вселенной завершилась, молено было попасть лишь в начало такой же линии, но уже в следующей вселенной. И хотя пергамент исчез — стихи оставались, и они относились к нему, к Перси-Персею. С этой субъективной аурой и психическим импульсом, которым снабдил а Горгона, ему достаточно было вспомнить строки Пиндара, чтобы переместиться в следующую вселенную.
Ну что ж, на сей раз ошибки не произойдет. На сей раз он не позволит уговорить себя и не убьет последнюю оставшуюся в живых Горгону — то есть не лишит человечество источника древней мудрости, который мог бы питать его долгие столетия. На сей раз он уже — наконец-то! — не будет неудачником.
Ему стало грустно. Более всего он жалел об утрате Энн, пусть они и успели лишь едва познакомиться.
Но если хорошенько подумать: почему бы в этой новой вселенной не появиться и новой Энн Драммонд?! И может быть, ему повезет даже больше?..
Теперь он знал, что делать. Конечно, он поможет Горгоне. Но прежде всего Перси — или Персей, как он вполне заслуженно может себя здесь теперь называть — немного прогуляется по окрестности. У него есть кое-какое оружие, он знает свою силу и не собирается играть ни в какие жульнические игры ни с одним человеком.
Нет, в новой вселенной новый Сериф услышит о нем сразу!
Он начал спускаться по склону холма, не заметив молодого человека, который отчаянно греб руками, сидя в ванне, только что материализовавшейся в заливе.
Не заметил он и солдат царя Полидекта, которые ели свой нехитрый ужин в кустах на полпути с холма к берегу. Впрочем, даже если бы он и увидел их, то, конечно, не знал бы, что командир отряда имеет привычку оглушать всяких праздношатающихся чужестранцев по затылку, чтобы затем забрать себе их одежду.
К тому же командир был не в духе после раздражающе жаркого
