К счастью, стадо не заметило потери бойца и продолжало двигаться по Проклятым землям. Только товарищ по играм подошел к раненому и пару раз боднул того, надеясь на продолжение забав, однако, быстро разочаровавшись, отбежал к взрослым, оставив мою жертву в одиночестве. Я же оставил свое укрытие и по-пластунски пополз к добыче. Хотя это и было рискованно, но я не знал, какому количеству яда удалось попасть в кровь животного, и потому не представлял, сколько продлится его отключка. Алхимик рассказывал мне, что пара щепоток этого снотворного способна быстро усыпить крупного волка, но судя по тому, как оно подействовало на козла, при попадании в кровь эффект был намного слабее, поэтому стоило поторопиться.
Подобравшись к раненому козленку, я снова достал склянку, сыпанул немного снотворного прямо в глотку животного, а потом влил туда воды из фляги. Теперь можно было не беспокоиться — в ближайшее время он не очнется. Разве что копыта отбросит вследствие передоза, но я был уверен, что не переборщил с порошком. Спросите, зачем вообще было так мудрить? А ответ прост — в справочнике не сообщалось, употребляют ли бегемоты в пищу мясо перерожденцев, поэтому я решил, что будет лучше, если приманка окажется свежей.
Дождавшись, пока стадо отдалится на пару сотен метров, я извлек свой нож, взвалил тушу козленка на плечи и побежал обратно. Бежать было трудно, поскольку козленок, хотя и был небольшим, однако весил изрядно. Тяжело дыша, обливаясь потом и матерясь сквозь зубы на разных языках, я пер добычу, рассчитывая успеть до того момента, когда хашан соизволит проснуться. Спустя час мне пришлось перейти на шаг, затем возникла необходимость устроить привал, поскольку шея конкретно затекла. Передышка оказалась короткой донельзя, поскольку едва я сбросил с плеч козленка, как на меня из кустов кинулся крокодил. Маленький, но весьма юркий и агрессивный. Он распорол мне левую штанину, оставив на коже пару десятков отметин от своих зубов. Разрубив рептилию саблей, я понаблюдал за тем, как затягиваются ранки на ноге, смыл кровь и снова взвалил свою нелегкую ношу.
Следующие пять часов явились для меня своеобразным испытанием на выносливость, которое я выдержал с честью. Игнорируя вопли пустого желудка, гудение натруженных ног и боль в шее, я старался поддерживать максимальный темп, держась подальше от кустов и деревьев, плюнув на осторожность и уже не извлекая подзорную трубу. Козленок все это время вел себя тихо, пребывая в отключке, и лишь когда вдали показалась горка с логовом бегемота, принялся слабо брыкаться. Но я не стал потчевать его новой дозой, просто допер тушу поближе к норе, перерезал животному горло и принялся начинять его стеклом. Для этого пришлось сделать еще с десяток глубоких разрезов, но уже через несколько минут я отбросил опустевший кожаный мешочек, подхватил тушу за ноги и подтащил к самому логову.
Постояв немного, прислушиваясь, я так и не смог определить, спит ли зверюга или отправилась прогуляться. Последнее предположение навевало тоску, поскольку одна мысль о том, что завтра придется начинать все сначала, казалась донельзя отвратительной. Достав из рюкзака моток паутины, я привязал ее к шее козленка и принялся отступать к роще, разматывая практически невидимую леску. Достигнув деревьев, попробовал немного протащить мертвую тушу и убедился, что паутинка спокойно выдерживает этот вес.
Закончив с подготовкой, я, как говаривал известный сатирик, набрал побольше воздуха в грудь и крикнул:
— Выходи, подлый трус!
И сразу же скрылся за деревом. Никакой реакции не последовало — хашан появляться не пожелал. Чувствуя себя идиотом, я повторил свой клич, но и на этот раз он остался без ответа. Разочарованно вздохнув, я помянул местных чертей и предпринял еще одну попытку, упрямо отказываясь верить в то, что опоздал. Поднял засохший ком земли и швырнул его в логово. На этот раз я услышал, как в недрах горы заворочался могучий хищник и поспешно скользнул в укрытие.
А спустя несколько секунд проснувшийся хашан показался передо мной во всей красе, его чешуя поблескивала на солнце, а большие ноздри воинственно раздувались. Оглянувшись по сторонам, бегемот издал недовольный рык, будто спрашивая, кто осмелился потревожить его сон. Дохлого окровавленного козленка, находившегося буквально перед самой мордой зверь так и не заметил, поэтому я порадовался своей предусмотрительности и потянул за леску. Наживка сдвинулась, привлекая внимание хашана. Издав торжествующий рев, зверь прыгнул, в мгновение ока достиг пытающейся сбежать добычи и впился в нее могучими челюстями.
Вкус молодого козленка хашану понравился, он одним рывком оторвал от туши приличный кусок и принялся с жадностью жевать. Я же выпустил моток с остатками паутины, которая при рывке едва не порезала мне пальцы, и продолжил наблюдение за трапезой. Козленок быстро исчезал в утробе твари, а его кости весело хрустели в ее пасти. Когда от туши остались только копыта и обглоданная голова, я отступил в рощу, а затем, прикрываясь листвой, отошел подальше, сделал крюк и забрался на свой наблюдательный пункт, где достал подзорную трубу и принялся ждать результатов.
После сытного завтрака хашан заметно повеселел. Он опять посетил рощу, где долго чесался боками о деревья (как вовремя я оттуда слинял!), затем сделал круг почета вокруг холма, видимо, проверяя свои владения на наличие других непрошеных гостей, после чего занялся реконструкцией норы. С упорством бульдозера он выгребал на поверхность груды свежей земли, словно вознамерился проделать шахту в своем логове, или соорудить тоннель на ту сторону горки. Мне такая активность твари была только на руку — стекло быстрее порежет стенки ее кишечника и продолжит губительный путь по всему организму.
Однако через полчаса, когда груда извлеченной земли увеличилась в размерах раза в два, никаких изменений в поведении хашана все не было, у меня зародились сомнения в действенности метода. Сразу вспомнились читанные на Земле статейки о том, что для некоторых животных попадание в желудок стекла не приводит к их смерти, а курицам иногда специально насыпают битое стекло для улучшения их пищеварения (когда мелких камешков под рукой нет). Это все не способствовало поднятию настроения, поэтому я на время оставил наблюдение и перекусил сухофруктами и завалявшимися сухарями. На полноценный ужин этот перекус не тянул, но я пока не решался оставлять свой пост ради охоты, поскольку где-то в душе теплилась надежда на успех.
Спустя час, когда солнце коснулось земли своим краешком, хашан забеспокоился. Он оставил свое занятие, выбрался из норы и некоторое время стоял на месте, прислушиваясь к себе, затем потоптался на месте, сходил в рощу, но чесался всего пару минут, после чего вернулся в логово. А через некоторое время оттуда послышался рык, больше похожий на стон, услышав который, я не смог сдержать довольной улыбки. Получилось! Мой метод сработал. Теперь нужно только дождаться, пока тварь сдохнет, а затем доставать припасенные мешки.
