Малец очень скоро обрел снова свою привычную жизнерадостность, как будто и не стряслось ничего из ряда вон выходящего. Отыскав удобное местечко на земле неподалеку от хозяина, он всю ночь бесшумно вылизывал лапы и даже изредка дремал, но вскидывался, едва из лесу доносился ему одному слышный звук.
Магьер мирно спала, положив голову на колени Лисила, а он все долгие ночные часы мучился, оттого что не может толком разглядеть ее лица. Что если в утреннем свете он обнаружит, что его спутница окончательно преобразилась в неведомое существо?.. Насколько мог судить Лисил, ран у нее не было. К тому времени когда он уже мог без внутреннего содрогания смотреть на лицо Магьер, забрезжил рассвет. Лисил был уверен, что на скуле девушки, куда пришелся удар Крысеныша, он увидит черный кровоподтек и запекшуюся кровь… но сейчас в рассветных лучах его взору предстал пустячный синячок на ее левой щеке. Вместо облегчения Лисил испытал новый приступ страха. Когда солнце поднялось выше и начало пригревать ему спину, ресницы Магьер наконец затрепетали и она открыла глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
– Нормально, – неуверенно ответила она, затем добавила: – Зубы болят.
– Неудивительно, – отозвался Лисил. И тут же вспомнил, что удар пришелся не по челюсти, а по скуле.
Больше он ничего не успел спросить, потому что Магьер напряглась. Моргая, она смотрела на него снизу вверх, видимо лишь сейчас сообразив, что лежит у него на коленях.
– Что происходит? – резко спросила она.
– Хороший вопрос, – сказал Лисил, вскинув брови. – В самом деле, мне очень нравится этот вопрос. Я бы с удовольствием спросил то же самое.
Магьер отодвинулась, села, стараясь не опираться на Лисила, но при этом не сводила с него сердитого взгляда.
– Прошлой ночью ты рухнула без сил и вся дрожала, – пояснил он. – Я не хотел, чтобы ты ночью совсем продрогла и обессилела.
– Я вовсе не обессилена! – возразила она сердито и не без труда поднялась на ноги.
Потом поднесла руку к своей щеке – и едва заметно пошатнулась. Лисил взял свой бурдюк, вынул из мешка оловянный кубок и наполнил его вином.
– Другого болеутоляющего у нас нет. Выпей. До дна.
Магьер редко пила что-либо, кроме воды или травяного чая. Она схватила кубок, почти вырвав его из руки Лисила, и пролила немного вина на землю. Затем глотнула, поморщилась и снова схватилась за щеку.
– Ты не хочешь рассказать мне, что произошло ночью? – спросил полуэльф.
Магьер покачала головой:
– А что рассказывать?
Лисил скрестил руки на груди.
– Давай-ка разберемся. Некто напал на нас без малейшей на то причины. Я выстрелил в него, а он выдернул из живота арбалетный болт, как занозу. Затем он повел себя так, словно укус Мальца – это смертельная рана. Не говоря уже о том, что он безмерно удивился, когда ты ранила его саблей. А потом ты…
Он на мгновение смолк, ожидая хоть какого-то отклика, – но так и не дождался.
– Вот послушай… ты вдруг лишилась дара речи, пнула человека ногой так, что он взлетел в воздух, и рубанула его по спине с такой скоростью, что я ничего не успел заметить… не говоря уж о том, что изо рта у тебя текла слюна, а лицо было мало сказать, что безумное. И что же ты думаешь…
– Я не знаю! – крикнула Магьер. – Не знаю!
Она уселась на землю рядом с тележкой и, привалившись спиной к колесу, так низко опустила голову, что Лисил уже не мог видеть ее глаз. Она вздохнула – яростно и глубоко. А затем почти жалобно.
За те годы, что Лисил провел с этой девушкой, он знал ее сильной, находчивой, целеустремленной, бессердечной, хитрой, осторожной, но никогда еще слабой или уязвимой.
– Я не знаю, что произошло, – сказала Магьер так тихо, что он едва расслышал. – Лисил, если я скажу тебе что-то совершенно немыслимое, ты уж, пожалуйста, не смейся.
– Жду с нетерпением, – огрызнулся он, с удивлением обнаружив, что почему-то злится вместо того, чтобы ей посочувствовать. Быть может, виной тому была длинная и трудная ночь, поставившая множество вопросов, но не давшая ни одного ответа.
– Наверное, мы слишком долго занимались своим промыслом. – Магьер подняла голову, но на Лисила не смотрела. – Вымысел и реальность смешались у меня в голове. Я не хочу больше сражаться… ни с кем и ни с чем. Все это, может быть, прекратится, когда мы заживем спокойно и мирно. Мы займемся честным трудом и не будем совать нос в чужие дела – и тогда все это уйдет само собой.
– Да что – «это»? – Разочарованный, Лисил злился все сильнее.
– Больше я ничего не знаю. – Магьер наконец глянула на него, но тут же отвернулась, покачав головой. – Честное слово, не знаю.
Это был не ответ, а очередная увертка. Магьер так ему ничего и не сказала. Или все-таки сказала? Прошлое раз и навсегда лишило полуэльфа желания заботиться о ком бы то ни было, кроме себя самого. И сейчас он не мог бы ответить, заботится он о Магьер или просто пытается удовлетворить свое любопытство. Лисил знал только, что Магьер по крайней мере, снова становится прежней его напарницей – той хладнокровной, умеренно дружелюбной женщиной, к которой он привык и на которую полагался. Может быть, она и вправду устала от шарлатанского промысла? Эта мысль могла бы его успокоить, по крайней мере сейчас. И все равно – если такое повторится, вопросов, на которые не получены ответы, только прибавится.
– Ладно! – сказал он вслух, выразительно взмахнув руками, точно отсекал лишнее. – Если тебе нечем больше со мной поделиться, будем считать, что нам повстречался еще один чокнутый бродяга. К полудню мы уже будем в Миишке.
– Ну да, – слабо улыбнулась Магьер. – Можно сказать, начнем новую жизнь.
– Заварю-ка я чаю, – проворчал Лисил, опускаясь на колени у костра, чтобы раздуть почти остывшие угли. Искоса бросил взгляд на Магьер и вполголоса повторил: – Новую жизнь.
* * *
На рассвете Рашед втащил покрытого кровью, извивающегося Крысеныша в потайную комнату и швырнул, точно узел с тряпьем, в угол.
Тиша подняла от вышивания почти испуганный взгляд.
– Что случилось?
– Погляди на него! – процедил Рашед.
Подбородок и грудь Крысеныша были покрыты полусвернувшейся кровью. Хотя Рашед всегда считал их младшего сотоварища несносным выскочкой, он никогда прежде не допускал мысли, что Крысеныш – тупица.
– Этот безмозглый ублюдок бросил мертвую девушку с разорванным горлом во дворе ее собственного дома!
Тиша встала, оправила складки атласного синего платья. Ее каштановые локоны слегка качнулись, когда она шагнула к Крысенышу, бессильно растянувшемуся у стены. Тиша сверху вниз поглядела на него, склонила голову к плечу, и на ее точеном личике отразилось разочарование.
