– В измене сюзерену.
– А точнее? Как и в чем это выражалось?
Снова долгий, словно бы ничего не выражающий взгляд.
– Скажем так, пропали весьма важные документы…
– И вы хотели бы их найти?
– Не совсем. Все факты говорили о том, что мой человек передал документы… ну, скажем так, моим противникам. Тем, к кому эти документы ни в коем случае не должны были попасть. Он утверждал, что ничего никому не передавал, равно как и не брал, и ты утверждаешь, что он не лгал. Твое утверждение заставило меня усомниться, потому что, не зная языка и не поняв, о чем шла речь (я верно понял?), ты указала на тех, кто именно в этом вопросе свидетельствовал против Илванхада.
– Да, я была не в курсе, о чем идет речь. Со мной рядом Федеван сидел, но он не особо охотно отвечал на мои вопросы, поэтому я его не стала дергать.
Правитель слегка улыбнулся. Было заметно, что для него улыбка – штука непривычная, лицо сразу стало совершенно другим и даже немного чужим.
– Да, я так и понял. Подводя итог – мне не столь нужны эти документы, как уверенное знание о том, попали они куда не надо или не попали.
– Я поняла. Расскажите еще, какие должности при вас занимают те, с кем, как я поняла, мне предстоит разговаривать.
Мужчина развел руками.
– Все трое принадлежат к высокой знати Иаверна. Этого достаточно?
– Разумеется, нет, – как можно обаятельнее улыбнулась Кайндел. – У меня складывается впечатление, что вам… то есть тебе… тебе просто хочется посмотреть, на что я способна.
– Есть такое, не отрицаю. Но не только. Я не хочу, чтоб у тебя возникло предвзятое мнение по какому-нибудь из вопросов.
– Без информации у меня вообще никакого мнения не возникнет!
– Ты будешь присутствовать при беседе с каждым из троих. Если, по твоему мнению, они лжесвидетельствовали, значит, должны знать намного больше, чем сказали. Я хочу знать, что они скрывают. Хотя бы приблизительно.
– Я не специалист по допросам.
– Ты ведь способна заглядывать в мысли человека? Вот и загляни.
– Я ж их не читаю, эти мысли.
– А мне не нужен от тебя исчерпывающий ответ. Намеки. Помощь. К тому же очень интересует меня и такой вопрос – почему именно Илванхад? Если его, как это говорят, «подставили», то почему именно его? Для того, чтоб убрать с дороги, или же просто он подошел на роль обвиняемого лучше других? Вот что меня интересует в первую очередь.
– Кто такой Илванхад? Чем он занимается?
– Это приближенный ко мне человек.
Кайндел поджала губы.
– Он у вас занимается разведкой или контрразведкой? – жестко и упрямо спросила она, давая понять, что на этот раз не отстанет. – Или возглавляет штаб?
Иедаван снова улыбнулся.
– Скорее последнее.
«А здорово он разбирается в особенностях нашего мира, – подумала курсантка, поднимаясь с кресла. – Видимо, интерес ОСН и местного правителя друг к другу взаимен». Открылась дверь, и в кабинет заглянул один из охранников. Было ясно, что без их пригляда девушка по замку не сделает ни шагу. Они-то и повели ее по длинным коридорам, узким лестницам и великолепным залам к покоям одного из трех «лжесвидетелей». Одного из тех трех, кто пытался убить ее руками своих людей.
Иедаван был суров, и, судя по всему, для того, чтобы посадить под замок весьма знатных господ из числа своих сподвижников, ему не требовалось никаких формальностей. По тому, что он сделал это, опираясь, по сути, лишь на слова иномирянки, причем не конкретные обвинения, а в большей степени косвенные, легко можно было сделать вывод, как все это важно для правителя. Правда, каждый из них был заперт в собственных покоях, при слугах и имел все возможности радоваться жизни, кроме свободы перемещения. Но факт оставался фактом.
Допрос первого из иавернцев, больше напоминавший беседу, где задающий вопросы то и дело оказывался в положении просителя, Кайндел, казалось, вообще не слушала. Она стояла, облокотившись на подоконник, скучающе поглядывала по сторонам, время от времени – на допрашиваемого, того самого мужчину, который на суде был одет во все черное. И когда допрашивавший повернул к ней голову, взглядом спрашивая, мол, еще о чем-то надо с ним поговорить или этого достаточно, отрицательно качнула головой.
– Это бесполезно, – произнесла она, как только они оба оказались в коридоре. – Он не признается, пока его не припрут к стене доказательствами.
– Но лжет? – уточнил приближенный правителя. Глаза у него при этом сузились в щелочки, будто он прицеливался к лицу Кайндел и к ее умозаключениям.
– Лжет. Определенно. И одухотворенно – с верой в то, что лишь его ложь спасет мир. Давай, попробуем разговорить кого-нибудь еще.
Иавернец взглянул на спутницу с большим интересом.
– О чем с ним стоит разговаривать в первую очередь?
– Да о чем угодно. К примеру, о том же, о чем и с предыдущим… Кстати, как я понимаю, этот господин в черном бархате – весьма родовитый и, скажем так, влиятельный человек.
– Весьма.
– Да. Это чувствуется, – пробормотала девушка.
В покоях следующего «лжесвидетеля» курсантка вела себя столь же свободно, как и у предыдущего. Она расхаживала по комнате, рассматривала предметы мебели, картины, гобелены, трогала изящные подсвечники и была, казалось, совершенно равнодушна к уничижающим взглядам, которые на нее бросал хозяин покоев. Хотя время от времени взглядывала и на него, столь же скучающе и равнодушно, как и на интерьер.
– Милая комната, – произнесла она вдруг, как только в беседе возникла пауза. – Кабинет, как я понимаю… Кстати, а где располагается тайник для хранения ценных документов? – И посмотрела на иавернца столь же безмятежно, как и раньше, только лишь с большим вниманием.
Тот растерялся, конечно, однако воспитание дало о себе знать, и внешне растерянность не выразилась ни в чем. Правда, он помедлил полминуты, прежде чем отказаться отвечать на заданный вопрос, но Кайндел это, казалось, совсем и не обеспокоило. Она смотрела на хозяина покоев терпеливо, доброжелательно, и, хотя улыбки на губах не было, та чудилась.
– Ну, не может быть, чтоб в кабинете такого важного человека, как вы, не имелось ни одного хранилища для документов, – любезно заметила она. – Так где оно располагается? – И покосилась на допрашивающего, взглядом вопрошая, насколько далеко заходят ее полномочия.
Однако тот ни жестом, ни мимикой не дал понять, что поможет ей, стоит ему лишь понять, к чему все идет. Он держался, словно сторонний наблюдатель, даже любопытство появилось в глазах, какое бывает у человека, внезапно наткнувшегося на любопытное зрелище. При этом он понял, чего хочет иномирянка, определенно понял. Впрочем, девушка не собиралась забивать себе голову рассуждениями, почему, все поняв, он никак не отреагировал на ее безмолвный вопрос, хоть согласием, хоть отказом. Мало ли, какие у них тут традиции и привычки.
