— Нет.
— Тогда как же…
— Они похожие.
Мы миновали еще один зал, свернули в коридор с выложенными зелеными плитами стенами, прошлись по узенькому мостику, символические перильца которого, на мой взгляд, — явно не соответствовали масштабу пропасти под ним, свернули еще два раза — этот зал был отделан янтарем и был многолюднее, точнее, многогномнее прочих — и, пройдя еще полсотни шагов, оказались перед массивной дверью, деревянная основа которой почти не проглядывала из-под начищенных бронзовых полос. Никакого колокольчика, колокола, звонка или стенобитного орудия поблизости от двери не наблюдалось.
— Интересно, — вслух предположила я. — Сами гномы стучатся в нее лбами?
— Нет, — усмехнулась Юлла. — Для этого у них есть обухи топоров.
Продемонстрированный ею в следующий миг прием из арсенала Стражи — мой наставник по традиционному эльфийскому рукобою именовал его по-старинному вычурно: «Удар копытом единорога по голове» — как мне показалось, ничуть не уступал хваленым гномским топорам по производимому эффекту. По крайней мере, на миг я вполне серьезно испугалась за целостность… нет, не двери. Стены.
Похоже, кто-то по ту сторону ворот пришел к схожим выводам, потому что едва моя спутница начала разворачиваться для второго удара, как изнутри донесся торопливый лязг отодвигаемых засовов, и дверь с неожиданной для ее вида легкостью приоткрылась, — ровно настолько, чтобы выпустить наружу молодого и очень нарядного гнома в сизом с радужным кафтанчике и с внушительных размеров коричневой кобурой на боку.
— Вам, здоровякам, что, негде больше оббивать грязь с ваших сапог? — с вызовом начал он, уперев кулаки в бедра. — Или вы умеете читать только собственные кривые каракули, а надписи, сделанные на более почтенных языках, уже не различаете?
— Какие надписи? — искренне удивилась я.
— Какие-какие — рунные, — буркнул коротышка, вглядываясь в меня, и чуть более мягким тоном добавил: — Прямо перед твоим носом… красотка.
Присмотревшись, я и впрямь различила среди прочих изобильно украшавших бронзовые полосы завитков знакомые изгибы рун Старшей Речи, без особого труда сложившиеся в крупное: «Не стучать!» — и, полосой ниже, чуть более мелко: «Собакам, лошадям и китайцам вход воспрещен!»
— Нам нужно к Торку! — заявила Юлла.
Гном попытался встретиться с ней взглядом — для этого ему пришлось задрать свою ухоженную бородку параллельно полу — и подбоченился еще больше.
— Всем нужен Торк, — гордо заявил гном. — Но, если вы думаете, что он, забыв обо всем на свете, примчится сюда по зову первого же…
Он осекся, потому что Юлла неуловимым движением сцапала кончик его бородки и, дернув ее чуть вверх, заставила бедолагу-гнома захлопнуть челюсть.
Обычно с коротышками подобные трюки не проходят — или заканчиваются весьма плачевно для проделывающей их руки, а если гном окажется не в настроении, то и для прочих конечностей. Стоит гному своими кулачищами лишь слегка сдавить запястье… но секунды текли, на обоих вцепившихся в руку моей спутницы кулаках явственно проступили жилы, а единственным видимым результатом стало то, что сафьяновые сапожки гнома оторвались от пола.
Трое… нет, уже четверо гномов, спешивших мимо по своим неведомым делам, остановились и начали заинтересованно следить за развивающимся действом.
Юлла широко улыбнулась и, наклонившись к начавшему уже выпучивать глаза гному, шепотом — который, впрочем, наверняка можно было без труда расслышать на противоположной стороне зала, — произнесла:
— Если ты немедленно не сообщишь достопочтенному Торку, сыну Болта, сына Шкоута, что к нему явилась Юлла, дочь Хеймурга, то я немедленно… — следующее употребленное моей спутницей слово не значилось ни в одном из известных мне словарей Старшей Речи, но я вполне догадалась о его значении, — тебя в центре этого зала. Ты меня понял?
Гном все еще испытывал проблемы с произнесением звуков, но постарался максимально компенсировать это мимикой.
— Хорошо понял? — уточнила Юлла.
— Да-а, — прохрипел гном. — Уже бегу. Только отпусти, а?
Насчет «уже бегу» он не шутил — сафьяновые сапожки начали семенить еще до того, как коснулись пола. Миг — и гном уже исчез за дверью, а лязг задвигаемых засовов на этот раз слился почти в один звук.
Оглянувшись — зрителей стало уже девять, причем расходиться они не собирались, явно надеясь на последующее продолжение, — я придвинулась поближе к Юлле и тихонько спросила:
— Ты серьезно?
— Что?
— Ну, про это самое, — хоть я запомнила употребленное стражницей слово, но при одной мысли о его произнесении все мое предыдущее воспитание намертво блокировало голосовые связки, — в центре зала.
— Конечно, нет, — отозвалась Юлла. — Размазать его по потолку было бы намного проще. Эти коротышки на самом деле вовсе не такие шикарные любовники, как о них рассказывают, — на миг она задумалась, и, с какой-то странной интонацией добавила: — По крайней мере, в одиночку. Всемером еще куда ни шло.
— Семь гномов, — пораженно прошептала я. — Но…
Картина, немедленно нарисованная моим воображением, была настолько… немыслимой, что, заслышав очередной лязг, я едва успела отскочить в сторону — на этот раз дверь распахнулась полностью, просвистев окованным краем в какой-то паре дюймов от моего лба.
Появившийся на этот раз гном был наряжен в забавный бархатный кафтанчик, темно-зеленый, с салатового цвета буффами. С виду он был в два раза старше своего сизо-радужного коллеги, но держался при этом не в пример почтительнее. Кобуры, в отличие от предшественника, на нем видно не было, но, обзаведясь уже кое-каким опытом, я обратила внимание, что кафтанчик под правым плечом чуть оттопыривается, как раз рядом с длинной горловиной обычного вроде бы кармана.
— Достопочтенная дщерь Хеймурга, — провозгласил он, старательно отвешивая поклон, который я, чуть поколебавшись, классифицировала как «уважение третьей степени, оказываемое при неофициальных приемах особ, приближенных к монархам надгорных держав». — Советник Торк желает немедленно лицезреть вас, — гном закончил разгибаться, узрел меня и, миг поколебавшись, тем же торжественным тоном закончил: — И вашу спутницу.
Я еще успела услышать дружный разочарованных вздох собравшихся зевак — а потом захлопнувшаяся дверь наглухо отгородила нас от шумов общей залы.
— Прошу, — гном повел рукой в сторону зеленого ковра, изображавшего — с типичной для наших рас скрупулезностью — цветущую лесную поляну. И одним лишь изображением дело не ограничивалось — провалившись на первом же шаге по щиколотку в пушистый ворс, я почувствовала запах доброй полусотни знакомых трав, услышала краем уха гудение шмелей, чириканье птах, звон ручья в полулиге к северу…
