— Я где-то читал, что непривычный человек, долго находясь в горах в солнечную погоду, может запросто ослепнуть от этой невыносимой белизны, — негромко проговорил Велен, подгоняя свою рослую серую кобылу. — Что-то не нравится мне здесь, — немного невпопад окончил он.
— Брехня это все, про слепоту, — грубовато отозвалась северянка. — Если человек идиот, то он может ослепнуть где угодно. А если мозгов хватает, чтобы не пялиться на однообразное белое сверкание — то ничего страшного и не случится. Ну, голова поболит, так это не страшно.
Анжей молчал, кутаясь в длинный теплый плащ — такой же, как у Тэйнара, только светлый. Полуэльфу явно было холодно, несмотря на шерстяную рубашку, плотный колет, и все меха. Кожа юноши ненамного отличалась от окружающего снежного покрова, редкие снежинки, не тая, оседали на черных волосах, выпроставшихся из-под капюшона. Он постоянно клонился к шее своей караковой кобылы, ежился, пытаясь хоть как-то двигаться.
Тэйнар тоже не мог сказать, что ему тепло, но его нелюбовь к низким температурам имела, скорее, психологический характер. И ему очень не нравилось, что Анжей так мерзнет уже сейчас, когда они находятся еще в низовьях, откуда до настоящих гор, как и до настоящего холода еще очень далеко.
— Ты можешь как-нибудь согреть себя заклинанием? — негромко спросил плетущий, заставив гнедого жеребца поравняться с лошадью. Анжей отрицательно помотал капюшоном. — Почему?
— Потому что подобное заклинание классической магии мне неизвестно. А греть себя при помощи силы культа… себе дороже выйдет. Но ты не беспокойся, я не простужусь. Я не стану обузой.
— Не станешь, — тяжело вздохнул плетущий, и пришпорил жеребца, догоняя Лэрту.
— Есть среди твоих эликсиров что-нибудь согревающее?
— Водка, что ли? — усмехнулась целительница, но поймав взгляд Тэйнара, осеклась. — Что случилось?
— Анжей. Для него здесь слишком холодно.
Девушка на минуту задумалась, потом отрицательно покачала головой.
— Точно нет. Но когда доберемся до города, нужно будет зайти в местную аптеку, если найду все нужные ингредиенты, смогу сварить. Правда, у согревающего есть одно побочное действие, но не думаю, что оно как-нибудь повредит.
— Какое именно?
— Несколько компонентов этого зелья дают эффект сильного афродизиака, — усмехнулась Лэрта. — Правда, другие два частично нейтрализуют этот эффект, но не полностью.
— И в самом деле, это не должно быть проблемой. Сколько времени тебе требуется на приготовление снадобья?
— Полных четырнадцать часов. Если рано утром начну, к ночи будет готово.
— Хорошо. Все равно скорее всего придется на день задержаться в этом Ан'гидеале.
Развернув гнедого, он вернулся к Анжею.
Солнце добралось до зенита, немного потеплело. Снег скрипел под подковами лошадей. Отряду повезло — портал располагался всего в пятистах футах от более-менее наезженной дороги, и им не пришлось продираться сквозь сугробы.
Когда белую ледяную пустыню вокруг расцветили радужные всполохи заката, путники как раз проехали очередной поворот, и выбрались на еще более широкую дорогу. В пяти-шести миль перед ними к высокой скале лепился городишко — издали совсем мелкий, нелепый, некрасивый.
— Когда-то в этих местах высился прекрасный город серых эльфов, — неожиданно произнес Анжей. Голос полуэльфа звучал непривычно — мелодичный и печальный, в нем, казалось, застыла тоска по… чему? — Город, возведенный из голубого мрамора. Стройный и величественный, воздушный, кажущийся сказочным… Теперь от него осталось лишь эльфийское название, Aen'giddealle, в примерном переводе — Свет северной звезды. На имперском звучит как Ан'гидеаль.
— А что с ним сталось? — заинтересованный Велен придержал своею серую кобылу.
— Пришли люди. Те, кого впоследствии назвали варварами с севера. В те времена севером считались многие сотни миль от Aen'giddealle к югу. Северянами называли тех людей, кто жил на этой полосе, между Светом северной звезды и тогдашней границей. Северяне не могли похвастать ни плодородием своей земли, ни дичью в лесах, ни рыбой в оттаивающих лишь на четыре месяца в году озерах и реках. Они голодали, и часто были вынуждены совершать набеги на южных соседей. В конце концов какому-то очередному лорду это все надоело, он собрал небольшое войско, и пошел на северян. После нескольких кровавых стычек тем пришлось отступать все севернее, пока они не перешли черту, испокон веков отделявшую владения людей от владения Эльфов Хлада, как именовали себя жившие в Aen'giddealle представители серой ветви, отколовшиеся от собратьев из гор Vidanvaien, что лежат на северо-западе от Мидиграда. Люди перешли черту… — Анжей тихо вздохнул, поправил плащ, и продолжил, все тем же мелодичным и бесконечно печальным голосом. — Эльфы Хлада встретили пришельцев почти у самой границы. Они принесли несчастным еду и одеяла, помогли раненым. На следующий день прибыл принц Венневейр, правитель Aen'giddealle. Он позволил беглецам остаться жить в предместьях города — в конце концов, он сам помнил, как уводил эльфов из Reinna Vidanvaien. Однако попросил не пренебрегать гостеприимством, и не заходить за новую черту, проведенную в каких-то пяти милях от города. Примерно на этом расстоянии мы сейчас находимся.
Люди остались. Построили дома — при помощи эльфов, разумеется. Освоили несколько полей в низинах, там, где близко к земле пролегают вулканические породы, греющие почву, и на той почве произрастал богатый урожай. Нашли озера, в которых даже подо льдом, прорубив лунку, можно было ловить жирных куляг и нелерий. Исследовали леса, где можно было поймать пушных зверей и подстрелить лося.
А потом люди решили, что хозяева земли обходятся с ними несправедливо. Почему люди должны ютиться в деревянных двухэтажных домишках, по две семьи на домик — а эльфы живут в белокаменных хоромах? Почему люди должны трудиться в поте лица на пашне — а у эльфов все растет буквально само? Почему люди должны мерзнуть в лесу, выслеживая песца или оленя — а к эльфам, если им это надо, звери приходят сами? А самое главное — как эти негодяи эльфы смеют не делиться всем тем, что имеют?
Aen'giddealle запылал. Эльфийская кровь окрасила багрянцем снега. Предводитель людей, Гиденн по прозвищу Волчий Клык, лично украсил ворота города шестом, на который была насажена голова Венневейра.
Однако люди просчитались. Земля эльфов отказала им в праве на жизнь. Звери ушли далеко в леса, птицы улетели за горный хребет. Рыба ушла на глубину, а потом и вовсе пропала. Земля не родила. Город же рушился час от часа. Каждый день Гиденн находил на стенах и потолке своих покоев новые трещины.
