Сергей Шведов - Клан двурогих

Самое плохое, что другие девушки Ингрид Мьесенскую не осуждали. Кристин вот только забеспокоилась, что, в общем, понятно, хотя на ее Кеннета никто не покушался. Но, быть может, это только пока? Кеннет все-таки законный муж Кристин, а Тах птица вольная, как сказала эта негодяйка Ингрид, и волен выбирать, на кого садиться. Сигрид пришлось сделать ей замечание за излишние вольности в речах, но на закусившую удила красавицу это не произвело особого впечатления.

Они все-таки привели в приличный вид новое жилище, хотя и потратили на это уйму сил и времени. Особенно выматывала стирка, которой, казалось, не будет ни конца, ни края, но девушки справились и с этим. Оглядев критическим оком все помещения лесного дворца, Сигрид пришла к выводу, что он не так уж плох. Дом был достаточно вместителен для пятидесяти меченых, которые жили здесь не так давно, а уж трое мужчин и восемь женщин могли разместиться здесь со всеми удобствами. Правда, выяснилась одна неприятная подробность: ни Таху, ни Кеннету, ни Бесу Ожскому отдельных помещений не досталось. И если Таху и Кеннету было, где приклонить голову, то Бес оставался совершенно бесхозным. Сигрид попробовала было вмешаться в передел помещений, но никто из дочерей благородных владетелей поступаться своими удобствами не захотел. Сигрид даже заподозрили в том, что она выбивает лишнюю комнату для своей семьи, хотя ей и без того достались две смежных, так почему же благородные Ингрид Мьесенская и Марта Саарская должны тесниться в одной на двоих. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Тах, во всяком случае, смеялся, Кеннет тяжело вздыхал. Беса Ожского не было, поэтому его мнения никто не собирался брать в расчет.

Безделье для обитателей лесной крепости стало даже большим испытанием, чем работа. Ссоры следовали одна за другой, и Сигрид выбивалась из сил, стараясь примирить девушек. Особенно усердствовала Ингрид, вот уж действительно достойная дочь покойного ярла Мьесенского, упокой, Господи, его душу. Гильдис Отранская, несмотря на беременность, яростно отбивалась, переходя время от времени в нападение. Сигрид и Кристин безоговорочно встали на ее сторону, к ним примкнула и Эвелина Ульвинская. Зато сестра Эвелины Астрид переметнулась на сторону Ингрид и посматривала масляными глазками на благородного Кеннета. Совершенно неожиданно для Сигрид в доме образовались две враждующие партии, которые поначалу переругивались, а потом и вовсе прекратили общение друг с другом. А тут еще Бес Ожский вот уже более месяца не подавал никаких вестей, и его долгое отсутствие начало всерьез беспокоить Сигрид. Тах только руками разводил на ее вопросы. Похоже, отсутствие отца тревожило и его, но виду он не подавал, оставаясь все тем же весельчаком и острословом. Пожалуй только Таху и Кеннету удавалось ладить с обеими сторонами, что, впрочем, и не удивительно. Ведь это именно об их головах шел спор, хотя оба делали вид, что совершенно не в курсе возникшей проблемы. Сигрид им, конечно, не верила. Не мог Кеннет не замечать взглядов, которыми одаривала его негодяйка Астрид. И никакие уговоры сестры на нее не действовали. Впрочем, не она играла первую скрипку в этом негодяйском оркестре. Ингрид Мьесенская окончательно распоясалась и уже без стеснения дерзила и самой Сигрид.

С первыми заморозками в лесной крепости объявился Хой. Он привел с собой четырех коров и быка, а также несколько телег, заставленных клетками с домашней птицей. Его появление вызвало радостный переполох среди девушек, но, как выяснилось, радовались они преждевременно. Новости, привезенные старым варваром, были страшными. Все Приграничные замки были заняты гуярами, а их владетели вместе с чадами домочадцами были истреблены. О страшной смерти матери Эвелины и Астрид благородной Хильды Хой рассказал только Таху, Кеннету и Сигрид. Одно перечисление блестящих приграничных родов, исчезнувших с лица родной земли, повергло всех в ужас.

– Зачем же такая жестокость? – спросил потрясенный Кеннет.

– Народ должен забыть о прежних властителях, тогда он легче примет новых. Любой завоеватель стремиться подорвать волю народа к сопротивлению, а для этого надо уничтожить тех, кто способен это сопротивление оказать.

– И что же нам теперь делать? – растерянно всхлипнула Марта Саарская.

– Гнить заживо в этом чертовом лесу, – зло сверкнула глазами Ингрид. – И почему я не мужчина…

Сигрид рассказ Хоя потряс. Разом рухнули все ее надежды на возрождение Лэнда. Без владетельского сословия народ, это только стадо баранов, которых может подчинить себе любой пастух. Прав был Рекин Лаудсвильский, когда пытался сохранить и объединить в последней безнадежной попытке владетелей. Каждый пытался выжить в одиночку. Но выжили только предатели, которым теперь придется существовать с хомутом на шее. Скат Норангерский всегда был подонком. Но Свен Аграамский вроде был надежным другом, казалось, преданнее вассала еще не рожала нордлэндская земля. А Арвид Гоголандский? Он хорошо дрался с гуярами у Расвальгского брода. Одного сына там похоронил, другого еле выходил. Продали! Но почему? Может быть потому, что их Лэнд ограничивался рамками собственных земель и замков, и, потеряв их, они потеряли все, даже совесть. Владетели погубили Лэнд склоками и сварами. Гарольд хотел накинуть на них узду, но не успел. А ведь Сигрид порой выступала против мужа, и ей тоже казалось, что ущемление прав благородного сословия приведет к ослаблению Лэнда. И вот результат их совместных усилий: Лэнд в руинах, а торжествуют враги и изменники. И никакой надежды. Так зачем тогда жить?

Хой пробыл в крепости почти две недели, развлекая девушек рассказами о загадочном Гордане, о казавшемся несокрушимом Храме, о меченом владетеле Торе Нидрасском, с которым, оказывается, был знаком. Боже мой, какая старина! Девушки слушали Хоя, разинув рты и, между прочим, безропотно учились у него ухаживать за коровами. Сигрид, ожидавшая бунта, по случаю появления животных, слегка приободрилась. Правда, кое-что в рассказах Хоя ее настораживало.

– А правда, что у посвященных было по нескольку жен? – спросила Марта Саарская и покосилась при этом на Таха.

Простодушный Хой подтвердил, что так оно и было. Даже рассказал по этому поводу несколько забавных историй. Девушки слушали старого варвара с большим вниманием, а Сигрид с растущей тревогой. То, что Марта задала свой вопрос не случайно, она нисколько не сомневалась.

– А как же дети? – спросила Ингрид.

– Дети наследовали отцам, у всех были одинаковые права, – пояснил Хой. – Посвященный Чирс говорил, что многоженство появилось у горданцев после страшной катастрофы, когда женщин уцелело гораздо больше, чем мужчин. У моего народа тоже был подобный обычай: когда случалось несчастье на охоте, овдовевшая женщина могла сама выбрать себе защитника и поселиться в его семье второй или третьей женой. Обычно таким человеком был брат или ближайший родственник погибшего мужа.