Это лишь способ истязать свое тело и душу.
Я замолчала, пытаясь представить каково это, жить в своем мирке, заполненном до краев болью и отчаянием. Неужели потеря может ослепить, заставить целый мир исчезнуть?
Померкнуть на твоих глазах? Я боялась очутиться в вечной темноте, так далеко от света, что тебя не могла отыскать никакая надежда. Старик выглядел абсолютно разумным, но, на самом деле, в его глазах не проявлялось и тени каких-либо эмоций. Казалось, он только по привычке пытался воспроизвести их, хотя за десятки лет успел позабыть, как они должны выглядеть на самом деле. Лишь оболочка того, что когда-то было способно чувствовать. И это могло ожидать
Эдриана в случае моей реальной смерти? Кто мог подумать что существа, практически неуязвимые, так легко переступающие через столетия, знали о страдание больше, чем мы сами.
И поддавались ему сильнее простых смертных. Я много не понимала о жизни.
Темная комната удушливо сомкнулась над нашими головами, отчего ночная прогулка показалась мне слишком короткой. Я не могла здесь дышать, чувствуя себя погребенной заживо в этих древних стенах. Они не давали должного чувства безопасности, словно стражи без конца рыскали где-то рядом. Я не умела тут же брать за аксиому чьи-то слова, бездумно веря, что нам ничего не угрожает. За последнее время мне удалось понять, что в целом мире для нас не существует безопасного места. Нет и не будет. И я до сих пор не могла решить, готова ли на такое существование.
- У нас десять часов, - сказал Эдриан, присаживаясь на кровать. - Виллис должен все подготовить.
- Почему он помогает нам? Зачем рискует? - осторожно спросила я, стараясь не обидеть его,
усомнившись в единственном друге. Хотя после 'кладбищенской перепалки' меня можно было назвать самой тактичностью.
- Тебе на все нужна причина? - тяжело вздохнул вампир, словно устал от этих разговоров. - Ты бы не стала помогать своей подруге?
Мое лицо видимо перекосило при упоминании Марины, поэтому он тут же сменил тактику.
- Виллис думает, что за это ты позволишь ему быть с ней.
- Это вряд ли, - скептически произнесла я.
- Тео, ты опять? Решать должна она. Разве тебе бы понравилось, если кто-то другой сделать выбор за тебя? Ты же помнишь, каково это, когда тебе навязывают чужую судьбу. Дай им шанс.
- Он погубит ее. - Эта правда была слишком болезненной, потому что Марина оставалась для меня эталоном, той, чья жизнь казалось недостижимым идеалом, нетронутым всей этой неразберихой. Зачем только я свела ее с вампиром?
- Мне бы не хотелось этого говорить, и развенчивать миф о моей идеальности, но Виллис гораздо умнее меня, в жизненном плане, - тут же поправил себя вампир. - Ему больше пришлось пережить, когда я строил из себя Графа Дракулу. Он не повторит прошлых ошибок, поверь мне.
Обычно нам не дается второй шанс, но если так и случается, мы используем его по максимуму.
Я улыбнулась, поняв, что он имел в виду. Даже наши с ним отношения стали другими. За все эти месяцы Эдриан никогда не упоминал о прошлых обидах и недопонимание, начав все с чистого листа. Мы оба стали другими, осознав, что именно стоит ценить в этой жизни. Теперь никто не собирался отступать, сомневаясь в своих чувствах.
- Марина не сможет здраво оценить ситуацию, - простонала я, вспоминая насколько эмоциональна подруга. - Для нее вампир - это чувственный взгляд и мрачное изящество, а не те, кто готов превратить нас в послушный скот.
- Виллис станет для нее кем угодно, - улыбнулся Эдриан. - Даже научится превращаться в летучую мышь. Если у нас ничего не получиться, то ей будет лучше с ним, когда отец начнет приводить в действие свой план по контролю за смертными.
С этим нельзя было поспорить. Любая из нас нуждалась в сильном защитнике, готовом смягчить эту суровую реальность. Я повернулась к Эдриану, наблюдая, как светлые блики от свечи играют на его профиле. Лицо вампира оставалось совершенно спокойным, словно вечером ему не предстояло ничего особенного.
- Ты давно не играл мне, - мой голос был тих, став частью этого мрачного царства.
Эдриан посмотрел вправо на изящный силуэт гитары в углу, которая видимо, дожидалась его здесь много лет, кое-где покрывшись тонким слоем пыли.
- Я не знаю веселых песен, - попытался оправдаться он, проходя по комнате и беря в руки инструмент, который недовольно звякнул от резкого подъема.
- Не важно, - ответила я, ложась на кровать и на секунду прикрывая глаза. - Сыграй что умеешь.
Сначала он медленно прошелся пальцами по тонким жестким струнам, пытаясь настроить гитару, эти звуки казались слишком громкими, отскочив от каменных стен, но мне было все равно. Я сосредоточилась на завораживающем движении теней на потрескавшемся от времени потолке. Они медленно скользили по некогда белой поверхности, меняя направление и формы,
подстраиваясь под музыку, словно из ниоткуда возникшую в нашей комнате. Мне не сразу удалось узнать мелодию. Эдриан сделал ее резче, в чем-то даже суровей. Сделал ее своей. С
первых же слов я узнала Maroon 5, но эта песня звучало совершенно иначе с его глубоким мужским вокалом. Этот голос поглощал меня полностью, словно отрывая от жесткой кровати,
позволяя парить над ней, поднимая выше этого угрюмого дома.
I'm sorry, I did not mean
To hurt my little girl
It's beyond me, I cannot carry
The weight of a heavy world
Вампир знал, о чем пел, вкладывая в каждую строчку частичку себя, открывая мне свою душу.
В какой-то миг я даже задержала дыхание, стараясь не пропустить ни звука, вслушиваясь в этот чувственный голос, пронизанный легкой хрипотцой. Он пел только для меня одной. От этой мысли сердце приятно затрепетало, расцветая в груди.
Мелодия не прерывалась, заполняя собой вакуум нашей клетки, обволакивая, оберегая. Все вокруг исчезло кроме меня и Эдриана. Я наслаждалась каждой минутой, проваливаясь куда-то глубоко, теряясь во времени и реальности.
Позже мы лежали рядом. Парень обнимал меня за талию, перебирая мои непослушные пряди.
Это успокаивало ровно настолько, чтобы в изнеможение закрыть глаза и отдаться во власть его умелых прикосновений.
Я не заметила, как задремала. Это не походило на сон, словно я была одновременно в двух местах - в этой комнате, ощущая свою тяжелую оболочку на пружинистой кровати и где-то еще, прячась в сгустившихся тенях. Зрение затуманилось, но оно и не было мне нужно. Только чувства - жар, пламенеющий в груди, ветер, охлаждающий кожу и бег. Бесконечное стремление вперед. Я бежала, и городской пейзаж превратился в размытое серое пятно. Мне нужно было успеть. Движения оставались четкими, отточенными, в них сквозила расчетливость и ни грамма эмоций или спешки. Но меня беспокоило что-то еще. Что-то важное. На тот раз не я была жертвой. Сон стал темнее, словно нырнув еще глубже в мутную воду. На смену покою пришел страх, который уже успел мне позабыться. Я совершенно беспомощна, зажата в чьей-то крепкой хватке, на шее ощущается горячее дыхание, вызывающее внутри только ледяные волны,
