Если Алисе удастся разжечь вражду, люди будут нападать на лес. И лесу придется защищаться. И кто знает, сколько жертв будет с обеих сторон? Кто-то должен ее остановить. Если это не получиться у меня, то следующей пойдет Параскева, потом ты с Рыжиком.
Кстати, Прасковья Ивановна, пока я будут отсутствовать, научите их всему, что сами знаете.
Параскева кивнула:
– Сколько ждать-то тебя?
– До следующего полнолуния двадцать дней, – задумчиво сказал Илья, – Подожди, когда молодой месяц народится. И, если не вернусь, выдвигайся. Адрес я тебе сказал, – колдун снова повернулся к Насте.
Удивительно, но готовая заплакать по любому поводу девушка сейчас выглядела абсолютно спокойной. Она положила ему руку на голову и зашептала заговор-оберег. Это был обычный речитатив, которым зачастую матери охраняют малых деток. Но от простых слов Илье стало гораздо легче. Он почувствовал твердую уверенность в том, что все обязательно будет хорошо. Потому что по-другому и быть не может.
Парень нежно поцеловал Настю в лоб. Обнял Рыжика и Параскеву и, подхватив котомку, двинулся в путь. Отойдя немного, он изменил правилу, и оглянулся назад. Трое таких разных людей, ставших его семьей, стояли у дверей избушки.
Когда Илья скрылся из виду, Параскева первая нарушила молчание.
– Ну, все, недосуг время попусту тратить. С тобой Рыжик я позанимаюсь отдельно. Боюсь мне понадобиться много сил, чтобы научить тебя чему-то.
А ты, Настена, и так уже все мои премудрости знаешь. Поэтому, вот, – старуха достала из передника тяжелый медный ключ. – На чердаке стоит ларец. В нем две книги, доставшиеся от твоего отца. Я их сама не смотрела, не мое это наследство, – старуха отдала ключ Насте и тяжело вздохнула – Только ты на чердаке-то поосторожней. Домовой здешний чужих не любит. Меня прошлый раз чуть не сбросил. Едва успела сказать, что на сохранение ларец отдаю.
– Что ты бабушка, хозяин здесь добрый, – улыбнулась Настя. – Он мне по ночам косы заплетает, песенки мурлычет, – и она вошла в избу. – Тришенька, – раздался ее голос в комнатах, – почему ничего про ларец не сказывал?
– Она его по имени уже кличет, – изумилась Параскева. – Ну что, пошли? – обернулась она к оборотню.
– А может, лучше я потренируюсь драться? – задумчиво пробормотал тот.
– Запомни, кулаками только дураки дерутся, – старуха мягко подтолкнула парня к двери.
Колдун торопливо шел по направлению к просеке. Только просека эта была не прорубленной. Здесь постарался огонь. Он выжег старые отжившие деревья и теперь на их месте поднимался здоровый и сильный молодняк. У Ильи оставалось несколько часов до рассвета. До того момента, когда он как обычный студент, возвращающийся в конце лета от бабушки из деревни в город, сядет на рейсовый автобус. Но ему нужно будет еще встретиться с теми, чьими стараниями молодой лес пробивал себе дорогу к свету.
Колдун уже вышел на просеку, когда увидел седого длиннобородого старика, сидящего на старом корявом пне. Старик держал в руках лапоть, вязанный из болотного лыка, и пытался залатать дыру. Вдруг на месяц набежало облачко, сумеречная тень мгновенно опустилась на просеку.
– Свети светило! – рявкнул рассерженный дед и поднял глаза к небу.
Облачко испуганно исчезло.
– Будь здоров, – поприветствовал его Илья.
– И тебе того же, – старик задумчиво поглядел на него. – Столько лет мы знакомы, ты ведь кажется еще у меня на свадьбе гулял? Я уж одряхлел. А ты, смотрю, все в той же поре.
– Ну, какой же ты старик, Фрол, – колдун, улыбаясь, присел рядом. – Тебе всего-то годков сто двадцать стукнуло. Отец твой, если не ошибаюсь, больше двухсот прожил.
– Почитай что двести пятьдесят, – довольно ухмыльнулся Фрол. – Н-да, знатно мы тогда погуляли. А вот сыну моему с женой не повезло. Уже десятерых детишек нарожала, а все вернуться к людям хочет. И Михаила на то подбивает. А ему не место среди людей. Ты, к слову, раз женился, должен был на свадьбу всех пригласить.
– Каюсь, виноват, будет свадьба, – улыбнулся колдун, – не обижайся.
– На тебя осерчаешь, – сверкнул зелеными глазами старик. – Помню, как ты разбушевался, когда мы с водяным подрались.
Илья покачал головой, вражда между лешими и водяными длилась уже несколько сотен лет. Никто не помнил, из-за чего она началась. Но два лесных народа воевали не на жизнь, а на смерть. И только обещание колдуна вышвырнуть из леса любого, кто осмелиться совершить убийство, сохраняла состояние «ни мира – ни войны».
– Мне помощь ваша нужна, – просто сказал парень и неторопливо начал рассказ. Когда он его закончил, старый леший задумчиво погладил длинную бороду.
– А может, не так страшна эта ведьма, – с расстановкой произнес он.
– Может, и нет, – согласился Илья, – но на всякий случай, если я не вернусь, стоит усилить защиту.
– Я, того, могу с тобой пойти, – присоединился к разговору Михаил, незаметно вышедший из-за деревьев, – заодно посмотрел бы, как люди живут. А то жена моя… – он осекся под тяжелым взглядом старика и замолчал, насупив брови.
Колдун взглянул на Михаила и подумал о том, что старый леший прав. Не место сыну в городе. Высоченный мужик носил вполне человеческую одежду. Вот только под расстегнутой почти до пояса рубахой, одетой на левую сторону, кустилась черная шерсть, а в редких просветах между ней отливала синим лешачья кожа. Кожаные ботинки на толстой подошве, как и все лешие, Михаил носил наоборот – правый на левую ногу, а левый на правую. Довершала колоритный образ черная борода и копна волос. Пожалуй, вполне человеческими были только глаза. Вот только они светились в темноте, что вряд ли бы обрадовало людей.
– Давай, в следующий раз, – не желая его обидеть, сказал Илья.
– Ну, вот и лады, – довольно закряхтел дед. – Показывай, что задумал, – обратился он к колдуну.
Илья сел на корточки с северной стороны мшистого пня и вытянул руку. Утренняя роса уже легла серебряными каплями на мох, и на этом живом холсте легко было вырисовать контур леса. Он пальцем отметил места, нуждающиеся в укреплении, обсуждая со старыми знакомыми несколько линий новой обороны. И когда забрезжил рассвет, молодой человек уже выходил из леса, направляясь к автобусной остановке. В это время Михаил шел в дальнюю чащу, поднимать лешачью деревню на работу. А старик терпеливо сидел у мшистого пня, ожидая пока лучи утреннего солнца до последней капли высушат карту укреплений, уничтожив ее зримые следы.
Илья застонал и потер ушибленный лоб. Воспоминания отступили. За окошком такси мелькал город.
– Что братан, отходняк после вчерашнего? – шофер сочувственно ухмыльнулся. – Зря от девочек отказался. Лучшее лекарство от головной боли.
