Предоставленный самому себе, Пси-Раа как мог вцепился в корзину и пытался решить: прыгать вниз, навстречу неминуемой смерти, прямо сейчас, или подождать какой-либо возможной перемены. Все решилось, когда на расстоянии броска копья прямо из тучи вдруг вылетел другой шар, в корзине которого барахтались смертоносец и Пси-Соо. Они стремительно снижались, и Пси-Раа, повинуясь скорее безотчетному импульсу, чем обдуманному решению, прыгнул следом. Смертоносец в спину успел ударить импульсом невыразимой злобы, но Пси-Раа уже остался наедине с ураганом.
Падающий не видел земли и не мог даже приблизительно угадать высоту, лишь что-то судорожно сжалось где-то в районе копчика. Сильнейший боковой ветер сносил воина куда-то в сторону, одновременно то закручивая, то кувыркая. Пси-Раа успел и пожалеть о своем прыжке, и смириться с ним, как с лучшей из возможных смертей, прежде чем понял, что, судя по всему, летит вовсе не вниз, раз прошло уже столько времени, а в Степи еще не появилось ямки с его останками.
И лишь только эта мысль промелькнула у него в голове, как вихрящиеся облака расступились, и под ним показалась земля, к которой он, оказывается, несся по спирали. Когда трава оказалась рядом, Пси-Раа даже попробовал побежать по ней, чтобы остаться на ногах, но такого нахальства ураган не стерпел и резко подбросил своего пленника. Земля ушла у Пси-Раа из-под ног, и бедняга заболтал ногами в воздухе, закрыв от ужаса глаза.
Дальше степняк потерял всякую ориентацию и не мог сказать, где и каким именно боком к земле он находится. Страстное желание наконец определиться заставило его пересилить страх и все-таки открыть глаза, но только для того, чтобы снова зажмуриться: трава теперь мелькала на расстоянии вытянутой руки. Степняк инстинктивно прикрыл лицо и тут же врезался в поверхность родной земли, но отчего-то уже затылком. Удивляясь, что остался в сознании, Пси-Раа закувыркался по удивительно жесткой земле, изо всех сил пытаясь остановиться, еще несколько раз подлетел в воздух и, наконец, распластался, прижимаясь разбитым в кровь лицом к траве. Над ним продолжал гудеть ураган, посыпая свою бывшую игрушку вырванной с корнем растительностью, а потом снова сдувая набросанное, но воин твердо знал, что полет его окончен. Уснул он или все же потерял сознание, осталось для него неведомым.
Разбудила Пси-Раа тишина. Он перевернулся на спину, едва не закричав от боли в каждой мышце, и некоторое время просто лежал, глядя ввысь, где он так недавно побывал и удивительным образом спасся. Потом проснулась жажда и заставила сперва перевернуться обратно на живот, а затем встать на колени и осмотреться в поисках чего-либо, годящегося для выкапывания «колодца». Степь выглядела непривычно гладкой, вся трава была будто приглажена гигантской ладонью, но на самой границе видимости что-то отчетливо чернело. Заинтересовавшись этим единственным, попавшим в поле зрения предметом, Пси-Раа с кряхтением поднялся и поковылял в том направлении, попутно удивившись, что суставы, кажется, в порядке.
Несколько долгих часов под палящим солнцем шагал Пси-Раа, пока предмет не вырос достаточно, чтобы стать похожим на корзину, оторванную от воздушного шара. Возле корзины было что-то еще, и степняк с опаской приостановился. Чудом вырвавшись из плена смертоносцев, он совсем не хотел столь быстро туда вернуться. В то же время щемящее чувство одиночества не оставляло никакого другого пути, как искать брата, последнего из их большой семьи, прежде постоянно окружавшей Пси-Раа. Воин огляделся в поисках оружия и увидел лежащее в траве копье. Эта находка удивила его куда больше, чем благополучное приземление, уж очень она оказалась кстати.
Пси-Раа чуть ли не прыжком оказался возле оружия и тут же принялся копать. Лезвие, выточенное из клешни скорпиона стариками, специально делалось широким и плоским именно для копания таких ям. Не прошло и получаса, как степняк уже хлебал мутную воду, лежа на животе перед «колодцем». Напившись, воин поднялся, сделал несколько пробных выпадов копьем, сопровождая их стонами и даже страшным ругательством «каракурт», после чего уже гораздо бодрее зашагал к корзине.
Когда он приблизился достаточно, чтобы рассмотреть, что именно происходит возле корзины, то тут же припал к земле: там, поджав под себя лапы, лежал смертоносец. Несколько в стороне свернулся калачиком человек, в котором Пси-Раа, несмотря на неудобство такой позы для разглядывания, тут же узнал своего брата. Пси-Соо била крупная дрожь, из чего Пси-Раа сделал вывод, что восьмилапый держит его сознание под постоянным напряжением.
Есть ли шансы спасти брата? Возможно ли подкрасться к смертоносцу, занятому другим человеком, незаметно? Ранен ли паук, и насколько тяжело? Пси-Раа не знал ответа ни на один из этих вопросов, но чувство долга заставило его ползти вперед, оставляя между собой и пауком корзину. Оказавшись достаточно близко и осторожно выглянув из-за своего укрытия, воин увидел, что смертоносец тоже дрожит, но не крупно, как Пси-Соо, а наоборот, мелко и так часто, что чувствительные волоски на его ногах сливаются в сплошной мех.
Пси-Раа сделал вывод, что смертоносец, скорее всего, тяжело ранен, а в таком случае шансы на успех неизмеримо возрастают. Подкрадываясь еще ближе, чтобы под прикрытием корзины подняться на четвереньки для последнего броска, воин пытался вспомнить все семейные предания о войнах с пауками. В легендах герои древности обычно насаживали на копье по нескольку раскоряк зараз, но случались и более точные описания. Поразмыслив, Пси-Раа отказался от попытки разбить хитиновый панцирь на головогруди или распороть мягкое брюхо, остановившись на ударе в пасть. В одном из сказаний именно такой удар копьем позволил некоему удальцу попасть в мозг восьмилапого и разом завершить схватку.
Пси-Раа снова осторожно выглянул. Паук все так же лежал, поджав под себя конечности и повернувшись клыками куда-то в сторону. Это осложняло задачу, но воин решил положиться на удачу и, испустив короткий боевой клич, бросился на врага. Смертоносец никак не отреагировал ни на клич, ни на то, что степняк, подбегая, споткнулся и подкатился к самому боку своей жертвы. Пси-Раа поднялся на ноги, поминая каракурта, и пробежал вокруг смертоносца, отыскав наконец ротовое отверстие. Однако оно было вовсе не угрожающе открыто, а плотно сомкнуто и даже опущено вниз. Нанести знаменитый удар в таком положении дело непростое, если вообще возможное. Без устали ругаясь единственным известным страшным словом, воин принялся вонзать копье куда придется.
Лишь самые могучие из смертоносцев, да и то лишь после многих тренировок, могут оставаться одни, вне контакта с другими представителями своего рода. Мутация, которая позволила этим насекомым развить разум, наделенный мощными телепатическими способностями, одновременно сделала их психику чрезвычайно уязвимой. Прикажи Диткус вовремя приземляться, то пауки страдали бы лишь от ужаса перед водой, готовой пролиться на них с неба, в то время как связывающие их незримые нити по-прежнему оставались бы прочны. Разметавший же пауков в разные стороны ураган лишил восьмилапых поддержки собратьев, удесятерявший силы.
