Он посмотрел на меня как на слабоумного.
— Я — Квинт.
— Мне это ничего не говорит.
— Мой отец граф и он очень богат. Они хотели требовать выкуп.
— Понятно. Поворачивайся.
Он перевернулся на живот, и я перерезал веревки на руках и ногах. Альф сел, привалившись к дереву и начал массировать затекшие кисти и ступни.
— Сколько, ты говоришь, было слуг и охранников?
— Двое слуг и семь человек охраны. Остались только двое, их убили.
— Где на вас напали? Тут?
— Нет, что вы, — он искренне удивился. — Мы по дороге ехали.
— А дорога где? — терпеливо спросил я.
— Там, — он ткнул пальцем, — на северной стороне.
— На северной от чего?
Альф окончательно уверился в моем слабоумии.
— На северной от железной дороги.
— А это?
— А это южная сторона. Здесь никто не живет. Там дальше, — он ткнул пальцем уже в другом направлении, — Черная топь. Тут даже зверей никаких нет. Я еще удивился, почему нас сюда повезли. Но я, вообще‑то, точно не знаю… Мы, когда через насыпь переехали, так нам мешки на голову надели.
— Переехали?
— Ну да, на лошадях.
— А где лошади?
— Не знаю. Я ж говорю, у меня мешок на голове был.
— А пешком долго шли, после того как с лошадей слезли?
— Нет, минут десять.
— Значит лошадки еще где‑то здесь. Это очень хорошая новость. Альф, тут где‑нибудь жратва есть?
— Какая?
— Любая.
— Не знаю. Меня не кормили, но сами они обедали. Я слышал.
— Хорошо, значит будем поискать. Сиди здесь и жди меня.
"Поискать" долго не пришлось. Кусты здесь были густые и покойные наследили, как стадо свиней, так что вскоре я вышел к их настоящему лагерю на крохотной полянке. Костер здесь тоже не горел, но общий вид был гораздо более обжитой. Шалаши, седла, конские попоны и упряжь, тюки, вьючные мешки и почему‑то огромный сундук на замке. К сожалению, в котле, который висел над кострищем, ничего не оказалось. Я стал поочередно развязывать мешки. Тряпки, бронзовые подсвечники, золотая и серебряная посуда, статуэтки из бивня мамонта и ни крошки съестного. Внезапно один из мешков шевельнулся. Я едва не разрубил его пополам, успев задержать удар лишь в последнюю секунду.
Из мешка торчали чьи‑то ноги. Острием меча я зацепил мешковину и потянул ее вверх.
Там была девушка. Нижняя часть ее лица была плотно обмотана тряпками. В отличие от Альфа испуганной она не выглядела, скорее рассерженной. Очень рассерженной. Я аккуратно размотал тряпку, которая оказалась бесконечно длинным шарфом. Лучше бы я этого не делал.
— Ублюдок! Животное! Ты, скотина, будешь висеть на самом высоком дереве, и подвесят тебя там за яйца! Я уж позабочусь об этом! Чтоб ты на собственных кишках удавился, подонок! Когда тебя…
Я, не особо церемонясь, затолкал один конец шарфа ей в рот, а другой конец так же плотно обмотал вокруг головы. Пока я пытался это сделать, она успела предсказать еще несколько вариантов моего недалекого и крайне печального будущего, а напоследок укусила меня за палец. Справившись, я надел сверху мешок и пошел в первый лагерь. Альф сидел на прежнем месте.
— Пойдем‑ка, — поманил я его пальцем.
Не задавая вопросов, парнишка последовал за мной. Когда мы пришли, я сдернул мешок и насладился полученным эффектом, а он, надо сказать, вышел изрядным. Альф было бросился к девчонке, но, оглянувшись на меня, умерил пыл и остался стоять на месте, так и не убрав идиотскую улыбку с лица. Девушка перестала высверкивать своими глазищами, и выглядела даже несколько озадаченной. Ну, почти озадаченной. Если вы видели озадаченную кошку, то поймете, о чем я говорю.
— Кто это такая?
— Это Алиса, она…
— А какого хрена ты мне про нее не сказал! — в сердцах заорал я.
— Я просто не успел, вы постоянно задавали вопросы, а потом быстро ушли. Но я говорил, что нам надевали на голову мешки, и после этого я Алису не видел. Я думал, что может ее отвезли в другое место. На той стоянке ведь никого не было.
Альф был прав. Он говорил, но я подумал, что это его "нам" и "нас" от чересчур завышенной самооценки. Все‑таки папа у "нас" сам Квинт (знать бы еще, кто это такой).
— Все правильно. Ты говорил. Но я… ладно, извини…Черт! Да я ей чуть башку не отрубил!
— Можно ее развязать?
— Не спеши. Может ты случайно знаешь, почему эта Алиса обещала, что свои дни я закончу в подземном каземате, где меня каждый день будут… вобщем, неважно, что именно меня будут… И это, заметь, еще самая отрадная картинка. Остальные гораздо хуже.
Альф то ли фыркнул, то ли хрюкнул и пустился в объяснения:
— Видите ли, господин Лэн…
— Не называй меня господином Лэном. Я еще не настолько стар. Мне двадцать восемь лет.
Он недоверчиво уставился на меня.
— Я что, НАСТОЛЬКО хреново выгляжу?
— Ну–у-у…
— Понял. Продолжай.
Сообщение о моем возрасте заметно развязало Лэну язык.
— Понимаешь… Макс… она, наверное, подумала, что ты из этих… — он неопределенно махнул головой куда‑то назад. — Я ее, честно говоря, понимаю — ты… э–э… не очень хорошо выглядишь. Паршиво выглядишь, честно говоря. Во–о-от… А Алиса — она девушка с характером…
Мне надоело его слушать.
— Откуда ты ее знаешь?
— Она моя сестра.
И уточнил:
- - Старшая.
Взгляд, который Алиса бросила на своего братца, говорил, что отсутствие последнего замечания она бы вполне пережила.
— Предсказание насчет каземата меня задело, и я решил отыграться.
— И насколько старшая?
— На четыре года, — безмятежно ответил Альф, не замечая яростных взглядов, которые бросала на него сестренка.
— Да ну! — притворно удивился я. — А тебе сколько?
Со стороны Алисы послышалось шипение. Я веселился вовсю.
— Двадцать.
Настала моя очередь недоверчиво смотреть на него. Альф заметно смутился и неохотно пробормотал:
— Моя бабушка была эльфкой.
Понятно. Полукровка.
Альф смотрел на меня настороженно. Однако я не страдал расовыми предрассудками и поэтому просто сказал:
— Ладно, можешь развязать ее. Хотя, нет, стой. Ты случайно не в курсе — ее к ветеринару водили?
— Да нет. А что?
— Она меня укусила. Теперь вот не знаю, делать прививки от бешенства или нет.
Слева донеслось рычание. Я назидательно поднял указательный палец вверх. Альф засмеялся и начал развязывать сестру. Мне подумалось, что его хорошее настроение сохранится вплоть до того момента, как он вытащит кляп. Сам я отправился разыскивать еду.
Пока я перетряхивал мешки, Альф держал круговую оборону от нападок своей сестрицы. До меня долетали обрывки фраз и отдельные слова "…должны благодарить…", "…да ты посмотри на него…", "…выкуп…", "…только другая банда…", "…одиннадцать человек…", "… он врет…". Оказалось, что когда Алиса не орала, у нее был довольно необычный для женщины тембр голоса — низкий, грудной, чуть подернутый хрипотцой, будто присыпанный алмазной крошкой. Красивый голос. Жаль только, что у его хозяйки был характер скунса и язык змеи. Однако я мимо воли прислушался и услышал целую фразу, которую она произнесла довольно громко: " Как хочу, так и говорю. Он лжец и такой же бандит. Я тебе говорю — они что‑то задумали, а ты просто доверчивый и глупый мальчишка". Я поднял глаза. Алиса смотрела на меня с превосходством.
