Теперь, когда чародей, возившийся в проломе, был мёртв, на ту же груду обломков вдруг полезло сразу несколько человек, которые, видимо, ждали в отдалении результата поединка, а может быть, готовились помогать в построении магической системы. Госпожа Гвелледан шагнула им навстречу; ветер ударил ей в лицо, отшвырнул волосы, припорошил их мелкой снежной пылью, всплеснул складками ее платья и обрисовал фигуру женщины таким образом, что у Ильи, смотревшего на неё, что-то стиснуло под ложечкой.
— Всеслав! — коротко окликнула она.
— Готов. — Стрёкот автоматной очереди, поток искр, которые пули высекли из поспешно построенного кем-то из врагов магического щита. — Ёпт…
— Цыц! — рявкнула госпожа Оринет. — Без выражений!
— Стреляй, — бросила госпожа Гвелледан.
Ещё одна очередь, и снова несколько искр, но несколько пуль всё-таки попали в цель. На снег, наметаемый сквозь пролом в ардеории, брызнуло тёмно-багряное. Холод, натекавший оттуда, охватывал руки, Илье казалось, что пальцы покрываются льдом. Кто-то из противников атаковал, гулкий хлопок заставил воздух задрожать, словно от холода, крепко хлопнул по ушам. Магия мигом налилась мощью и нервно заметалась между щитом, который поддерживал Фредел, и обломками ограды. Отзвук чар был настолько силён, что Илья на миг будто ослеп и оглох.
— Левее! — чуть ли не на ультразвуке пискнула Дина, потом что-то ухнуло наподобие далёкого, но тяжёлого взрыва, посыпались крошка и мелкие камушки.
Когда Илья протёр глаза, госпожа Гвелледан уже почти собрала над головой обломки ограды — все те, что магия сумела выковырнуть и поднять в воздух. Через мгновение камни и остатки раствора рассыпались в пыль, огненно-багровую в сиянии заката, хоть и приглушённом магическими системами, а еще спустя миг воздух стал мутным от неразличимой глазом или рукой взвеси и хлынул за границу школьной территории.
— Жестоко, — тоном записного флегматика отметил Всеслав. Он выдернул зубочистку из автомата и прикусил её. — Всё?
— Сейчас узнаем. — Госпожа директор спрыгнула с обломка, который единственный не превратился в пыль, и сделала несколько шагов за границы «пролома». Илья не видел того, что происходило за его пределами — слишком много было здесь магии, слишком густой туман стоял снаружи, а теперь его ещё и каменная взвесь дополнила. — Всё хорошо. Заделывайте.
Она обернулась и взглянула на Фредела. Взгляд этот был силён, как удар по лицу наотмашь. Учитель системной магии побелел, хотя, казалось, белеть было уже некуда.
— Я не ожидала от вас, Фредел, что вы оставите учеников… — Леди Уин Нуар скользнула взглядом по группке школьников, так и не решающихся разойтись, и словно бы вспомнила о чём-то. С усилием отвернулась. — Ладно… Госпожа Оринет, Дина, Всеслав, Эрбелль, займитесь защитной системой. Илья, Санджиф, Беджар — идёмте-ка со мной.
И нервно передёрнула плечами. Впрочем, может быть, это было не нервное движение, а просто женщина замёрзла. Должно быть, Фредел подумал о том же, потому что подошёл и накинул ей на плечи свою куртку. У него был вид побитой и вымокшей под ливнем собаки, и, вернув ему усталый взгляд, госпожа директор безмолвно пообещала коллеге прощение.
— Идите, ребята, отдыхайте, — произнесла она тоном, которого ученики от неё ни разу не слышали — матерински-мягкий, участливый и в то же время дружеский. Такой, который можно слышать от давнего-давнего приятеля — с ним уже многое пережили и давно вышли на уровень отношений, когда можно и похамить в шутку, и грубовато поострить, но никто не обидится.
— Да, бегите, пока есть возможность, — властно вмешалась госпожа Оринет. — Всё приобретает чересчур серьёзный оборот.
— Мы должны что-то решить с учениками…
— Но что? — со спокойствием философа произнёс Всеслав. — Сами посудите — мы же не можем просто выпинать ребят за ворота. Сомневаюсь я, что наши противники проявят средневековую куртуазность и не тронут никого из них. Куртуазность нынче не в моде.
— Мы не можем вынуждать школьников воевать! Тем более в такой ситуации.
— Вы отлично понимаете, госпожа директор, что одних только учителей не хватит на полную оборону школы, да ещё и все вспомогательные функции исполнять…
— Мы не можем привлекать к этому учеников!
— Зато мы отлично можем привлекаться сами, — хмуро заявил Фёдор.
Он так и стоял там, где его застало нападение, — то ли растерялся, то ли здраво рассудил, что путаться под ногами у людей, хотя бы смутно представляющих, что нужно делать, — только им мешать и всё усложнять. И теперь, когда госпожа Оринет велела всем идти по комнатам, он впервые ей не подчинился, остался на прежнем месте, внимательно слушая разговор учителей. Остальные тоже не рвались расходиться — от кого ещё можно узнать настоящее положение дел, как не от старших, которые всё это время избегали делиться новостями со своими подопечными.
— Дети мои, это всё-таки война. — Всеслав многозначительно потряс автоматом. — А не игра типа «Зарница», костюмированная магией.
— Ну и мы не понарошку жить хотим. Что вас удивляет?
— Вот если б ты на уроке так же умел подыскивать нужные слова, в отличниках бы ходил.
— Нельзя же уметь всё на свете… Короче, мы же понимаем, в каком мы все положении…
— Мальчикам, похоже, просто захотелось поиграть в войнушку, — проворчала Дина, но на её слова снова обратили мало внимания.
— Хочется, не хочется — у нас что тут, выбор есть?!
— Мы не можем заставлять воевать тех школьников, кто не желает принимать в этом участие. Не можем и не имеем нрава, — возразила госпожа Гвелледан, но довольно мягко.
— То есть, получается, они будут сидеть в безопасности за наш счёт? Ведь мы на одном корабле, в смысле в одном кольце, никуда не деться, и все должны участвовать!
— Мы никого не можем заставлять.
— Тогда пусть те, кому неохота принимать активное участие и воевать, выполняют подсобные функции, — предложила Мирним. — Их же тоже кто-то должен выполнять. Тяжело и нудно, зато к войне отношения не имеет.
— Я вижу, дети уже вполне всё решили за нас, — с усмешкой уронила Эрбелль.
— А мы в одной лодке, вам тоже придётся с нами считаться, — нахально заявила Искра. Прежде подобного тона в общении с учителями она не позволяла себе, и Илья даже вздрогнул от изумления. — И тем, кто разводит тут нюни про «не хочу и не буду» — тоже, — и свирепо оглянулась на Сергея.
— Повторяю ещё раз: мы никого не можем заставлять ничего делать. — Госпожа директор была настойчива, но очень терпелива. — И тут сыграет роль только добровольная готовность ребят помочь.
