– Но что поделаешь, – продолжала она со вздохом. – Маркиз, его отец, а мой брат, промотал кучу денег, и как ни ущемляет это мою фамильную гордость, я вынуждена признать, что и отец наш…
– А что бы вы сказали, найди вы кучу денег – сотни и даже тысячи золотых монет? – перебил её Сирил.
Французская леди печально улыбнулась.
– А, вас уже кто-то познакомил с этой старинной легендой! – сказала она. – Да, в самом деле, по преданию, один из наших далёких-далёких предков где-то спрятал в подземельях замка несметное количество золотых монет. Их хватило бы, чтобы обеспечить моего маленького Анри до конца его дней. Но ведь это только легенда…
Роберт стал рассказывать, что на самом деле знает место, а Джейн и Антея на всякий случай с двух сторон крепко обняли женщину, чтобы она на радостях не упала в обморок.
– Нет смысла объяснять, как мы добрались до сокровища, – говорил Роберт. – Это было бы вам трудно понять. Но мы можем показать то место, где золото спрятано, и помочь вам его забрать.
Она посмотрела на Роберта с крайним сомнением, машинально отвечая на объятия девочек.
– Он ничего не сочиняет, – подтвердила слова брата Антея. – Это правда, правда, чистая правда! Мы за вас все так рады!
– Вы ведь не позволили бы себе насмехаться над пожилой женщиной? – заметила она. – Или, может быть, я вижу вас во сне?
– Да нет же! – убеждал её Сирил. – Всё правда, всё так и есть, и я от души вас поздравляю.
Его как бы заученная предупредительность подействовала на леди больше, чем вопли и возгласы девочек.
– Ну, если я не сплю… Анри, ты остаёшься с Манон, а мы все идём к нашему приходскому священнику. Согласны?
Манон оказалась сморщенной старушкой с плотно повязанным красно-жёлтым платком на голове. Она взяла на руки засыпающего Анри, по-видимому, утомлённого впечатлениями: тут и ёлка, тут и незнакомые гости.
А французская леди, надев чёрный облегающий плащ, восхитительную чёрную шляпку и деревянные башмачки поверх домашних тапочек, повела всех по улице к такому же беленькому домику. Там жил священник. Он учтиво пригласил всех войти, спрятав за своей учтивостью крайнее удивление от такого необычного визита.
Французская леди, с чисто французской жестикуляцией и подёргиванием плечами, и, конечно же, на чисто французском языке пересказала священнику то, что она услышала от ребят.
– Он думает, – шепнул Феникс, – что от её горестей и бед она повредилась в уме. Как жаль, что вы не знаете ни слова по-французски!
– Я знаю кучу французских слов, – возмущённым шёпотом ответил ему Роберт. – Но это всё больше про карандаш сына садовника или ножичек племянницы пекаря. В учебнике всё попадаются такие слова, которые никому никогда не могут пригодиться.
– Но если я заговорю, – сказал Феникс, – он решит, что и он тоже сошёл с ума.
– Научи меня, что сказать.
– Скажи так: «Се вре, мосьё, вене донк вуар».
Роберт снискал уважение всех, когда вдруг выговорил то, чему научил его Феникс. Правда, это прозвучало так:
– Сей врей, муссу, вени донк вуав.
Священник испытал некоторое разочарование, поняв, что на этом кончился у Роберта весь запас столь полезных французских слов.
Но по крайней мере он убедился, что если леди и сошла с ума, то она в этом не одинока. Он надел свою широкую бобровую шляпу, запасся свечами и спичками, прихватил лопату, и все двинулись по склону холма к придорожной часовенке.
– А теперь я пойду первым, – сказал Роберт, – и покажу вам, где лежит золото.
Подцепив камень, закрывающий люк, лопатой и сдвинув его с некоторым усилием, все последовали за Робертом и обнаружили золото там, где оно и лежало. Всех четверых ребят переполняла радость, что им удалось сделать такое доброе дело.
Пожилая леди и священник захлопали в ладоши, потом заплакали от радости и, наконец, опустившись на колени, стали перебирать золотые монеты руками и заговорили о чём-то по-французски сразу оба одновременно. Леди обняла каждого из ребят по три раза, называя «ангелами-хвалителями», в волнении путая английские слова. Священник потряс руку каждому обеими руками. Оба они, священник и леди, всё говорили и говорили что-то друг другу, и это звучало так по-французски, что решительно ничего нельзя было понять.
– Самое время удалиться, – мягко посоветовал Феникс.
Ребята потихонечку выбрались на свет. Те двое были так увлечены разговором, что и не заметили, как исчезли «ангелы-хвалители».
А «ангелы-хвалители» побежали к дому, где на веранде их дожидался ковёр. Они расстелили его, скомандовали: «Домой!» – и никто их не увидел, кроме маленького Анри, который, расплющив нос об оконное стекло до состояния пуговицы, наблюдал за ними с интересом. Но когда он попробовал рассказать об этом тётушке, она постаралась уверить его, что он видел это во сне. Так что с этим было всё в порядке.
– Это самое лучшее, что нам удалось в жизни сделать, – сказала Антея, когда они принялись обсуждать происшедшее за чаем. – В будущем с помощью ковра мы будем совершать только такие поступки.
– Хм, – хмыкнул Феникс.
– Что ты сказал? – не разобрала Антея.
– Так, ничего, – отозвался Феникс. – Это я просто размышляю.
Глава седьмая
Персидское мяуканье
Если вдруг вы узнаете, что ребята оказались на лондонском вокзале Ватерлоо и что их решительно никто не встретил, вы можете подумать: «Ну, надо же, какие у них незаботливые родители». И ошибётесь. А на самом деле было так: мама заранее договорилась с тётей Эмили, что она встретит детей на вокзале, когда они будут возвращаться после рождественских каникул, проведённых в Линдхёрсте. Заранее было известно, – и какой вокзал, и номер поезда, и сколько у них багажа. Оставалось только уточнить дату. Мама написала тёте Эмили письмо дополнительно, где уточнялись и день, и час, и была выражена просьба отвезти их домой в кебе, ну и всё такое прочее. Мама попросила Роберта сходить и быстренько отправить письмо. Но вот ведь какая история. В этот день проводилась выставка охотничьих собак. И когда их вели на выставку, то они попались навстречу Роберту, а Роберт попался навстречу им.
Ну и тут же письмо вылетело у него из головы, и он вспомнил о нём только тогда, когда они раза три промеряли шагами платформу на вокзале Ватерлоо взад и вперёд, а это значит прошли туда-сюда в итоге шесть раз, где их толкали в толпе пассажиров, и на них кричали «Посторонись!» носильщики с гружёными тележками. В общем, выяснилось, что никакой тёти Эмили на вокзале нет и не предвидится.
И только тогда до Роберта дошло, что он наделал. Он воскликнул: «Чёрт подери!» – и застыл на месте с открытым ртом. Когда остальные поняли, в чём, собственно, дело, они высказали Роберту всё, что они о нём думают.
