— Почему он так орет? — спросила Верран.
— Потому что он молод, — пожала плечами Ненневей.
— Но что тут вообще происходит?
— Как мне представляется, молодой протеже Валледжа только что совершил колоссальную ошибку. Я говорю о голосовании, на котором он настаивает. Для того чтобы перевесить волю председателя Совета, необходимо собрать девяносто процентов голосов. Подобный расклад просто-напросто исключен. Голосование, если оно, конечно, состоится, только, укрепит позиции вашего супруга..
— Ага, понятно.
Верран стало немного легче. Она взглянула на подиум. Фал-Грижни и Джинзин Фарни о чем-то переговаривались. На лице у одного из сторонников Валледжа, Леджа Ром-Юзайца, было написано глубочайшее отвращение. У самого Валледжа был такой обескураженный вид, словно его любимый щенок только что опрокинул шахматную доску и перевернул фигуры. Конечно, многие из подводных течений оставались для Верран загадкой, однако в одном она сейчас не сомневалась: ее мужу не о чем было беспокоиться. Поэтому она с еще большим интересом принялась следить за дальнейшим развитием событий.
— Член ордена Избранных Ниро Лис-Дедделис, ученый и чародей, слово предоставляется вам.
Даже столкнувшись с дерзкой выходкой, Фал-Грижни не пожелал уклониться от ритуала.
— Ваша непревзойденность, будучи чародеем и членом ордена Избранных, я настаиваю на проведении общего голосования по вопросу об отношении Избранных к политике его высочества.
Молодой чародей произнес это столь же формально, более того, в его голосе послышались подобострастные нотки.
Но если Грижни и заметил подобострастие, то оставил его без внимания.
— Значит, так тому и быть. Давайте же немедленно проголосуем и подсчитаем голоса с тем, чтобы потом перейти к рассмотрению других вопросов.
Было ясно, что и голосование он считает пустой формальностью.
Рядом с собой Верран услышала воистину убийственное шипение. Она посмотрела на Нида, который, в свою очередь, угрожающе взирал на Дедделиса. Мутант уже выпустил когти. Он начал подниматься с места, но Верран успела положить руку ему на плечо.
— Прекрати, Нид! Немедленно прекрати! — Ее голос звучал необычно резко. — Если ты устроишь здесь переполох, лорд Грижни пожалеет о том, что взял тебя. Ему будет за тебя стыдно, понял? Очень стыдно!
Внезапно возникшая необходимость голосовать не застигла Избранных врасплох. К ручке каждого кресла была прикреплена коробка, в которой лежали две таблички — черная и белая. И вот по рядам прошел писец с урной, в широкую прорезь которой каждый из членов ордена опускал одну из своих табличек.
— Белая табличка означает одобрение намерений вашего мужа, — пояснила Вей-Ненневей. — А черная, наоборот, несогласие с ними.
Верран внимательно наблюдала за происходящим. Насколько она могла судить, большинство чародеев опускало в урну белые таблички. Когда писец подошел к их креслам в середине первого ряда, Вей-Ненневей бросила в урну белую табличку, а затем озабоченно нахмурилась.
— Он же выиграет, — сказала Верран.
— Это совершенно очевидно. Причем очевидно настолько, что я гадаю, в чем, собственно говоря, здесь фокус.
— Но вы же сказали, что этот неуравновешенный молодой толстяк совершил глупую ошибку, предложив голосовать.
— Возможно, это и так. Остается только надеяться, что за всем этим не скрывается ничего другого.
— А что же тут может скрываться?
— Не волнуйтесь, дорогая моя. Должно быть, я и сама зря тревожусь, — сказала Ненневей. — Наверняка вам уже известно, что Террз в состоянии постоять за себя.
— Постоять за себя в каких обстоятельствах?
— Ну, например, защититься от любой интриги, предпринятой коллегами.
— Но кому придет в голову затеять такую интригу, мадам? Или Избранные считают, что лорд Грижни руководит Советом некомпетентно?
— Он чрезвычайно сильный руководитель, и, соответственно, у него есть враги. Но безвольный руководитель, не имеющий врагов, вовсе не обязательно хорош. А Фал-Грижни — подлинное воплощение воли. И даже его злейшие враги вынужденно признают это.
— Так каких же качеств хорошего руководителя ему недостает?
— Дипломатичности. Терпимости. Выдержки. Гибкости. И еще необходимой во многих случаях уклончивости. Все эти качества у Фал-Грижни отсутствуют.
Верран почувствовала себя несколько задетой.
— Если у него отсутствует столь многое, то чего ради его выбрали на эту должность?
Нахмурившись, она отвела взгляд от собеседницы.
Сидя за маленьким столом в одном из концов зала, писец в присутствии трех свидетелей подводил итоги голосования. Настроение у большинства чародеев было унылое, прямо-таки похоронное. Лис-Дедделис стоял в центре довольно большой группы людей. Он громко говорил и отчаянно жестикулировал. Верран, пристально посмотрев на него, подумала, что он не выглядит молодым человеком, только что совершившим колоссальную ошибку.
— Террза не выбирали магистром. Он выиграл свою должность, — сказала Вей-Ненневей, и Верран с удивлением посмотрела на нее.
— Как это выиграл? В лотерею?
— Разумеется нет!
— Тогда прошу прощения за свое невежество.
— Вы ничуть не более невежественны, чем большинство наших сограждан. Такова политика Избранных — как можно меньше сообщать посторонним о наших процедурах. Должность магистра и председателя Совета — это прерогатива того из мудрецов-чародеев, кому присуща наибольшая мощь в рамках Познания. Так повелось еще со дней Неса. Позже не раз возникал разговор о необходимости учитывать и некоторые другие качества, но пока суд да дело, прежнее правило остается в силе. На протяжении многих лет положение Фал-Грижни никем не оспаривалось, потому что его мощь в рамках Познания не знает себе равных. Потому-то я в такой мере и озадачена.
— Вы имеете в виду это голосование?
— Да. Решение Грижни таким путем отменить не удастся. Но если число поданных против него голосов достигнет четверти от общего количества чародеев, а такое вполне вероятно, это будет признано достаточной причиной для того, чтобы кто-нибудь послал ему официальный вызов на соревнование за пост председателя. А если дело сложится именно так, состоится и само состязание, и его победитель будет объявлен магистром и председателем Совета. Но невозможно хотя бы на миг поверить в то, что такой щенок, как этот Дедделис, осмелится вступить в состязание с Фал-Грижни. Из подобной схватки Дедделис вышел бы с навсегда помраченным разумом, и ему самому об этом, конечно, известно.
— Но, может быть, он и не хочет вступать в состязание? Может, он просто рисуется?
— Это крайне опасная для него бравада.
