Улыбнувшись, Аниаллу быстро проскользнула мимо, чтобы не потревожить влюблённых.
Поднявшись по очередной лестнице, тал сианай наконец оказалась на нужном ей этаже замка. Потратив ещё несколько минут на странствия по залам и переходам, девушка вышла в коридор, ведущий к её комнатам. В длинной нише, тянущейся вдоль всего прохода, между резными панелями стояли золотые чаши, из которых лился тёмно-зелёный свет. Аниаллу остановилась перед невысокой, ничем не примечательной дверью из тёмного дерева. Это была дверь её покоев — нескольких комнат, которые по мнению патриарха Селорна никак не подходили его старшей дочери, принцессе дома ан Ал Эмена-ит. Но Аниаллу так не думала — её вполне устраивали эти четыре уютные комнаты, обширная кладовка и, главное, большой балкон, окружённый густой листвой, с которого открывался невероятный вид на город.
Дверь была не заперта, Алу вошла, почувствовав едва ощутимое касание магии, наложенной на вход на случай появления незваных гостей. Она сделала ещё несколько шагов по тёмному коридору и оказалась в тускло освещенной, несмотря на обилие разнообразных светильников, приёмной. Это была небольшая круглая комнатка, в центре которой располагались стол и кресло, а по стенам — низкие скамьи, покрытые золотистыми шкурами. С потолка свисали прозрачно-жёлтыми шляпками вниз несколько грибов, освещающих помещение мягким янтарным светом. Точно такое же сияние испускали полоски мха, покрывающего местами обшитые деревом стены комнаты. На столе — отполированном отпрыске большого пня лежало несколько небрежно брошенных свитков, пачка чистой бумаги и волшебное перо. Рядом стоял подсвечник, сделанный из изогнутого древесного корня.
Когда Аниаллу обставляла эту комнату, она находилась под впечатлением пышного убранства дома ан Камиан и несколько переусердствовала со светильниками. Но всё равно получилась довольно-таки милая комнатка, пусть и не совсем подходящая к остальной обстановке тёмного эалийского замка.
Пройдя через приемную, Алу подошла к маленькой двери, что вела в комнату её единственной служанки, бывшей рабыни, купленной Аниаллу на рынке в Дирхдааре. Темнокожая девушка Шада давно уже получила свободу, но предпочла остаться у алайки. Алу несколько раз стукнула по двери костяшками пальцев. Ей пришлось ждать почти минуту, прежде чем дверь распахнулась, явив алайке комнату, так и пестревшую разноцветными шелками, резной мебелью с яркими инкрустациями и позолотой. Хозяйка этих роскошных покоев была под стать их убранству. Вся какая-то празднично-яркая, искренне улыбающаяся, так и пышущая здоровьем девушка, на полголовы выше своей госпожи, обняла Аниаллу чёрными гибкими руками, украшенными широкими золотыми браслетами (которые, кстати, обошлись куда дороже, чем она сама).
Она была такой и в первый день их с Аниаллу знакомства на раскалённых солнцем плитах рабского рынка, где её, дочь благородной женщины и раба, перепродавали уже в четвёртый раз. Впервые это было сделано по приказу мужа её матери, о которой Шада ничего с тех пор не знала. Аниаллу же хорошо было известно, что эту несчастную женщину постигла та же участь, что и её дочь, вот только она не вынесла позора и убила себя раньше, чем её успели купить. Она была волшебницей, хотя магии никогда не обучалась, и малых сил, доступных ей, хватило только на то, чтобы покинуть этот мир по своей воле.
Шада покончить с собой не смогла, хотя и пыталась. Ей пришлось вынести очень многое, и до сих пор она вздрагивала всем телом, вспоминая те дни. Теперь жизнь рабыни, когда возможность наесться досыта казалась несбыточной мечтой, была далеко позади, и девушка окружала себя такой роскошью, о которой правитель её родины не мог и помыслить. Шада однажды даже наведалась в Дирхдаар и в полной мере насладилась тем, как расстилались перед ней потомки её прежних, давно умерших хозяев. Она была богата, имела влиятельную покровительницу и обладала даром бессмертия. Это делало её счастливейшим существом во Вселенной. Впрочем, даже на этом безоблачном небосводе притаилась крохотная, но очень чёрная тучка, из которой время от времени вылетали молнии, ранящие Шаду в самое сердце…
Но сейчас в душе её ярко светило солнце.
— Ой, как хорошо, что ты вернулась! У нас тут такое творится! — воскликнула Шада, которой не терпелось поведать Аниаллу что-то настолько захватывающее, что оно словно жгло ей нутро, стремясь вырваться наружу.
— Да? И что же? — подняла бровь Алу, заинтересованно повернув к девушке оба уха. Не прошло и нескольких минут, как она прокляла себя за этот вопрос — на неё вылился целый поток сплетен.
— Так. Хватит, — прервала его Аниаллу, — ты хорошая шпионка, Шада, вот только я слишком глупая и легкомысленная кошка, чтобы хоть как-то использовать эту ценную информацию.
Каким бы нелепым это ни казалось, но служанка Алу действительно многое знала о происходящем в городе и была в курсе почти всех интриг Бриаэллара. Основным источником заработка Шады была вовсе не Аниаллу. Она ловко приспособилась продавать информацию о жизни своей госпожи шпионам всех мастей. Шада щедро делилась самыми сокровенными тайнами Аниаллу с многочисленными осведомителями — с разрешения самой алайки, разумеется.
Девушка исправно складывала выручку в резную шкатулку, что стояла на столике посреди той самой комнаты, в которую они с Аниаллу сейчас направлялись. Рядом с ней всегда лежал листок бумаги, на который Шада подробно записывала, от кого и за какую именно информацию были получены деньги, тем самым добывая куда более ценные сведения, чем те, которые продавала. Она делала это с педантичностью старого, жадного дракона, который только что изжарил в своей пещере компанию воров и теперь пересчитывает свои сокровища, опасаясь, не успели ли они все-таки чего вынести. Аниаллу это забавляло до крайности: слишком уж такое поведение не вязалось с беспечно-восторженным состоянием, в котором Шада пребывала большую часть времени.
— Но неужели с ними ничего нельзя поделать? Ведь их вражда рано или поздно повредит всем! Как-то же можно заставить их помириться! — не унималась девушка, взволнованно рассказывая хозяйке о двух влиятельных алаях, враждующих между собой и тщетно пытающихся использовать имя Аниаллу в этой маленькой войне. Причем совершенно не важно, будет ли она знать о том, что уже участвует в конфликте, или нет. Второе, наверное, с учётом её мировоззрения — даже желательнее.
— Можно, — заверила Алу, — привязать их друг к другу хвостами и заколдовать так, чтобы не развязались! — рассмеялась алайка, сходя с последней ступеньки. Они с Шадой спустились в круглое, тускло освещенное помещение. Там стояло множество полок, сундуков и шкатулок, подставок и столов, где хранились сотни всевозможных магических предметов самого разного назначения, оружие, книги и драгоценности.
