Разобиженная девушка вышла, так ничего и не сказав, и от всей души хлопнув дверью.
— Я надеюсь, вы сумеете объяснить, что произошло между вами и Митараши, Саске-кун! — Внушительно потребовал мой спаситель, и всё, что я мог сделать — только попросить, чтобы объяснение происходило с глазу на глаз.
Сибата-сан пригласил меня в свой кабинет, и мне понадобилась помощь одного из полицейских, чтобы туда добраться. Правда, почти сразу туда просочился с запозданием объявившийся дежурный офицер, Ичиго Нара, но теневики никогда не отличались болтливостью, и его присутствие мне не помешало.
Я рассказал всё, ничего не приукрашивая, и был даже немного обижен неприличным ржанием Ичиго и его утверждениями, что я настоящий поэт, и после всех тех описаний он уже сам не понимает, почему ещё не женился на Анко.
— Всё хорошо, что хорошо кончается! — Вынес вердикт Сибата-сан, не позволивший себе ничего большего мимолётной улыбки. — Я надеюсь, вы должным образом извинитесь перед Митараши-сан. И, поздравляю вас с пробуждением семейного додзюцу, Саске-сан!
Я, поражённый вдруг изменившимся уважительным суффиксом после имени, поднял на него глаза, и только сейчас увидел, что у моего отражения в протекторе офицера, красные глаза.
Шаринган… Благословение и сила клана Учиха, предмет зависти и даже ненависти множества шиноби. Не уверен, что за всё время существования клана, хоть кто-то из Учиха пробуждал его настолько глупо.
Нет, основные условия были соблюдены — тренировки, смертельная опасность. Но всё же, получить наследие клана, едва не поплатившись жизнью за некоторую вольность. С другой стороны, становится понятно и семейное положение Анко, если у девушки настолько взрывной характер, есть реальные шансы, что любая семейная ссора перейдёт в схватку на выживание.
Но с Митараши Анко разберёмся позже, сейчас мне интереснее, насколько дорого дался Шаринган лично мне.
Как ни странно, в госпитале, куда меня отнёс один из полицейских, моей потрёпанной тушкой доверили заняться подростку лет тринадцати от силы. Генин, с невзрачной внешностью, всё, что его могло хоть чуть-чуть выделить — это очки, причём не совсем по размеру. Во всяком случае, поправлял их он чуть ли не каждую минуту.
Якуши Кабуто — так, во всяком случае, я прочёл прикреплённую на халат бирку, быстро обследовал меня незнакомыми техниками, и диагностировал несерьёзные порезы, ушибы, затем, более опасные растяжения связок и микроразрывы мышечных волокон, плюс общее чакроистощение.
А затем начался Ад! Для начала, сероволосый маньяк влил в меня литра полтора какой-то тягучей дряни, вполне способной выполнять обязанности рвотного. Как оказалось, это средство помогает выработке чакры, за счёт насыщения организма полезными веществами и временного ускорения метаболизма. Заикнувшись о специальных пилюлях, я получил краткую лекцию о том, что так называемые чакровосстанавливающие пилюли крайне вредны, поскольку используют внутренние резервы организма, и потому их используют только в крайних случаях.
Затем, садист Кабуто за минуту вылечил все мои царапины и ушибы, но целых полчаса что-то делал с ногами. И это было жутко больно! Теперь я понял, почему почти каждая койка госпиталя оказалась снабжена фиксирующими ремнями!
Когда я попытался возмутиться, и потребовал, чтобы зверюга обезболил, прежде чем лечить, как это делают в Академии, Кабуто поведал, что по традиции, чья история восходит едва ли не к самому основанию селения, раны, полученные по глупости, лечатся без обезболивания! Логика злобного генина от медицины была безукоризненна — войны сейчас нет, пострадать на усиленной тренировке я не мог, поскольку для юных шиноби, не имеющих даже ранга генина такие тренировки под запретом, значит, виной всему чья-то глупость. Как говорится, нет нужды показывать пальцем.
Так что, к завершению процедуры у меня, вдобавок к ногам болели зубы, которые я стискивал, терпя боль, и даже горло, когда сил терпеть уже не было… Добавить горящие от непривычных усилий глаза, и колющую боль в висках, и получившееся состояние не оставит равнодушным даже самого матёрого мазохиста!
Правда, глаза мне Кабуто закапал каким-то тонизирующим составом, а вот головную боль снимать отказался. Вдобавок, взял кровь на анализ, и, наконец, оставил меня в покое. Уже засыпая, я наконец понял, что мне не понравилось в действиях моего лечащего врача — если не считать проблемы с обезболиванием. Зачем он запечатал колбу с кровью в свиток? Кровь не так уж быстро портится, и даже если анализ собираются делать не в госпитале, а в неизвестной мне лаборатории АНБУ, колбу можно без особого ущерба доставить в любую часть селения. Значит, она отправится за пределы селения?
Серьёзно поразмыслить над этим я не сумел, должно быть, в той дряни, которую в меня насильно залили, было и снотворное. Я провалился в сон без сновидений до самого утра.
* * *
С утра самочувствие было вполне приличным. Ну, если не учитывать, что разбудили меня насущные потребности организма, и пришлось в бешеном темпе искать толчок. Да уж, вчерашнее жуткое зелье реально подстегнуло метаболизм! Есть тоже захотелось со страшной силой, так что я решил поддержать ещё одну традицию госпиталя, и удрал, не прощаясь. Насколько мне известно, в госпитале Конохи дожидаются официальной выписки только гражданские, да инвалиды, которым всё равно приходилось ждать разрешения вопроса с протезами.
Позавтракал дома — хорошо быть хозяином квартала, хоть время уже прошло, мне мигом соорудили, чего пожевать. Затем отправился на тренировку — надо же проверить возможности Шарингана.
Ну что сказать — круто! Теперь достаточно было под Шаринганом увидеть движение инструктора — и повторение становилось вопросом времени. Я ЗНАЛ, что именно надо сделать, чтобы провести показанный удар, и прекрасно чувствовал, если что-либо не получалось, вплоть до идеального исполнения. Видел чакру, используемую полицейскими в тренировочных поединках. Мгновенно, по цвету определял стихийную принадлежность любого дзюцу и с первого раза запоминал последовательность складывания ручных печатей любой сложности. Это додзюцу — действительно целый комплекс, не только глаза, но и мозги, а возможно, даже психика.
С исполнением ниндзюцу, правда, начались сложности, даже огненные дзюцу не удалось понять и воспроизвести — но и моему Шарингану ещё есть, куда развиваться! Попробовал поработать с искрами, и обнаружил, что контроль тоже заметно улучшился. Сейчас мне удавалось не только сохранять, но и задавать траектории сразу девяти искрам!
