— Да, это так. А что?
Мужчина почесал живот и, сморщившись, признался:
— Вызывает уважение.
Гебье даже прекратил возиться с месивом и обернулся к нему.
— Так я же родом из Умэй, — ответил Тадонг на изумлённый взгляд ведуна. — Это местные никак не могут пережить своё позорное поражение. Ведь откуда их гнали-то? Как раз из зоны Умэй. Так что для них армия Весны, конечно, ненавистный враг, но для нас — защитник и освободитель.
Вечером Синкопа осторожно поскрёб парой лап в дверь комнаты Сил'ан. Как только она отворилась, паук быстро перебрался через дверной косяк и устроился на потолке. Келеф был занят тем, что стирал с поверхности ваз следы защищающего раствора, в который их погружали перед путешествием. Паук долго наблюдал за плавными движениями рук уана, и едва не свалился вниз, когда тот заговорил:
— Что Хахманух?
— Будет в порядке, — бодро заверил Синкопа. — Мы всё сделали в лучшем виде. Пушистые улетели за водой, червяки выкатили из очага котёл. Ты себе не представляешь этот ужас: весь в саже, а запах — фу! И чешуйчатое семейство давай его мыть: весь пол залили, и всё без толку. Ты не волнуйся — это мы потом уберём. А они в итоге до чего додумались, молодцы, — заплевали его. Так что сажа теперь как под слоем лака: не мажется и не пахнет. Я ещё раз послал пушистых за водой, а мы пока котёл закатили наверх, к Хахмануху. Потом мне пришла чудесная мысль: мы распотрошили все мешки с травами и сделали подстилку. А что, мха-то нет. Полили её водой и чудно: вкусно, мягко, полезно.
— Вы её съели что ли?
— Да нет, мы туда положили Хахмануха… Ну и чуток попробовали — надо же было убедиться, что это хорошая идея. Потом налили воду в котёл. Сыро, мягко, ну и оставалось сделать так, чтобы было темно. Никогда не угадаешь, что мы придумали.
— Разрезать все мои платья и завесить окно? — с равнодушным видом предположил Сил'ан.
— Эх, ну почему ты спал?! — в сердцах воскликнул паук. — Мысль отличная, но поздно. А мы посадили в окно драконикуса. Семейство долго обсуждало, какой из них подойдёт по размеру. Высокий сказал, что он слишком крупный, а мелкий — что он, хм, слишком мелкий. Честно говоря, как по мне, так мелкий был в самый раз, но средний им поверил и полез, простофиля. Видел бы ты, как они его туда забивали! А уж как мы его оттуда будем доставать…
Паук присвистнул.
— Ну да ладно, — вновь затараторил он. — До этого ещё далеко. Он, бедняга, весь день ноет. Говорит, снаружи и внутри, дескать, большая разница влажности и температур. Представляешь, какими словами стал выражаться? А ещё жалуется, что ему хвост напекает. Ничего, ночью ему этот хвост основательно подморозит. Правда, ночью, по-хорошему, его стоило бы вынуть, так ведь… Сам понимаешь. Но я уже придумал выход: пошлю Ре его твоим плащом обернуть. Или нет, лучше Фа, а то ведь терпения Хахмануха у меня нет.
— Ему точно стало лучше? — уточнил Сил'ан, строго взглянув на паука.
— Точно! — уверил Синкопа. — Слизь начала выделяться, всё хорошо. Он просто перегрелся в этом чёрном ящике. Чёрном! В стране, где так жарит Солнце! Нет, скажи мне, чем думают эти люди?
— Не знаю, — заметил Келеф, возвращая внимание к вазам.
— Кстати, я нашёл копьё, — вспомнил паук. — И что с ним делать?
— Бросить и забыть.
— Ладно, вижу ты не в настроении, — заключил лятх. — Тогда я пойду. Только один вопрос: это правда, что вы бились так яростно, что переломились сначала копья, потом дубины, и даже ножи?
— Нет.
— Ага, — сказал паук. — А правда, что он как кинется на тебя! А ты отпрыгнул вот так! А потом так ему и так, а он тебе: ввух, ввух! И ты его хрясь, бдынг! Дыщ!..
— Нет, — прервал его Сил'ан.
Синкопа прекратил скакать по потолку, изображая бой, и проговорил:
— Ты уверен? Может всё дело в неверно подобранных звуковых эффектах? Я и сам полагаю, что «бдынг»…
— И хватит подслушивать разговоры стражников, — закончил мысль Келеф.
Паук помолчал, затем солидно кашлянул и степенно молвил:
— Что же, я так и думал. Пойду, разочарую крылатых.
Хахманух пришёл в себя через день после приезда. Через два он уже мог болтать с несчастным драконикусом, зажатым в окне. Через три стал прохаживаться по комнате, а на четвёртый решительно отворил дверь и отправился, по его словам, наводить порядок. Первым делом он разыскал двух свободных представителей чешуйчатого семейства — те разливали масло в чаши, свисающие с потолка на цепях, и забавлялись тем, что воспламеняли их дыханием.
— Вы что творите! — напустился на них переводчик, топорща гребень.
— Хахманух! — радостно воскликнули оба затейника и бросились тереться боками о червя.
— Зачем вы издеваетесь над Бекаром? — строго спросил тот. — Пусть он умом не вышел, но вы одна семья.
Злодеи лишь захихикали и убежали вприпрыжку. Лятх попытался задуть пламя в чашах, что ему так и не удалось, а потом неторопливым шагом направился в залу.
— Ясного утра, Хахманух, — поприветствовал его Синкопа, сидевший на каминной полке. — Я такую славную паутину недавно закончил. Давай подарю?
Червь обвился вокруг колонны.
— А что я буду с ней делать? — спросил он.
— Повесишь на стену, — предложил паук. — И будешь любоваться. Ну, как?
— Ладно, — согласился переводчик. У него было благодушное настроение.
— Замечательно, — обрадовался Синкопа. — Так трудно быть плодовитым автором шедевров, один другого краше. Хорошо хоть в крепости ещё много места.
Оба помолчали, паук перебежал на потолок и устроился над головой червя.
— Не хочу тебя тревожить, но кое-что скажу. Келеф странно себя ведёт: ночами уходит к реке, все дни проводит в комнате. Почти не разговаривает, и его тянет к вазам.
— Я не удивлён, — отозвался червь, но жёлтый гребень красноречиво поник. — Нам вот-вот объявят войну или нападут без предупреждения. Не знаю, как тут это делается. А у нас десяток стражников и ещё пятью столько человек в деревне, причём все мечтают с нами расправиться. Как бы ты себя чувствовал на месте Келефа?
— Он не виноват, — заметил Синкопа.
— Кому от этого легче?
Паук погрузился в задумчивость.
— Как-то это несправедливо, — наконец, заметил он. — Мы всё делаем хорошо, а получается плохо. Причём, всё хуже и хуже.
— Значит, не всё мы делаем хорошо.
— А как надо?
— Кто знает, — вздохнул Хахманух, прислушался и быстро выглянул в коридор. — Келеф! — воскликнул он радостно.
— Надеюсь, разговор не слышал, — пробормотал паук и убежал обратно на полку.
— Ясного утра, — ласково сказал Сил'ан, и Хахманух невольно расправил гребень, польщённый.
