Это меня разозлило. Резко взвинтив темп, я подскочил к нему и резко ударил ладонями по ушам. Цеп выпал из рук оглушенного парня и мне оставалось только добить его. Шаг назад. Удар с разворота пяткой в лоб и противник валится на песок без сознанья. А я, развернувшись, иду обратно. Руки немного подрагивают, и я даю себе слово, что отныне всегда буду уважать своего противника.
После этого было еще два боя. Следующим противником стал иссеченный в сражениях воин. Справиться с ним оказалось легко. Я просто ранил его в правую руку. И он сдался, неспособный продолжать бой. После него пришла очередь настоящего гиганта. Облаченный в тяжелые доспехи, он размахивал двуручным мечом словно тростинкой. С ним пришлось повозиться. Я просто не мог подобраться на нужную дистанцию. К счастью, после одного из взмахов его меч пролетел мимо и глубоко ушел в песок. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы подойти к нему и приставить к горлу клинок. Гиганту не оставалось ничего иного, кроме как сдаться.
Я ждал, и от скуки смотрел на арену. Люди здесь дрались, калечили друг друга, убивали. Часто в поединке не было победителя – в течение боя люди получали настолько серьезные раны, что просто не могли больше сражаться.
В какой-то момент я понял, что претендент, кроме меня, остался только один. Он стоял на песке и тяжело дышал – последний бой дался ему нелегко. Когда его противника унесли в лазарет, распорядитель боев объявил:
– На бой вызывается претендент, называющий себя Безликим.
То есть я. Не помня своего имени, я назвал первое пришедшее в голову. А первым оказалось это дурацкое прозвище. Я быстро вышел на песок и достал меч. Противник некоторое время посмотрел на меня. Затем спрятал оружие в ножны и ушел. Он верно оценил свои шансы и не стал рисковать. «Правильно», – подумал я, – «я должен достигнуть цели любой ценой»
***
Стоять в этой высокородной толпе было ужасно скучно. Окружавшие меня дворяне считали ниже своего достоинства говорить с безродным простолюдином. И потому я вроде бы находился в толпе, а вроде бы и сам по себе. Это делало и без того длинную церемонию еще более долгой. Время от времени я ловил себя на том, что не помню, сколько уже здесь стою. Час? Два? Целую жизнь? Время тащилось как черепаха с перебитыми лапами. И мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не заснуть.
Наконец вступительная часть закончилась, и в зал вошли стражи. Они рассекли толпу на две части, открывая проход к алтарю. Затем, окруженный телохранителями, в зал вошел Его Королевское Величество Зихлем Третий. Посмотрев на него, я начал сильно сомневаться, что именно его героический предок некогда объединил страну. Его Величество Зихлем представлял собой вместилище всех человеческих пороков. Он был глуп, самонадеян, ленив, бездарен, похотлив и многое, многое другое. По крайней мере, так считали окружавшие меня дворяне. Я же, в свою очередь, видел маленького ростом, толстого, как бочка, и лысого колобка. С хитрыми глазками, прятавшимися на красном потном лице. Причем сразу бросалось в глаза явное пристрастие к оружию и драгоценностям – то и другое в огромном количестве обнаружилось на нем. И очень часто они представляли собой единое целое.
Например, сейчас Его Величество был облачен в золотой панцирь, украшенный драгоценными камнями. На поясе у него нашли пристанище богато инкрустированные мечи. А за плечами ниспадал шитый золотом плащ. Наверное ему казалось, что он выглядит богатым и грозным, но на самом деле больше походил на раскормленного донельзя индюка (что не преминул отметить шепотом один из дворян возле меня). Из-за этого облачения король двигался медленно-медленно, кое-как переставляя ножки. Наблюдая за ним, я и не заметил, как заснул.
Проснулся же от того, что кто-то в полной тишине вещал:
– А теперь я, король Кивалира…
Сознание в единый миг охватило зал. Я увидел преклонившего колени графа, и в моей груди вскипела ненависть.
– …Зихлем Третий… Я рванулся к нему, расталкивая по пути замерших дворян.
– …властью данной мне богами… Когда я вырвался из толпы, на меня обратили внимание стражи.
– …и моими…– вещал король, пока телохранители формировали вокруг него с графом ощетинившееся оружием кольцо. На меня кинулись стражи, но слишком медленно. Им не успеть.
– …предками…
Время замедлилось до предела и я почувствовал, как у меня начинают трещать и рваться мышцы от перенапряжения.
-…налагаю… Я проскочил стражей и оказался лицом к лицу с личной охраной короля.
-…на сего…
Я бросаюсь вперед, не замечая ран, сейчас моя ярость гораздо сильнее боли.
-…достойного… Прорвав кольцо, я поворачиваюсь к графу и вонзаю меч ему в сердце.
-…мужа…
Я вырываю клинок из раны и быстрым движением сношу своей последней жертве голову. Все. Меч выпадает из рук, и я чувствую знакомую боль. Остатки тумана рассеиваются, и меня уносит поток воспоминаний.
-…Печать, – последнее слово падает в пустоту и король с недоумением смотрит на произошедшую возле него бойню.
***
Давление полностью исчезает, и я вскакиваю на ноги, горя жаждой мщения. Но моим желаньям не суждено сбыться. Душа герцога истаивала, отправляясь на встречу с богами. И мне оставалось только в бессильной ярости сжимать кулаки. Впрочем, недолго. Я тоже стал истаивать, покидая свою недавнюю тюрьму.
***
А король смотрел, как тело убийцы выгнулось дугой, захрипело. Изо рта у него полилась странная дымка. Через пару секунд дымка превратилась в молодого человека. Тот изящно поклонился королю, сделал неприличный жест в сторону обезглавленного тела графа и растаял.
Несколько секунд король с недоумением смотрел на происходящее, а затем повернулся к замершим стражам и визгливым голосом закричал:
– Что вы стоите олухи. Взять его!!!
После чего, осознав, что его вполне могли убить, царственно упал в обморок.
***
Трактир гудел уже больше трех часов. Людей сюда набилось столько, что негде было яблоку упасть. И все обязательно пили или ели. Трактирщик довольно потер руки, барыш сегодня обещал быть изрядным. Что и говорить, повезло. Трактирщик еще раз обежал взглядом забитый до отказа трактир. И вдруг скривился, как от зубной боли – он наткнулся на полупустой столик. Один человек, разве это много?
«Нет», – решительно ответил себе трактирщик, но ничего предпринимать не стал. Он прекрасно помнил, как один гуляка не найдя себе места, попытался подсесть к незнакомцу и теперь тихо пускал слюни у крыльца. «Проклятый колдун», – подумал хозяин едальни и незаметно сплюнул на пол.
