— Это — химикалии, которые производят высокую температуру. Мы используем их, чтобы освободить колеса самолета, если они вмерзнут в лед.
— Это также умно, — размышлял он, когда вылез из самолета. — Вы, чужестранцы, действительно механически изобретательны, хотя и не исследовали древнюю науку самых глубоких сил природы, как мы, озиры, это сделали.
Он не сказал ничего больше, потом он привел меня назад, через лабораторию, к темноватому большому залу. Фенрис шел по пятам. Затем Локи обернулся.
— Я могу научить Вас нашей древней науке, ярл Кейт, — сказал он на мое удивление. — Вы могли бы узнать много чего, над чем ваша наука ломает голову. И Вы были бы вторым после меня, как только озиры будут побеждены.
Я начал понимать то, что он предлагал.
— Вы хотите, чтобы я пошел против озиров — против моих друзей?
— Та девушка Фрейя, и даже Фрей, если Вы пожелаете, могут быть помилованы.
— Почему Вы желаете, чтобы я стал вашим последователем? — спросил я с подозрением.
Красивое лицо Локи было бесспорно искренне, когда он ответил мне.
— Я отвечу. Мы двое — более родственны, чем любые другие на этой земле. Мы ищем научную правду, и любим новое и странное. Кроме того, я у меня нет никакого человеческого друга, поскольку Утгар — всего лишь инструмент, а Хел — всего лишь злое рискованное предприятие, которая никогда не станет изучать мою науку. Все, что я имею — это Фенрис и Иормунгандр. Мои волк и змея мудры и хитры, и являются почти человеческими, но они — не человеческие друзья. Скажите, ярл Кейт, Вы присоединитесь ко мне как друг и последователь?
Ошеломленный данным предложением, я попробовал отчаянно размышлять. Если бы я мог заставить Локи полагать, что я желаю присоединяться к нему, и затем работать против него…
— Ваши слова убедительны, — ответил я, как если бы глубоко вдумывался. — Мы похожи. Я думаю, что присоединюсь к Вам, Локи.
Локи улыбнулся мне, утомленной, наполовину презрительной, наполовину удивленной улыбкой.
— Ярл Кейт, я хотя и лучше Вас, но надеюсь не ожидать от Вас, что Вы попробуете какие-нибудь призрачные хитрости, как обмануть меня, — сказал он. — Вы не можете не понимать, что по отношению ко мне, Вы как маленький ребенок? Вы смеете надеяться обмануть меня, когда я могу читать ваше сознание?
Я посмотрел на него вызывающе.
— Я боролся бы с огненным дьяволом. Вы знаете теперь правду, Локи. Я имею только ненависть к Вам, что касается и всех предателей. Вы готовитесь вести этих дикарей джотанов против ваших собственных людей, потому что ваш собственный народ бросил Вас.
Я понял по его суженным глазам, что добрался до его нутра. Его рот напрягся, и за доли секунды, пока я бросал взгляд, его ангельски красивое лицо превратилось в маску ада белой ярости. Было так, как если бы бушующее зло внутри него выглядело дальше голым и не спрятанным. Волк Фенрис, как бы поняв настроение своего владельца, прыгнул к его ногам и злобно зарычал на меня. Затем лицо Локи прояснилось, и он засмеялся надо мной без следа плохого чувства.
— Вы храбры, ярл Кейт, доказывая даже больше, что Вы являетесь непосредственно похожим на меня. Да, Вы боитесь признать себе, насколько мы двое похожи, и насколько Вы любите меня.
Это задело меня, поскольку я ощущал, что это было правдой. Я чувствовал симпатию к этому павшему Люциферу, который был труден для меня, толкая вниз.
— Вы должны оставаться заключенным здесь, в Джотанхейме, пока наши силы не победят Асгард, — решил Локи. — Как только озиров уничтожат, и прошлое не может быть возвращено, я думаю, что Вы будете достаточно мудры, чтобы присоединиться ко мне, как друг и последователь.
Он повысил голос в безапелляционном приказе.
— Охрана, верните этого заключенного в его камеру!
Джотановский капитан и его люди прибыли, выбежав снаружи. Даже не осмелившись посмотреть на своего повелителя, они вытолкали меня из зала.
Когда я пошел с ними, я оглянулся назад. Локи, казалось, забыл про меня. Он сидел в этом мрачном, заполненном туманом зале, задумчиво теребя подбородок рукой, его ярко-золотая голова согнулась. Волк Фенрис смотрел на него преданными, блестящими зелеными глазами.
Меня провели назад через те же самые сырые коридоры и проходы к подземному уровню дворца. Высокие охранники проследовали к двери нашей камеры и открыли ее. Без церемоний я был втолкнут. Когда дверь была заперта за мной, охрана ушла.
Фрейя подбежала с тревогой поперек темной небольшой камеры и бросилась в мои руки.
— Я боялась, что Вы не вернетесь, ярл Кейт, — простонала она мягко. — Что Локи хотел от Вас? — спросила Фрейя с бледным лицом.
Я рассказал им большинство того, что имело место. Фрейя слушала с расширенными от ужаса глазами, ее родственник — вдумчиво, в тишине.
— Так Локи желает, чтобы Вы присоединились к нему, — пробормотал он, когда я закончил. — Это странно.
— Я думаю, что только потому, что он одинок, — сказал я. — Он презирает этих джотанов, которых он однозначно просто использует, чтобы сокрушить озиров. Я чувствую небольшое сожаление к нему.
Фрейя посмотрел на меня с удивлением. Бледное, красивое лицо Фрея сжалось, он предупредил меня.
— Учтите, ярл Кейт, у хитрого предателя — тонкие убеждения! Никогда никто другой из живых не может навредить человеку или животному, как Локи, с его серебряным языком и красивым лицом.
— Никакой опасности, — заверил я его. — Моя лояльность — с озирами. Никакое убеждение не может когда-либо изменить это.
Я продолжал сообщать им то, что Локи сказал мне в своей лаборатории, объясняя его намерение использовать штормовые конусы против озиров.
— Мы должны вернуться в Асгард и предупреждать Одина, чтобы он смог подготовить защиту, — закончил я. — Мое летающее судно находится во дворе на прибрежной полосе цитадели…
— Как мы сможем достигнуть вашего судна, когда мы не можем даже выйти из этой запертой камеры? — ответил Фрей безнадежно.
— По крайней мере, я думаю, что мы можем сбежать из этой камеры, — произнес я. Я вытянул из моего кармана горстку белого химического порошка и показал это им. — Это химикалии, которые я всегда держу в моем самолете, чтобы таял лед у колес, когда это необходимо. Я показал Локи эту горстку и затем поместил ее в мой карман.
— Ну и как добровольно сделать это, ярл Кейт? — спросила Фрейя в недоумении.
— Замок на двери этой камеры — грубый, сделанный из мягкой меди, — ответил я. — Я полагаю, что это вещество сможет уничтожить достаточно замка, чтобы освободить нас. Во всяком случае, я собираюсь попробовать это.
