– Что ты понимаешь, женщина?
– Женщины многое понимают. Но их не принято слушать.
– Шар и саламандры? – ехидно улыбнувшись, спросил Правитель, поднял стакан, посмотрел в него на просвет и вдруг нахмурился. – Шар?! Хвостатые твари?! Как? Что ты сказала? Что такое?! О, подожди… я вижу… вижу, как заплясали тени. Тени, черные тени, зеленые тени, лиловые тени – они окружают, приближаются, они пляшут…
Женщина посмотрела на Правителя с любопытством. А тот порывисто вскочил и затрясся, словно в горячке. По залу разнеслись его гортанные крики.
– Тени! Они! Окружают! Вот он! Он приближается. Я его вижу. Вижу второго. Их трое! Кто это сделал, господа? Душно! – Правитель рванул ворот, полетели золотые пуговицы белоснежного кителя.
У дверей застыл камердинер.
Но припадок прошел так же быстро, как и подступил. Правитель опустился на свое черное деревянное кресло с высокой прямой спинкой и сказал будничным голосом:
– Шар? Да, шар. А вы что думали? Хрустальный такой шарик. Сияет отраженным светом. Зеленые огни, синие. Фиолетовые. Что-то ведь и я знаю про шарик… Не пойму только, что именно. А ведь это может оказаться важным. Предельно важным. Где наши колдуны? Что? Где? У себя в подземелье? Ладно, пусть сидят. Сначала запросим нашего астролога.
Астролог, получив задание от генерал-адъютанта изучить все, что имеет отношение к теме хрустального шара, не задавая лишних вопросов, почтительно склонил голову и ушел в свою обсерваторию, помещавшуюся в дальней юго-восточной башне замка. Однако уже на следующее утро он в чрезвычайном возбуждении требовал аудиенции у самого Правителя. Министр двора сомневался.
– Это чрезвычайно важно! – дребезжащим тенором толковал астролог. – Вопрос не терпит отлагательства. Вы понимаете, что означает Плутон в Раке и во Льве? Вы, может быть, забыли, что мы ведем войну? Тяжелую, изнурительную, победоносную войну. А знаете ли вы, что Меркурий в Стрельце напоминает нам о существовании времени и пространства, свернутых самих на себя двойным узлом Мебиуса? А ведь подобная свертка случается только два раза на протяжении тысячи двухсот лет. И дверца открывается только на тринадцать дней. – Астролог разошелся и, жестикулируя, двинулся на министра. Министр попятился. – К несчастью, мы поздно спохватились. Как раз сейчас открыта вторая дверца и, – астролог в ужасе возвел очи к небу, – и уже миновал восьмой день. В нашем распоряжении меньше недели. Следующий случай будет лет через семьсот.
– Ну хорошо. – Министр двора ничего не понял, но решился.
Выждав несколько минут, дважды вспотев от страха, он переборол себя и проскользнул мимо застывшего охранника в неплотно прикрытую дверь. Он оказался в огромном зале, который называли Серебряным кабинетом, потому что дубовые панели были там украшены тонкими сверкающими полосками из серебра. В этом северном замке было еще два рабочих кабинета – Золотой и Малахитовый, был еще и малый, самый секретный, но в них Правитель работал редко.
– Хм-хм… э… а… г… гы… Главный звездочет… – гнусавой скороговоркой пропел министр, – гы-гл-главный з-звездочет… – На нервных белых пальцах министра сверкнул перстень.
– Что звездочет? – Правитель поднял глаза от своих бумаг.
– Г-главный з-звездочет просит срочной аудиенции… Хм… э… – Перстень погас.
К удивлению министра, не было ни грома, ни молнии. Правитель согласился принять астролога немедленно. Тот подхватил свою папку огромного размера и в сопровождении генерал-адъютанта прошел в зал заседаний, примыкавший к Серебряному кабинету. Правитель в одиночестве прохаживался возле висящей на стене карты, изображавшей театр военных действий.
– Проходите, – вежливо сказал Правитель и переставил на карте один из флажков.
Астролог засуетился, он не знал, куда ему пристроить свою непомерную папку.
– Вы не волнуйтесь. – Добродушная улыбка тронула губы Правителя, дрогнули серебряные усы.
– Да, конечно, – торопливо сказал астролог, – дело в том, мой Правитель, что Меркурий… – Он пристроил папку в углу огромного стола, заваленного бумагами, картами и заставленного графинами с водой, и стал развязывать тесемки.
Наконец узел поддался, папка раскрылась, и из нее посыпались большие и маленькие листы, испещренные знаками и схемами. Правитель терпеливо ждал, когда ползающий по полу астролог соберет свои бумаги. Тот наконец сложил кривую стопку, извлек из нее нужный лист, поднялся с колен и понемногу успокоился.
– Итак, – сказал астролог своим дребезжащим голоском, – вот линия Меркурия, – палец его заметно дрожал, – а вот линия Млечного Пути. Вот точка пересечения, которая каждые шестьсот лет описывает большой круг, а каждые двадцать четыре года – круг малый. С малыми кругами у нас все в порядке, нам обеспечено процветание, дважды двадцать четыре… итого… итого, с коэффициентом, девяносто шесть лет, все прекрасно, могу вас заверить, да и сами можете видеть Ваши славные победы, а вот большой… Тут перед нами проблемы. Да, тут проблемы, – Набравшись смелости, астролог взглянул на Правителя.
– Продолжайте, – сказал тот спокойно.
– Упомянутые мною шестьсот лет составляют ровно одну десятую от шести тысяч лет несчастий и страданий, причиняемых дьяволом персов Ариманом, который стремился свергнуть благородного Ахурамазду. А зодиак, как вы помните, исходно был разделен не на двенадцать домов, а на десять. Лунный же год состоял из тринадцати месяцев. Ошибка была исправлена, когда Весы были введены в зодиак делением созвездия Девы-Скорпиона. Поскольку солнце теряет около одного градуса каждые семьдесят два года, оно перемещается вдоль всего созвездия – то бишь одного знака – приблизительно за две тысячи сто шестьдесят лет. Когда проходит этот срок, мы все входим в зону нового знака. И так без конца. Первые шесть знаков зодиака рассматривались как благоприятные…
Правитель поморщился.
– Вы не могли бы избавить нас от этих исторических подробностей? Мы хотели бы уловить суть вопроса. Остальное оставьте для своих учеников.
– Да, да, конечно. – Астролог от волнения начал запинаться. – Если мы хотим построить тысячелетнее царство, мы не можем рассчитывать на благоволение лишь малых кругов. Согласно магическим таблицам Исаака Майера и круглому зодиаку Тентира, диаметр медальона-реликвии, на котором выгравированы созвездия, равен четырем футам девяти дюймам. Это означает, что если бы мы надумали искать символический смысл орфической фигуры змеи, обвившейся вокруг яйца, то в пространстве не символьном, но вещном были бы обречены на поиски сферы-реликвии указанного мною диаметра.
Генерал-адъютант и министр двора от изумления открыли рты.
