— Ты прекрасна... — преувеличенно бодро сказал он и потянулся за коньяком. — Ты не против, если я еще немножко выпью?
— Ну что ты, милый... — Глаза Мелиссы удовлетворенно блеснули. — Налей и мне...
Продолжая стоять на коленях, она приняла бокал, выпила, оставив немножко на донышке. Остатки коньяка вытряхнула себе на ладонь, растерла их по груди и засмеялась, запрокинув голову.
Илья залпом осушил бокал. Поставил его на столик и тут же ощутил легкое головокружение.
— Хороший коньяк, — сказал он. Взяв с тарелки на столике кусок ветчины, начал есть, думая о том, что зря столько выпил на голодный желудок.
— У меня все хорошее... — засмеялась Мелисса, сидя на полу на коленях. Ее смех показался Илье слегка истерическим. — Знаешь, как мы проведем сегодняшний вечер? — Она поднялась с пола, медленно стянула с себя трусики. Бросив их, снова опустилась на пол и на коленях подползла к Илье, толкнула столик — тот, звякнув посудой, плавно откатился в сторону.
— Догадываюсь, — отозвался Илья, думая о том, что надо быстрее со всем этим заканчивать. Отвести эту дуру в ванную, утопить. И поскорее убраться отсюда.
Мелисса снова засмеялась, запрокинув голову. Сейчас, обнаженная и растрепанная, она напоминала Илье одну из валькирий. И смех ее был таким же — неистовым, дьявольским.
— Знаешь, что меня больше всего удивляет в мужчинах? — поинтересовалась Мелисса, ее руки начали расстегивать ремень Ильи. — То, что большинство из них считают меня похотливой дурочкой... — расстегнув ремень и «молнию» на брюках, она приподнялась и начала расстегивать пуговицы на его рубашке.
Илья снова ощутил головокружение, в теле появилась странная смесь слабости и сексуального возбуждения.
— Я не считаю тебя дурочкой, — попытался оправдаться он, мучительно пытаясь понять, что с ним происходит.
— Это ты можешь рассказать кому-нибудь другому. — Мелисса плотоядно улыбнулась и стянула с Ильи рубашку и майку. Потом, довольно жестко толкнув его в грудь, уложила на кровать и стянула брюки и плавки. — Хороший мальчик. Красивый... — Ее руки скользнули по телу Ильи. — И такой глупый... — Она тихо засмеялась, затем вдруг стала серьезной. — Решив убить меня, ты забыл об одной вещи: о том, что я ведьма, — холодно сказала Мелисса, забираясь на кровать. — Это было очень глупо с твоей стороны. Но я тебя опередила...
Она села Илье на ноги, он с ужасом ощутил, что, несмотря на все свое возбуждение, почти не может шевелиться. Это казалось странным: все мышцы округлились, налились силой. Илья чувствовал, как гулко бьется сердце. Но тело отказывалось повиноваться: он попытался приподняться, это ему кое-как удалось. Однако Мелисса снова со смехом толкнула его на кровать.
— Скажу честно, все это меня не удивило... — Она чуть подалась вперед, поводила бедрами, пристраиваясь к Илье. Затем опустилась ниже, ее глаза удовлетворенно блеснули. — Ты сразу показался мне козлом, еще при первой встрече. А уж когда на посвящении ты выбрал эту гадину Натали, я и вовсе тебя возненавидела. И когда узнала, что ты собираешься убить меня, восприняла это как подарок небес... — Мелисса начала мерно двигать бедрами, ее глаза заволокло дымкой неги. — Знал бы ты, как это было смешно! — продолжила она. — Я знала, что ты ищешь мой офис. Знала, что ты бродишь возле моего дома. Знала и то, что ты не будешь убивать меня где-нибудь в подворотне — для этого у тебя кишка тонка. Насколько я понимаю, — тут Мелисса снова улыбнулась, — ты собирался утопить меня в ванне?
— Стерва... — пробормотал Илья, с ужасом чувству я, что телр ему уже совершенно не подчиняется.
— Разумеется. Я подсыпала тебе в бокал одно чудесное снадобье — лет пятьдесят назад меня научила его готовить одна знакомая ведьма. Оно парализует мышцы, не затрагивая сердце и другие важные органы. — Женщина сильнее шевельнула бедрами и усмехнулась. — Сначала я как следует развлекусь с тобой... — Она нагнулась к Илье, жадно провела руками по его груди. — А потом принесу тебя в жертву Сатане. О, это будет здорово! — Мелисса даже прикрыла глаза. — Я буду по кусочкам срезать с тебя кожу. Ты будешь умирать медленно, очень медленно. Может быть, это продлится целую неделю. Ты будешь умолять о смерти, а она все не будет к тебе приходить. И лишь когда вся твоя сила перейдет ко мне, ты умрешь. А пока наслаждайся, милый! — Она злорадно улыбнулась, нагнулась к нему и поцеловала в губы.
Илья даже зарычал от ненависти, затем сделал титаническую попытку приподняться, побороть охвативший его паралич. Бесполезно. Он лежал, прекрасно все чувствуя, но не имея возможности пошевелиться.
Так продолжалось около получаса. Мелисса развлекалась вовсю, и он ничего не мог с этим поделать. В какой-то момент его вдруг охватил жар: стало настолько жарко, что на лбу выступили капли пота. Раскрасневшаяся и совершенно обезумевшая
от страсти ведьма стонала, царапала Илью ногтями, оставляя на его теле кровавые полосы. Он терпел, но в какой-то момент вдруг ощутил, как дрогнули его ноги. Вот еще... Не поверив, попробовал пошевелить пальцами ног — с трудом, но у него это получилось.
Десять минут спустя он уже мог шевелить руками, однако намеренно скрывал это, понимая, что второй попытки у него не будет, что нужно выждать еще, чтобы действовать наверняка. Похоже, снадобье оказалось слишком слабым...
Мелисса стонала все сильнее. Вот она вцепилась в его руки и закричала, запрокинув голову и прикрыв глаза, ее тело несколько раз содрогнулось. Прошло несколько секунд, женщина медленно опустила голову и с улыбкой взглянула на Илью.
— Это было чудесно... — сказала она и провела рукой по его щеке. — Надеюсь, тебе понравилось? Мы еще повторим это — немножко позже. Л сейчас я покажу тебе мои ножи... — Мелисса села на кровать, сладко потянулась. Потом встала и вышла из комнаты.
Илья попытался подняться — не получилось. Ноги были как ватные, он понимал, что убежать не получится. С трудом пошевелил правой рукой, затем левой. Начал сжимать и разжимать пальцы, пытаясь вернуть рукам подвижность. Так прошло несколько минут, Илья чувствовал, что к нему постепенно возвращается способность двигаться.
Музыка давно уже не играла, поэтому он сразу услышал легкую поступь Мелиссы. Когда та вошла, он все так же неподвижно лежал на кровати.
— Как ты тут без меня — не соскучился? — поинтересовалась Мелисса. — Смотри, что у меня для тебя есть... — Она залезла на кровать и села рядом с ним, сжимая в руках небольшой плоский кожаный футляр. Расстегнув «молнию», открыла его: скосив глаза, Илья уловил тусклый отблеск стали.
— Вот они, мои любимые... — Мелисса вынула из футляра два маленьких ножа с узкими кривыми лезвиями. — Красивые, правда? — Она показала Илье один из ножей. — Настоящая дамасская сталь. Этим ножам лет семьсот, не меньше. Знал бы ты, сколько они выпили крови!
Илья молчал. Он чувствовал, что уже мог бы что-то сказать, но это бы точно встревожило Мелиссу. Ему бы выиграть еще немножко времени...
— Они бесподобны... — Ведьма аккуратно провела языком по гладкому лезвию, затем улыбнулась. — Проверим их остроту? Как думаешь, что я хочу тебе отрезать?
Илья молчал, прикидывая, сможет ли перехватить руку этой стервы.
— Ну ладно, ладно — не бойся... — засмеялась Мелисса, отложив ножи в сторону. — Не сейчас. Ты мне еще пока нужен... — Она снова залезла на Илью, тряхнула волосами. — У тебя красивое тело. Жаль, что оно досталось дураку.
Новые забавы Мелиссы длились еще около получаса. Илья уже более-менее пришел в себя: когда женщина запрокидывала голову и закрывала глаза, он разминал руки, готовя себя к решающему моменту. И он настал: ведьма снова расслабилась, тяжело дыша, ее лицо выражало смесь боли и неги. Вот она взглянула на Илью — и улыбнулась.
— Вот и все, мой пупсик, — сказала она, коснувшись пальцем его губ. — Теперь мы посмотрим, какого цвета у тебя кровь... — Мелисса потянулась к ножам, и в то же мгновение Илья вцепился ей в горло.
— Ведьма... — Он изо всех сил сжал руки. Мелисса, захрипев, попыталась освободиться.
Силы были почти равны — Илья еще не успел полностью восстановиться. Тем не менее, Мелисса не смогла сорвать его рук со своего горла. Осознав это, она попыталась схватить нож, однако он не позволил ей этого сделать. Снова вцепилась в его руки — Илья лишь туже сжал пальцы.
Лицо женщины побагровело. Илья сумел пере вернуться, вжал Мелиссу в кровать. Посмотрел ей в глаза — в них были страх, боль и неистовое желание жить.
