— Может, он и не помер вовсе? — предположил я. — Мы же не знаем наверняка. Как его там порвали? Вдруг вылечат.
— Не жить нам, скорее всего, — в сердцах махнул рукой Пахом. — Найдут рано или поздно. Видишь, этот род с прибабахом. У них и имение — Рухнувшее Небо. Куда ни плюнь — всё с каким-то выпендрежом. Наверное, из-за того, что титул у них низкий. Баронский. Такие точно не спустят нам с рук, даже несмотря на то, что мы не причем. У моего бывшего графа — всё правильно, справедливо и просто. У него и усадьба без выкрутасов называется — Столб. Домина такая высокая. Он бы в обиду не дал. Но возвращаться к нему мне стыдно.
— А у моих — Большие Яйца, я даже не знаю, чего от них ждать, — машинально ляпнул я и тяжело вздохнул.
— Ты ведь не помнишь ничего. Пусть и выгнали тебя, но по-аристократически… с приличиями… За обрувертами послали, а не просто взашей вытолкали. Небось и денег дали? А могли бы и вообще по-тихому замордовать.
— Ну да. Вероятно.
— Деваться нам некуда, — немного погодя, заявил Пахом, снова принимая на себя командование нашим маленьким отрядом. — Пересидим здесь дотемна, а ночью осторожно в столицу двинем.
Напрягаясь при каждом подозрительном шуме, прокуковали в роще до появления луны. Тьфу ты блин! Земли…
Двигались гуськом. Отыскали неглубокий овраг и пошли по его дну. К нашей радости, он поворачивал прочь от поместья, где нас поджидала верная смерть. Поспешали, как могли. Страх быть пойманными придавал сил. Без остановки промахали приличное расстояние.
В какой-то момент овраг уперся в холм, наверное, тут был когда-то ручей, вылезли потихоньку наверх. Пахом сказал приглушенным голосом, что надо осмотреться, вдруг поблизости есть какое-нибудь поместье — огни сейчас видать издалека. Нужно хотя бы понять, где мы находимся, и стал взбираться на холм.
Когда темно и страшно, всегда хочется ощущать рядом присутствие кого-то знакомого и надежного. Так куда спокойнее себя чувствуешь. И, конечно же, мы молча и дружно полезли за ним.
Перед нами раскинулась унылая долина с торчащими по бокам пиками скал под таинственным светом Земли. Ни огонька, ни желтого проблеска защитного купола — ничего.
Видно было, что Пахом растерялся. Сориентироваться на местности у него не получалось. Но как командиру, ему следовало принимать решение. И он его принял — довольно банальное. Идти вперед. А как поднимется солнце, соображать станет уже полегче.
Мы согласились, даже если нам придется топать совсем не к столице, лучше все-таки топать. Холод пронизывал до костей, а разжигать костер, чтобы согреться, мы опасались. Да, в общем-то, и нечем его разжигать.
Так что выбора не было.
Осторожно стали спускаться вниз, только не по прошлому маршруту, а взяли много левее. Близилось утро, Земля перекатилась ближе к горизонту. Вершина холма загораживала ее бледный свет, и мы пробирались, не различая даже собственных ног.
Младшие были чуть ниже. И вдруг они громко завопили: либо сорвались вниз, либо им надоело, упираясь руками и ногами в склон, потихоньку сползать с него, и они по неразумному детскому недопониманию и нетерпеливости решили сбежать с него или скатиться.
Мы с Пахомом поспешили к ним.
Снова крики: один — короткий, другой — долгий протяжный…
— Стойте! Тут яма! — раздался сбоку взволнованный голосок Фомки.
Мы чудом удержались на краю кратера.
— Где Кондратка? — нервно спросил Пахом, и без этого зная ответ на свой вопрос.
Сокрушенно уставились вниз, там только мрачная темнота. Невидно ни зги.
Кричали, звали паренька, но он не откликался.
— Ничего с ним не будет, — дрожащим голосом попытался успокоить нас Пахом. — Ну, расшибся малость. Скоро очухается. А как рассветет, спустимся и вытащим его.
Я подумал, что наверняка смогу со своими способностями спланировать в бездну и отыскать Кондратку, а потом прыгать и лететь вместе с ним, пока не найду людей, которые смогут ему помочь.
Однако мое тело и извилины сковал не только ужас, а что-то еще, какая-то неведомая сила, которая не позволяла мне действовать. Мои товарищи абсолютно не догадывались о моих небывалых возможностях, так что винить себя в бездействии, в том, что даже не пытаюсь спасти паренька, мог только я сам…
Глава 12
От кратера мы, конечно, убрались подальше. На безопасное расстояние. До восхода солнца сидели молча. А когда подобрались к яме и заглянули в нее, то ужаснулись еще больше — на дне кратера зияла бездонная расщелина…
Стараясь не смотреть друг другу в глаза, мы безмолвно пошли по долине, даже особо не таясь.
Слишком много угроз поджидает нас в этом мире. Естественных природных и надуманных человеческих. Куда не беги, как не прячься — от них не скрыться. Какая-нибудь из них рано или поздно непременно тебя настигнет.
Около полудня наткнулись на обоз. Вереница подвод растянулась на всю обозримую часть долины. Какое-то время мы шагали за последней телегой, пока угрюмый возница не натянул вожжи. Он остановил лошадей и взглянул на нас исподлобья, что-то раскладывая в своих мозгах.
— Куда? — спросил он.
— В столицу, — с надеждой крикнул ему Фомка. — А звать тебя как?
— Зови меня Устином, — ответил мужик и предложил: — Подвезу, но не за просто так.
Пахом вынул кожаный мешочек и стал медленно раскрывать его, развязывая узелок на веревочке, стягивающей кошель, и поглядывая на мужичка.
— Потом расплатитесь, — отмахнулся Устин. — В столице подсобите мне кое в чем.
Мы запрыгнули на телегу. Был Устин вроде и не стар, но вид имел совсем неопрятный: голова лохматая, вместо бороды и усов — торчат редкие пучки волос. Весь запылен, лень отряхнуться. Или незачем ему это. Ворот рубахи надорван, края клочьями лохматятся и нитки во все стороны. Видно, без бабы мужик. Или наоборот сбежал от какой-то.
Мне надоело его разглядывать и оценивать, и я поинтересовался:
— А что за обоз у вас такой? Ни охраны, ни груза. Телега ведь пустая.
— Не слыхали, что ли? — обернулся он к нам. — Императору — амба, и самой столице уже недолго осталось. Вот мы и собрались из соседних деревень, думаем разжиться там чем-нибудь.
— Грабить? — всколыхнулся я. — В этом мы тебе не помощники!
И посмотрел на реакцию своих товарищей. Пахом равнодушно покачивал свешенной с телеги ногой, а Фомка дернулся и навострил уши.
— Брошенное добро собирать, — усмехнулся в ус Устин. — Защитного купола над столицей больше нет. Очаг императорский погас. Все оттуда и бегут. А мы вот туда.
— Ну, так империя же некуда не делась? — уточнил я.
— А что ей будет, Селеноградии? — хмыкнул возница. — На царское место охотники всегда найдутся. Только имперский центр теперь в другом месте объявят. В поместье того рода, кто власть получит. А нынешней столице, Селенодолу — по любому кердык. Нешто можно господам без очага выжить?
— А в отдаленных деревнях вы ведь без защиты живете? — забрасывал я вопросами.
— Так то ж мы, — отозвался Устин. — Мы привычные. Когда небо или солнце гневаются — под землю прячемся. Ну а если земля трясется, то тут уже никуда не денешься.
— Так почему деревни у желтых полусфер не строят? — не унимался я. — И ближе к господским усадьбам, чтобы их защитой пользоваться?
— Глупости говоришь, — угрюмо буркнул Устин. — На всех не напасешься ни куполов этих, ни места подле барских домов. Да и многие «желтяки» у черта на куличках. На непригодной земле. — И взмахнул вожжами: — Но-о-о! Пшли, конские морды! Да провалитесь вы в Тейю!
Завечерело. Вереница подвод стала сжиматься. Первые уже остановились на ночлег, остальные подтягивались и лепились рядом по кругу. Устин подогнал телегу вплотную к скале, посмотрел наверх — не посыплется ли? Удовлетворенно крякнул и принялся распрягать лошадей.
— А вот тебе и желтяк, — усмехнулся Устин и подмигнул мне: — Строй деревню.
