я не помнила тот склад оружия, о котором говорилось в письме. Я помнила, как я однажды влезла на запрещённую лестницу и увидела в полумраке холодный блеск. Ровно на одну секунду я заглянула на чердак, но моя память успела ухватить образы ножей, арбалетов, винтовок, пистолетов… Я была тогда очень маленькой, и папа схватил меня в охапку и быстро унёс оттуда. Когда он опустил меня на пол, он взял меня за плечи и, глядя в лицо, произнёс, словно заклинание:
– Запомни, Ева: Мы. НЕ. Ходим. На чердак!
В его глазах был страх. Конечно, я запомнила. Мне снились жуткие сны про то, как ночью блестящие ножи и кинжалы выползают через тонкую щёлку под дверью с чердака и, словно змеи расползаются по дому, поджидая на полу, как только я спущу ногу с кровати, чтобы наброситься на неё. Впрочем, это быстро прошло: все последующие годы папа убеждал меня, что на чердаке лежит обычный хлам.
Ещё одно доказательство всплыло у меня в памяти. Я оставила письмо на подоконнике и подошла к столу, где лежал мой блокнот для рисования. Неловкими пальцами достала из пенала чёрный и красный карандаши и открыла пустую страницу. Я закрыла глаза, чтобы лучше представить то, что я вспомнила, а руке позволила просто обводить линии вокруг картинки в моей голове. Зачем нам морозильник в подвале? Зачем? Я вырисовала корпус морозильника и его полочки. Прищурившись я вспоминала… На полочках было нечто красное, странной формы, как вздутые подушечки, а ещё от них, вроде бы, шли полупрозрачные трубочки. Только когда я дорисовала, я смогла понять, что я увидела тогда в подвале. Я смотрела на свой набросок, и у меня начинала кружиться голова: в морозильнике лежали пакеты с кровью.
Я бросила карандаш на стол и закрыла рот рукой от подступившей тошноты. Неужели это правда: Бронислав Патиенс – вампир? Это могло бы многое объяснить: и почему он ничего не ест, и почему его не видно днём, и этот жуткий отдельный холодильник. Что ещё хуже, многое из того, что происходило со мной, было похоже на то, что я становлюсь вампиром тоже… Барбара, желая мне добра, привела меня в самое небезопасное место.
Что же мне делать?!
«Действуй» – твёрдо прозвучал у меня в голове голос папы. И я решила, что это дельный совет.
В моей одурманенной голове каким-то образом организовался план. Страх больше не сковывал, а наоборот подгонял. И, хоть руки у меня дрожали, перед глазами рябило, а ноги подкашивало, я приступила к выполнению моего нехитрого плана.
Собрав всё самое необходимое, я стала думать, как мне незаметно покинуть замок. На окне – решётка, дверь – заперта. Вспомнилась прошедшая ночь и потайной ход в мою комнату. Им-то я и решила воспользоваться. Каким-то непонятным даже мне способом я нашла нужную плиту и попыталась сдвинуть её с места. Та нехотя поддалась. Я вздрогнула: вдруг меня услышат. Убрав плиту, я несколько секунд сидела, прислушиваясь: не слышны ли шаги. Нет, тихо. Тогда я заглянула в потайной ход. Там было темно, как в яме, оттуда веяло холодом, куда-то в преисподнюю уходила каменная лестница. Это ли выход наружу?
Нет времени думать об этом, надо идти, а куда – это потом разберёмся, лишь бы подальше отсюда. Потому я наскоро оделась, бережно подобрала с пола брошенный мной серебряный медальон и, стараясь не шуметь, пустилась в путь.
Через пятнадцать минут я была уже в парке. Потайной ход не подвёл, хоть и пришлось изрядно поволноваться, петляя по его тёмным ответвлениям, освещаемым только светом моего карманного фонарика. Выбравшись наружу, я аккуратно пошла по направлению к воротам парка. Я шла, дрожа не то от страха, не то от холода (нужно было лучше одеться). А над верхушками деревьев между тем солнце озаряло вяло просыпающийся мир. Стояло безветрие, не слышно было шума деревьев, птицы почему-то не пели, встречая восход. Тишина только раздражала мой напряжённый слух. Вдруг с ветки, пронзительно каркая, будто хохоча, сорвалась ворона и пронеслась над моей головой. Я не на шутку перепугалась и пошла быстрее…
Выбравшись из парка, я вышла на дорогу и припустилась по ней что было духу.
Я остановилась только у дома Синтии Вэн. Ноги сами принесли меня сюда. Видимо, они понимали, что это единственное безопасное место. Уже зная, как открыть калитку с обратной стороны, я прошла во двор и позвонила в дверь. К моему удивлению, Синтия открыла тут же. Как только она это сделала, я буквально влетела за двери и захлопнула их за собой.
– Извините, я не разбудила? – спросила я, смутившись.
Синтия, которая была уже одета, улыбнулась и ответила:
– Нет, я всегда встаю рано. А вот что с тобой?
– О, Ева, ты сегодня рано! – воскликнул Гарт Вэн, высунув голову из ванной комнаты. Он, кажется, как раз собирался выходить на работу.
– Здравствуйте, я…
Я впервые задумалась, что я скажу и как объясню свой ранний визит.
Гарт вышел из ванной и переглянулся с женой: они оба поняли, что что-то неладно, но я медлила, потому что не могла им ничего внятно объяснить.
– Мне пора идти, – вдохнул Гарт, начиная обуваться.
– Я разберусь, – пообещала Синтия.
– Я постараюсь пораньше приехать.
Он надел плащ, взял свой зонт, взял сумку… Готовый к новому дню, он выглядел лучше, чем когда приходил с работы. Я отошла от двери, и Синтия открыла ему.
– Пока, – она поцеловала мужа в щёку; звук был сухой и мягкий.
Когда за хозяином дома закрылась дверь, Синтия обратилась ко мне:
– Ну же. Проходи!
Я действительно очень мешкала; голова у меня была большая, как воздушный шарик. Синтия провела меня в комнату и усадила в кресло.
– Я сделаю чай, – решила она и оправилась на кухню. Я посмотрела на свои руки и увидела, что пальцы у меня дрожат. В пальцы мне вложили большую кружку ароматного чая, и дрожь немного утихла.
– Так что случилось? – мягко спросила Синтия, садясь рядом со мной на диван.
Я хлебнула чай и попыталась объяснить:
– Понимаете, мой дядя…
– Что он сделал? – в голосе Синтии прозвучали непривычные жёсткие нотки, и я с удивлением подняла на неё взгляд. Лицо у неё стало очень серьёзное.
– Эм… Ничего.
Действительно: лично мне он пока ничего не сделал. Он был, конечно, скрытный и немного жуткий. У него был доступ в мою комнату, о котором я не знала, он читал бумаги моего отца. Но что я скажу? Что он вампир? Я понимала, как это прозвучит.
– Просто всё очень странно, – продолжала я, – я слышу и вижу странные вещи. Всё вокруг как будто ненастоящее, и я не знаю, кому я могу доверять.
Я говорила и сама слушала свои слова. Похоже, мне и впрямь плохо. Я чувствовала, как
