Глава 11
Энтэль
Судьба дала трещину, оборвалась и прежней уже никогда не будет. Губы все еще хранят отпечаток женского поцелуя, пусть насильного, но второй шаг помолвки уже завершён. А я все так же стою на коленях, связанный, хотя черный ковен уже покинул светлое место.
Стражи живы, уже начали шевелиться, собственно, это единственная хорошая новость. Впрочем, ведьма сбежала, это тоже, наверное, хорошо для других, только не для меня. Жутко было смотреть на ее бесстрашие, пока возводили девицу к столбу. Еще страшнее стало, когда она выкрикнула какие-то слова, я решил, что это проклятие. Нас переиграли. И меня, и всех остальных эльфов. Подсунули якобы легкую добычу, чтобы выведать дорогу до дворца, и мы купились на этот обман. Все купились, даже я. Повезло, что не стали тащить ее ко дворцу, иначе бы все пропало. Весь наш восхитительный чистый бескрайний лес, куда еще никогда не ступала нога темной ведьмы. А теперь? Теперь уже поздно о чем-то жалеть. Потерявши честь, о жизни не плачут. Как здорово было бы, если бы ковен убил меня. Но ведьмы слишком жестоки, они приносят только бесчестие. Привносят в светлые души тьму, зачаток беспутства. Разве я не солгу, если скажу, что мне был противен этот поцелуй, эти горящие ведовским огнем глаза ведьмы, ее мягкие руки на моем затылке? Ведь я даже толком и не сопротивлялся, не пытался плюнуть ведьме в лицо, увернуться до хруста в позвонках шеи. Нет. А значит, я сам изменился, тьма пробралась и в мою душу. Стража очнется, и я вынужден буду сознаться во всем им и отцу, обречь себя самого на неминуемое изгнание, если не на страшную казнь. Судьба друга тоже оказалась замарана жутким пятном, в его роду была ведьма. Теперь понятно, почему он не совсем похож на других эльфов, откуда взялись эти чуть округлые уши и легкая полнота, такая любовь ко вкусной пище.
- Бежим! Энтэль! Бежим! - подскочил друг и я следом, - Пока стража не пришла в себя! Бежим!
Связанные за спиной руки не дают бежать в полную силу, и все же мы взлетаем по косогору, сминаем колючее мелколесье, летим, почти не касаясь земли, пробираемся сквозь чащу и петляем по сухому болоту. Наконец, после того, как перебрались через ручей, Лорин рухнул на землю. Хватает воздух открытым ртом и никак не может восстановить дыхания.
- Я твоей тайны не выдам. И ты мою не выдавай.
- Но отец все равно рано или поздно узнает! Род должен иметь продолжение!
- Дурак. Нужно найти способ расторгнуть эту помолвку! Только и всего. Тебе проще, это можно решить. А вот я... Кровь из себя отлить невозможно. На четверть я поражен тьмой. Мне самому теперь прямая дорога на костер, если кто-то об этом узнает.
- Я никому не расскажу. Даю слово наследного принца.
- Я тоже буду молчать о твоей тайне. Помоги мне стянуть с себя веревки, Энтэль. А я, как освобожусь, помогу тебе.
Грязный, грубый, распадающийся в зубах на волокна шерстяной узел верёвки никак не хотел поддаваться. Ножей и мечей у нас не осталось – ведьмы уничтожили все. Тяну с одной стороны, туже схлестывается другая петля. Грызть его что ли?
- Ну, хоть не колдун, как ты боялся. Уже хорошо. Чтобы ты с парнем стал делать?
- Думаешь, так лучше?
- Ты хоть запомнил, как выглядит эта ошибка богов? Я, кроме черного платья и длинных волос, ничего не запомнил.
- У нее носик небольшой и губы красивые. Но в ярмарочной толпе я ее никогда не узнаю.
Марьяна
Подпись осела на пергаменте объёмной вязью. Пантелеймон не дал даже как следует её рассмотреть, провести по ней пальцем.
- Отворяй! Отворяй дверь поскорее! Как долго я ждал!
- Так по дому соскучился?
- И по нему тоже, конечно. Ведьму я ждал. Сначала надеялся на лучшее, упустил пару неплохих, как теперь понимаю, вариантов и вот, взял, что уж попалось. А то ещё сто лет мыкался бы по чужим углам.
- Подожди, мне что, за сто лет твоего обжорства платить?!
- Что там платить-то? Жадина выискалась! Половину спишем на естественные убытки. Молоко само испарилось, сметану тут никто толком и не учитывает, яичко могло укатиться и разбиться, скорлупу я всегда оставлял, а курочек, ну, их утащила лисица. Правда, лис давно тут не водится. Но кто ж об этом знает? А мы и не скажем.
Ключ заело в замке. Пантелеймон скачет кругами, мешает, заламывает тонкие кошачьи пальцы, причитает вовсю.
- Что ж я за бестолковую ведьму такую нашел? Дом и тот ее не признал! Ужас! Кошмааар! Позор.
Пришлось упереться плечом в створ и чуть приподнять дверь за ручку. Вроде пошла. Точно, ключ провернулся, наконец, хоть и с огромным трудом. Замок надо смазать, заржавел за столько-то лет. Дверь отворилась, в темноту шагать страшно. И только кот ринулся внутрь стрелой. Раздернуты шторы, хлопнули ставни, дом робко наполнился светом и летним теплом. Пол застелен ткаными дорожками всех возможных мастей и цветов. Часть комнаты отгорожена шторкой, небольшой уголок за огромной каменной печью. У стены возвышается латунный котел со множеством трубок и стеклянных сосудов. По стенам развешаны полки, за их содержимым и бревен не видно. Скляночки, баночки, засушенные букетики трав. Пыли нет нигде, чудится, что хозяйка этого великолепия уехала только вчера. Даже скатерть и та сверкает ярким узором поверх белого полотна.
- Я дома! Сейчас будем срочно разбираться с твоими волосами! Была у Луции тут одна баночка. Не могла же она ее с собой увезти? Нет, определённо, не могла. Я ж припрятал. Думал, мало ли, можно будет продать? А меня дом в себя не пускает. Ну и где? Где, я тебя спрашиваю?
- Я откуда знаю. Что хоть за банка и почему в доме так чисто?
- Много вопросов задаешь. Дом сейчас поищет и выставит, это я его стыдил. Зелье для наведения абсолютной стойкой красоты! Станешь бесподобной! А не то, что сейчас. Дома чисто, потому что бытовое заклятие наложено на фундамент. Он сам себя убирает.
- А зелье не стухло? Как долго держится?
- Сейчас и узнаем! Дом, я тебя издеру сейчас когтями на лапах! Верни честно мною украденное! Два дня держится, если повезёт.
