– Чем же был плох новый герцог? - усмехнулся король.
– Возможно, он и не был плох, ваше величество, однако он был чужеземцем.
– Мне взять ключи, ваше величество? - неожиданно вмешался де Шермон. Только он мог позволить себе подобную бестактность, ведь ключи полагалось принимать самому главному в посольстве.
Филипп бросил на графа яростный взгляд, однако сдержал себя и, церемонно взяв у парламентера ларец, передал его де Шермону со словами:
– Конечно, мой друг, возьмите.
Отдав ларец, парламентер посторонился, давая посольству возможность двинуться к городу, однако король не спешил.
Похлопав свою лошадь по шее, он взглянул на Фрая уже без прежнего ожесточения и сказал:
– Я пока не решил, что сделать с твоим городом, Фрай, возможно, я решу разорить его и сжечь дотла. Что ты на это скажешь?
– В моем положении советовать вашему величеству неловко, однако смею заметить, что три года назад город платил в казну герцога Ангулемского сорок тысяч дукатов, а в этом, думаю, наберутся все пятьдесят…
– Ого! - не удержался от возгласа рослый Лейдорф.
Король через плечо недовольно на него покосился, а де Шермон спрятал улыбку. Филипп хотел напугать парламентера, однако сам оказался поражен услышанной новостью.
Огромный Харнлон в лучшие годы набирал восемьдесят тысяч дукатов, а Ливен - почти втрое меньший - пятьдесят! Было от чего удивляться!
– А чем же ты объяснишь… э-э… такой рост фискального золота, Фрай? - спросил король уже совершенно иным тоном. В его планах молодого завоевателя деньги играли большую роль. - Сколько налогов платят ваши купцы?
– Каждую пятую меру, ваше величество.
– Но ведь это совсем немного! - удивился король.
– В этом все и дело, ваше величество. Чем меньше налог, тем больше приток капитала. Не так давно на реке стояли всего четыре фабрики, а теперь они вытянулись на целую милю. У нас много приезжих купцов, которые устремляются сюда из краев, где платили налогов в две, а то и в три пятых.
– Постой, но это же необъяснимо! - Король обратился за поддержкой к де Шермону. - Налоги ниже, а золота получается больше! Как такое возможно?
– Да, господин Фрай, мы не торговцы и в ваших расчетах мало понимаем, не могли бы вы привести нам какую-нибудь простую аллегорию?
– Да, аллегорию! - обрадовался король. - Простую аллегорию.
– Аллегорию?
Парламентер на мгновение задумался.
– Ваше величество, если вас не обидит, я бы мог привести аллегорию со стадом овец, - сказал он.
Филипп посмотрел на де Шермона.
– Нет, думаю, такая аллегория короля не обидит, - сказал граф.
– Давайте свою аллегорию, Фрай, - согласился король, незаметно для себя начав обращаться к парламентеру более уважительно.
– Аллегория такая, ваше величество: имеется стадо овец, с которых хозяин состригает шерсть.
– Шерсть нужна для валяния сукна, я знаю! - сообщил король.
– Прекрасно, ваше величество. Так вот, шерсти можно снимать много, овцы будут мерзнуть и приносить, скажем, по одному ягненку на овцу. Но если шерсти снимать меньше, овцы будут хорошо переживать зиму, каждая овца станет приносить по два ягненка, и стадо начнет быстрее расти, а с ним количество снимаемой шерсти.
Де Шермон сидел в седле и чувствовал себя тупицей - он ничего не понял. Не понял аллегории и король, а о баронах и вовсе говорить было нечего. Очень кстати графу вспомнилась юная воительница Ева, учившая цифирь, углы и теоремы.
– Ну, думаю, в общем понятно, да, ваше величество?
– Да, в общем понятно… - неуверенно закивал король.
– А подробности мы уточним потом.
– Да. граф, уточним подробности позже, - согласился король. - А теперь спустимся в город, хочется поскорее оказаться в сухой комнате.
Домой Каспар вернулся уже в глубоких сумерках. Услышав на лестнице шаги, Генриетта распахнула дверь и при виде мужа с облегчением перевела дух:
– Ну наконец-то, а то все нет и нет! Я уж не знала, что и думать!
– Все в порядке, дорогая, просто дел было много.
Каспар перешагнул порог, повесил шляпу и с трудом стянул сапоги.
– Уфф! Натрудился так, будто в одиночку все холсты на мануфактуре переполоскал.
Генриетта поспешила на кухню и прибавила фитили двум светильникам. Каспар прошел за ней, опустился на большой табурет и сложил перед собой руки.
Пока жена хлопотала у плиты, прибежали Ева и Хуберт.
– Ну и как там? - спросил сын.
– Теперь - приемлемо, - ответил Каспар. - Король с прислугой разместился в ратуше, а ее величество устроилась в «Коте и Ботинке».
– Небось хозяевам переполоху было! - заметила Генриетта, взбивая яйца для омлета.
– Не то слово, - усмехнулся Каспар. - До земли кланялись, да все «ваше величество, ваше величество».
– И что королева, правду говорят, что очень хороша? - спросила Генриетта.
– Не знаю, я близко не подходил. Подальше от начальников, поближе к котелку.
– Я знаю, так солдаты говорят, - заметила Ева.
– Ты все знаешь, - улыбнулся отец.
Зашкварчало масло, и Генриетта вылила на сковороду взбитые с резаной зеленью яйца. По кухне поплыл аппетитный запах, Каспар почувствовал, как сильно он проголодался.
– Куда же войско разместили? - спросил Хуберт.
– Некоторой частью по пустым складам, но основная сила пошла в замок.
– Там места много, - кивнул Хуберт. - И в казармах, и в покоях.
– А ров там просто страшный, - повела плечами Ева, вспомнив, как однажды висела над ним и едва не сорвалась вместе с подоспевшей матерью.
– И куда теперь это войско - так и будет в городе торчать?
– Думаю, дальше на Кремптон двинутся, а куда потом - не знаю.
Омлет был готов, Генриетта ловко перевернула его на широкое блюдо и поставила перед Каспаром.
– Хорошо, хоть бургомистр немного оклемался, стал помогать да бегать, а то бы я до утра домой не заявился.
После недолгой внутренней борьбы Ева не удержалась, чтобы не похвастаться:
– А мне один граф понравился!
– Чего тебе понравилось? - переспросила мать.
– Граф. Молодой и красивый, вот.
– Да где ж ты его нашла, графа-то? - усмехнулась Генриетта, присаживаясь к столу.
– А я… - Ева осеклась, о том, чтобы рассказать правду, не могло быть и речи.
– Я Ирбиса прогуливала и поехала вокруг стены…
– Тебе же сказано, дальше реки никуда не ездить, - строго заметил Каспар. - Лошадь дорогая, воры за такую убить могут!
– Так они, может, и пытались убить, да она не далась, - усмехнулся Хуберт.
– Что? Что такое, Ева? - насторожился Каспар, откладывая вилку.
– Да врет он все, папа, какие могут быть воры на дороге?
– А меч ржавый откуда притащила? - парировал брат.
