— Ты замерзла? Карина, давай я тебя пледом укрою, — и жестом волшебника вытащил из под сиденья шерстяное одеяло.
Укрыл меня со спины, свел концы пледа у меня на груди, и обнял рукой, не отодвигаясь.
— Баба Настя, идите, передохните и поешьте сами, — и сказал это таким безапелляционным тоном, что домработница послушно отправилась к дому.
— Я должна сказать спасибо за беседку, получилось очень красиво, — попыталась отстраниться, но мне не дали.
Повернул мою голову, удерживая рукой за подбородок, и тихо спросил:
— А теперь рассказывай, куда ездила и что с тобой такое, ты сама не своя.
— Придумал что-нибудь? — тоже шепотом спросила я, глядя ему в глаза, такие внимательные, изучающие.
Затем его взгляд опустился на мои губы, которые защипало от напряжения. Не поднимая глаз, он все так же тихо ответил:
— Знаешь, никогда бы не поверил, что может такое быть…то, что с тобой произошло, действительно странно, но и так…притягательно, по крайней мере, для меня. Увы мне, в голове только одна идея — лишить тебя этой проблемы, и как можно скорее. Прости за откровенность, ничего не могу с собой поделать.
Я резко выдохнула, поняв вдруг, что оказывается затаила дыхание, и почувствовала дрожь во всем теле, и какое-то томление. Сквозь полузакрытые глаза наблюдала за Стасом, который медленно стал наклоняться к моим губам, замерла в ожидании, совершенно выкинув из головы страх перед призраком. Только поцелуя не последовало, лишь чуть с хрипотцой шепот на ухо:
— Давай уедем сейчас в гостиницу, и там разберемся с твоей девственностью. Ты не против?
«Что еще за предложения, смерд?! Возмущение придало мне силы, ибо я не для него старался! Вытянув из серого подпространства, в котором я пребывал в последнее время, неудобоваримую энергию для живых людей, шарахнул ею в этого наглеца, который готов был прямо в беседке воспользоваться плодами моих трудов. Мне доставило несказанное удовольствие наблюдать, как тот посерел на лицо и стал заваливаться навзничь…а потом набежали другие, которые своих шумом сводили меня с ума, и понесли соперника…куда вы его тащите? В спальню моей нэнни? Я запрещаю! Нет!..»
* * *
И почему я реву как дура? Сморгнула слезы, высморкалась в платочек и с жалостью посмотрела на лежащего без сознания на моей кровати Стаса. Баба Настя проводила строителей, которые должны были завтра вернуться рано утром, и тоже ушла спать. Только перед этим высказала мне свое мнение на счет того, что я отказалась вызвать скорую, мол, собственным упрямством погублю тако-о-ого мужчину. Ему же лечиться надо. А то я не знаю, что это не от слабого здоровья, так хотелось крикнуть, что это чертов призрак его вырубил.
И вот теперь сижу рядом с ним и со страхом жду…чего только? Либо пробуждения Стаса, либо явление князя. С другой стороны, последний скорее всего явится как только я усну, а вот спать-то я как раз и не собираюсь. Зря что ли принесла в спальню термос с кофе и бутылку водки…если первое не подействует, то хоть напьюсь с горя, а там глядишь призрак не захочет связываться с пьяной в дупель жертвой.
Поднялась с кровати и вышла в коридор, решив умыться, хватит реветь. Когда освежилась, вернулась и стала ходить из стороны в сторону, ругая себя за нерасторопность. В машине же газеты лежат, может они хотя бы помогли бы мне разобраться со странностями этого дома. Бросила неуверенный взгляд на Стаса, опасаясь выходить из дома, а вдруг его добьет князь. Затем подошла к окну, отдернув штору, и увидела освещенную беседку. И правда, красиво получилось… Так, ладно, сбегаю быстро в гараж и вернусь.
— Не смей трогать Стаса, понял?! — требовательно произнесла я вслух, надеясь, что буду услышана. — Я сейчас вернусь.
* * *
«Хорошо, не трону… с чего бы такая забота? Присмотрелся повнимательнее к ауре поверженного соперника, и остался довольным. Есть лазейка-то, есть. Можно прицепиться маячком, так даже будет интереснее, у меня не было еще интимных отношений опосредовано через тело живого мужчины… Если получится вплести часть себя в его ауру, то не важно будет, во сне или на яву состоится контакт, и кто прольет девственную кровь нэнни… Переход будет открыт и мы наконец-то покинем вместе этот бренный мир. И что ее ждет здесь? Тот Гад, как она назвала голос из коробочки, хочет ей зла, Стас не сможет дать ей в полной мере счастья и добра… только со мною Рина будет счастлива. Я не верну ее, как остальных, она нужна мне вся без остатка, никогда и никто не заставлял меня этого так страстно мечтать…и ни с кем более делить не стану».
* * *
Вернулась я быстро, стараясь не выронить газеты. Может и глупо тащить их в дом, но мне же нужно было чем-то себя занять, чтобы не уснуть. И потом не лишним будет покараулить пока Стас не очнется. Может и правда тогда с ним в гостиницу сбежать, в разные номера…а что, это тоже вариант. Я же не обязана ночевать в доме, так же, как и в одном номере с ним. Разложила газеты с другой стороны кровати, которая не была занята. Кровать достаточно широкая, вполне уместилась рядом со спящим мужчиной, сев по-турецки.
Пока листала газету, все думала, а что это за сундук я видела в подвале. Может следовало бы проверить его? Только одна я ни за что не пойду туда, вот очнется Стас, так мы вместе. Блин, но его же может опять вырубить призрак. Как же меня злит, что он может вмешиваться в дела живых. Разве это нормально, а? К экстрасенсам тоже отказалась идти, предположив, что коли предыдущие хозяйки обращались к священнику, то к экстрасенсам и подавно должны были побежать. Только видать ничего не вышло из этой затеи, коли ненормальный представитель потустороннего мира до сих пор в доме.
Глаза зацепились за одну статейку, датированную маем одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года. Очень интересно, вот же и фотография моего дома, только выглядит несколько иначе, присмотрелась повнимательнее и увидела дату: октябрь двадцать пятого года двадцатого столетия. По бокам нынешнего коттеджа находились в то время двухэтажные пристрои, и как пишется в статье, в усадьбе помещика Доронова, который приобрел озвученную недвижимость через выигрыш в карты в конце 19 века, после тридцать первого октября одна тысяча девятьсот двадцать пятого года размещался санаторий, затем, с одна тысяча девятьсот тридцать девятого года — военный госпиталь. Только люди в нем умирали как мухи, да отмечалось странное исчезновение молоденьких санитарок. Следователи, что вели дело на протяжении нескольких десятков лет, так и не выяснили, кто или что являлись причиной повышенной смертности от несчастных случаев и пропажи людей. Дело закрыли за невыясненностью обстоятельств и виновных лиц, как впрочем и сам госпиталь после одна тысяча девятьсот сорок третьего года.
